«Что мне в имени твоем…»

источник

Одной из страстей Бен-Гуриона была ивритизация фамилий. Движение за ивритизацию существовало давно, но Бен-Гурион принял это особенно близко к сердцу. В идеале вообще все евреи в Израиле должны были поменять фамилии на ивритские, а пока идеал недостижим, фамилии должны были менять те, до кого он мог дотянуться: министры, высшие чиновники, дипломаты и т.д. Еще одной страстью Бен-Гуриона была армия. Поэтому на армейском фронте он вел войну за ивритизацию особо активно.
Уже в июне 1948 Бен-Гурион отдал следующее указание:
"Желательно, чтобы все командиры (от командира отделения до начальника штаба) сменили фамилии, если они немецкие, англосаксонские, славянские, французские и вообще иностранные - на ивритские фамилии, чтобы быть примером солдатам. Армия Обороны Израиля должна быть еврейской по духу, по виду и по всем внутренним и внешним проявлениям.
Желательно, чтобы замены имен были произведены в течение двух недель, и опубликованы (без указания воинского звания) в официальной газете, для придания законного статуса новому имени.
Следует создать при штабе комиссию, которая предложит ивритскую фамилию каждому офицеру, кто обратится за советом".



Указанную армейскую комиссию по смене имен создали, и она давала советы и вела агитацию. И хотя менять фамилию это был не приказ, а рекомендация, Бен-Гурион рекомендовал очень упорно и всеми возможными способами. От старших офицеров он прямо требовал сменить фамилию, у младших постоянно выяснял, как их зовут, часто сам предлагал варианты нового имени, и даже просто замечая неподходящие фамилии в документах, он не ленился писать письма, что офицеру такому-то не мешало бы ивритизироваться.
Так, например, в сентябре 1949 он написал начальнику управления кадров и начальнику генштаба:
"Последний недельный отчет (№81) подписан майором Гольденцвайгом.
Если у майора нет особой причины продолжать носить неуклюжее немецкое имя, которое израильтянам трудно произносить - я бы со всем уважением и серьезностью предложил ему заменить имя на ивритское.
Возможно, майору придется выступать от имени АОИ, и нежелательно чтобы от имени израильской армии выступал человек, которого примут за немца".
И даже при обсуждении острых политических вопросов Бен-Гурион не забывал про ивритизацию. В январе 1953 депутат Кнессета от компартии Эстер Виленска обратилась к министру обороны с депутатским запросом: на каком основании капитан Городинский прислал в редакцию газеты компартии "Коль а-ам" извещение, что армия отменяет подписку на газету. Бен-Гурион ответил, что капитан Городинский действовал не самовольно, а исполняя приказ министра обороны начальнику генштаба, подписка отменена потому, что "Коль а-ам" поддержал "дело врачей-вредителей", и газета, поддерживающая такую низкую нацистскую клевету, не будет распространяться в армии за счет государства. А военный секретарь Бен-Гуриона Нехемия Аргов одновременно послал начальнику генштаба письмо: "Мне приказано министром обороны попросить капитана Городинского, упомянутого в запросе, поменять имя на ивритское, если это возможно".
Однако это все еще были просьбы и предложения.
В июне 1955 Бен-Гурион дал начальнику генштаба новое указание: все офицеры, представляющие армию в заграничной поездке, обязаны иметь ивритскую фамилию. Это была уже не рекомендация, а приказ, и как таковой он был оформлен приказом генштаба номер 30.0406. С тех пор все офицеры АОИ, выезжающие за границу с официальным визитом, на учебу, в качестве военного атташе, военного советника и т.д. были обязаны менять фамилию, если она не была ивритской. В течение многих лет тысячи офицеров сменили фамилии согласно этому приказу, который был отменен только в 1997.
Какое же событие подвигло Бен-Гуриона на этот приказ? Этим событием был поход фрегата "Мисгав". Бен-Гурион указал это в самом приказе:
"Военнослужащие, как и гражданские, имеют все гражданские права, включая сомнительное "право" - сохранять иностранные фамилии (славянские, немецкие и т.д.), хотя желательно, чтобы как минимум кадровые военнослужащие имели ивритские фамилии; но у министра обороны или у штаба нет полномочий обязывать солдат и офицеров к этому.
Однако сообщите всем войскам, что с этого момента и далее ни один офицер не будет послан за границу с представительской миссией, если у него не будет ивритской фамилии.
Визит "Мисгава" в Южную Африку стал источником гордости и радости для южноафриканского еврейства, и по полученным оттуда сообщениям это было глубоким еврейским переживанием для всех наших братьев в этой далекой стране. Но многие сожалели, а также устыдились, из-за славянского имени командира корабля. И следует предотвратить это на будущее".



