Главной линией противостояния США и КНР становятся технологии
Считается, что Джо Байден снизит остроту американо-китайского противостояния. И зря: оно носит фундаментальный характер, будет только нарастать и станет ключевым фактором международных отношений в XXI в. Но какое именно противостояние? Об этом пишет директор Центра анализа стратегий и технологий Руслан Пухов в статье для газеты «Ведомости».
Andy Wong / AP
После вооруженных столкновений ВМС НОАК и вьетнамских войск в Южно-Китайском море в 1988 г. Пекин не предпринимал каких-либо особенно агрессивных действий за рубежом. Китайский ядерный потенциал остается очень ограниченным. Вопрос об искусственных островах в Южно-Китайском море является настолько далеким от реальных американских интересов, что, очевидно, выступает не причиной, а искусственным поводом для нагнетания напряженности с американской стороны.
КНР устраивает ее нынешнее положение в международных отношениях, позволяющее стране быстро развиваться. Но оно не устраивает Вашингтон. Именно США сейчас в наибольшей степени не нравится «порядок, основанный на правилах», поскольку таковой позволяет Китаю богатеть и усиливаться. Отсюда и борьба Вашингтона за переписывание этих правил.
Пекин явно застигнут врасплох резкой эскалацией американской враждебности и пока не выработал долгосрочных ответных мер. Положение осложняется тем, что нынешний разрыв застал КНР в самом начале технологической революции, нацеленной на достижение мирового (т. е. американского) уровня технологий, в том числе военных. В некоторых гражданских технологиях (например, 5G разработки Huawei, технологии скоростного железнодорожного и магнитного транспорта) Китай, похоже, уже опережает США, однако до их приспособления к военной сфере еще далеко.
Что же касается собственно военной сферы, в настоящее время нет ни одной значимой технологии, где США не опережали бы КНР. К тому же большая часть американских технологий в той или иной степени апробирована на поле боя. И, напротив, практически все современные образцы вооружения НОАК, в том числе основанные на современных технологиях, пока что не прошли проверки даже в мирное время. Есть опыт боевого применения только у китайских экспортных беспилотных летательных аппаратов. Учитывая, что КНР продолжает критически зависеть от американских патентов во многих областях электронной продукции, а также в производстве микропроцессоров, можно быть уверенным в сохранении в ближне- и среднесрочной перспективе военно-технологического лидерства США.
Но огромные расходы на НИОКР, уже сопоставимые с американскими, в долгосрочной перспективе обеспечат Китаю паритет по технологиям, хотя пока наличие сильных научных школ и отлаженное сочетание государственных и частных инвестиций в НИОКР дает США значительное преимущество. Там, где эти факторы имеют определяющее значение, – в микропроцессорах, авиакосмической промышленности, медицине, биотехнологиях – преимущество США велико и будет сохраняться еще долго. Там, где эти факторы в силу каких-то причин не столь значимы – в первую очередь в ряде новых областей (сетевые технологии, включая то же 5G) – или где сказываются преимущества громадной емкости китайского рынка, у Китая есть все шансы вырваться в лидеры.
Для достижения военно-технологического паритета Китай должен сравнять свои военные расходы с американскими и поддерживать их длительное время. К тому же в КНР трансферт гражданских технологий в военную сферу пока неэффективен. И если американцы сами любезно как-нибудь не помогут своему конкуренту одержать геополитическую победу, как это сделал горбачевский Советский Союз, китайско-американский военно-технологический паритет будет достигнут не ранее 2040–2045 гг.
Непосредственным следствием конкуренции США и Китая в технологиях станет распад глобального пространства технологических стандартов и решений, где доминируют США, на два ареала – американский (западный) и китайский. Это существенно ухудшит лидерские позиции США, лишив Америку роли мирового технологического унификатора и ослабив мировые позиции ее высокотехнологических отраслей. Позиции Китая появление собственной технологической сферы стандартов, наоборот, усилит.
Именно технологическое соперничество будет определять все другие аспекты противоборства между США и Китаем, а прорывным успехом станет развитие вычислительных мощностей и сетевых решений. Это изменит облик всей цивилизации и, в частности, облик войны. В военно-технологическом отношении можно ожидать полностью дистанционных войн с массовым применением дронов и умных боеприпасов, а также тотальной противоракетной обороны, способной поражать множество самых сложных целей, что обесценит традиционные ядерные силы и лишит Россию последнего оставшегося ей от СССР атрибута великой державы.
А Россия после еще полутора-двух десятилетий стараний сохранить военно-технологическую автономию будет вынуждена выбрать тот или иной полюс конкуренции. И вовсе не предопределено, что этой стороной станет Китай. Если американская политика будет достаточно терпеливой, гибкой и открытой, то у нее будет немалый шанс заполучить Россию на свою сторону, тем более что российская элита мечтает именно об этом. Только вот оснований ожидать от Вашингтона гибкости и мудрости становится все меньше.