Командиром со славянским именем был капитан третьего ранга Эдвард Вишневский. Он родился в Варшаве в 1926, во время второй мировой сбежал из гетто, партизанил, после войны вернулся в Варшаву. Начал учебу в университете, потом вместо этого поступил в мореходное училище в Гдыне. В июле 1946 учебный парусник "Дар Поможа" вышел с курсантами в первое послевоенное плавание. После посещения Копенгагена, Саутгемптона, Марселя, Гибралтара, Касабланки и Портсмута "Дар Поможа" пришвартовался в октябре 1946 в Стокгольме, последней стоянке перед возвращением в Польшу. Рядом с ним в порту стояло судно "Сан Мигель", которое сотрудники "Мосад ле-алия бет" готовили для нелегальной репатриации евреев в подмандатную Палестину. Эдвард разговорился с ними, и в результате бросил польский флот и присоединился к команде "Сан Мигеля".
После перехода из Стокгольма во Францию "Сан Мигель" отплыл 3 февраля 1947 из порта Сет в Палестину с 796 нелегальными репатриантами на борту. 16 февраля "Сан Мигель", уже под именем "А-маапиль а-альмони" ("Неизвестный нелегальный репатриант"), был перехвачен британскими кораблями и взят на абордаж. Судно отбуксировали в Хайфу, репатриантов депортировали в лагеря заключения на Кипре. Эдвард сбежал с Кипра по поддельным документам и добрался до Палестины. Вступил в Хагану, в начале Войны за Независимость воевал в Хайфе, затем перешел в ВМС. Служил на кораблях "Эйлат", "Веджвуд", "Хагана" и "Мивтах", и в 1953 уже командовал фрегатом "Мисгав", в том числе в ходе оказания израильским флотом помощи пострадавшим от землетрясения на Ионических островах.
15 февраля 1955 фрегат "Мисгав" (К-30) под командованием Вишневского вышел в дальний поход. Целями этого похода, названного операцией "Экватор", были демонстрация израильского флага на дальних берегах, укрепление связей с большой еврейской общиной Южной Африки, а также морская практика для кадетов курса морских офицеров. В 1951 "Мисгав" вместе с корветом "Хагана" уже ходил с подобной миссией в США в ходе операции "Колумб", и впечатление нужно было расширить до новых широт.
"Мисгав" посетил Гибралтар и Фритаун, и 6 марта 1955 первым из кораблей ВМС Израиля пересек экватор. К событию отнеслись со всей серьезностью и по всем морским обычаям. Вишневский передал командование кораблем богу морей Нептуну, которого изображал один из четырех членов экипажа, уже пересекавших экватор ранее, и затем всех непересекавших мазали машинным маслом, клеем и мукой, окунали в построенный бассейн с морской водой и поливали из брандспойтов. По окончании церемонии посвящения всех признали "морскими рыцарями" и раздали соответствующие дипломы. Также из морских суеверий сожгли чучело акулы, сделанное из тряпок и набитое водорослями, как жертву Нептуну.
После этого "Мисгав" продолжил движение по маршруту Кейптаун-Лоренсу-Маркиш-Дурбан-Порт-Элизабет-Кейптаун-Монровия-Дакар-Гибралтар-Ливорно и 2 июня 1955 вернулся в Хайфу. Операция увенчалась полным успехом. И южноафриканские евреи, и официальные лица приняли гостей на ура: салюты, парады, балы, пасхальный седер в Кейптауне, полеты экипажа в Йоханнесбург и другие города вдали от моря, и более десяти тысяч визитеров на сам корабль. Еврейские школы, общества, синагоги, все от мала до велика проявляли бурную радость от встречи с израильскими моряками. Как писали газеты, "поход "Мисгава" стоил тысячи речей".
Бен-Гурион тоже был весьма доволен результатами, его настроение омрачила только фамилия командира "Мисгава". Настолько, что он запретил командирам с такими фамилиями представлять Израиль в дальнейшем. Неизвестно, действительно ли "многие сожалели, а также устыдились, из-за славянского имени командира корабля", как написал Бен-Гурион, либо он таким образом выразил свои собственные чувства. Он вернулся из отставки в киббуце Сдэ-Бокер на пост министра обороны 21 февраля 1955, уже после отплытия "Мисгава", и постоянно мелькавшая в репортажах на всем протяжении похода фамилия командира стала последней соломинкой в его борьбе с иностранными именами в армии, после чего Бен-Гурион перешел от советов к приказам.
В этом походе карьера Эдварда Вишневского приняла неожиданный поворот. На обратном пути при стоянке в Монровии "Мисгав" посетил президент Либерии Уильям Табмен. Это был первый визит главы иностранного государства на израильский корабль, поэтому в Монровию специально прилетел начальник отдела протокола МИД Израиля Михаэль Симон. Вишневский был известен знанием и соблюдением морского этикета, и только что в Южной Африке имел дело с губернаторами и министрами, но для президента решили прислать главного протокольного специалиста и дипломатического представителя. По израильскому обычаю командировку Симона оформили как резервную службу: он не только был главой протокола МИД и доктором по истории, но и штурманом ВМС в резерве в звании капитан-лейтенанта.
Президента приняли с пушечным салютом, оркестром и почетным караулом, он осмотрел корабль, побеседовал с офицерами и отобедал с командиром. На следующий день состоялся совместный парад израильских кадетов и подразделений либерийской армии и полиции, Табмен и Вишневский принимали парад с балкона президентского дворца. В целом президент Табмен так впечатлился увиденным порядком и дисциплиной, что предложил Вишневскому стать капитаном его президентской яхты. Вишневский ответил, что как военнослужащий он не может принимать таких предложений. Но Табмен был настроен решительно, официально обратился к израильскому правительству и добился своего.
В ноябре 1955 Эдвард Вишневский, уже под новым именем Эдвард Шарон, согласно приказу Бен-Гуриона, вылетел в Либерию с новым назначением - штаб ВМС предоставил ему для этого двухлетний отпуск. Затем по просьбе президента Табмена срок был продлен еще на два года. Так в течение четырех лет Эдвард Шарон был капитаном президентской яхты и советником Табмена по морским вопросам. Президент не любил самолеты и предпочитал морские путешествия, поэтому работы хватало, кроме того Шарон в 1958 руководил покупкой новой яхты в Британии.
Шарон был по сути первым израильским офицером, работавшим в Африке еще до волны израильско-африканского сотрудничества, которая началась в конце 50-х и на пике достигала сотен офицеров и гражданских специалистов в десятках стран одновременно. Израильский капитан с польским обхождением и строгой дисциплиной стал в Западной Африке популярной фигурой и даже символом статуса и престижа: в 1958 Кваме Нкрума, премьер-министр недавно получившей независимость Ганы, по примеру своего коллеги Табмена тоже купил роскошную яхту и выписал себе израильского капитана.



По возвращении в Израиль Эдвард Шарон уволился из ВМС, стал капитаном торгового флота, работал морским инспектором в компании "Ахим Офер", расследовал морские аварии, заседал в сертификационных комиссиях, затем вышел на пенсию. Вместе с Рахель (она служила офицером в управлении кадров, они встретились на армейском параде и поженились в 1952) вырастил трех дочерей: Орну, Нету и Рути. В 2009 Эдвард Шарон скончался.
Но насчет фамилий самое интересное в том, что Эдвард Вишневский тоже не было его настоящим именем. Его звали Ицхак Пехник, а Эдвардом Вишневским он назвался когда сбежал из гетто и ушел партизанить, и потом сохранил это имя. Пехник тоже не ивритская фамилия, и неизвестно, как бы реагировал на нее Бен-Гурион. Но на Вишневского он отреагировал резко и однозначно, а остальное история.
В общем, бравый моряк Эдвард Шарон не только прожил бурную жизнь на трех континентах и многих морях и океанах, но и был причиной того, что в Израиле стало гораздо больше ивритских фамилий. Хотя он такого и не планировал.