Макрон — о сближении с Путиным, войне на Донбассе и драме в Идлибе
15 января Эмманюэль Макрон принял в Елисейском дворце избранных журналистов. Это называлось vœux à la presse, что-то вроде поздравительного (новогоднего) обращения к прессе.
Избранных было человек сто пятьдесят из десятков стран, но большинство наших собратьев после выступления Макрона убежало к столам с закусками и шампанским, оставив нам, крохотной мобильной группке из 30-40 человек, висящих друг у друга на руках и держащих диктофоны на плечах макроновских охранников, эксклюзивное удовольствие задавать вопросы президенту Франции.
Я успел спросить у Макрона, каким образом его угораздило так изменить свое отношение к Путину…
Но до этого была речь Макрона с трибуны, посвященная важным, но, в основном, узкопрофессиональным вопросам. О них — коротко. Как и на предыдущей встрече с журналистами, в 2018-м, много говорилось о fake news — тема для Макрона болезненная, его лично этот бич коснулся и во время предвыборной кампании (он сам обвинял в этом российские «органы лживой пропаганды»), и во время протеста «желтых жилетов», и сейчас, когда в стране второй месяц бастуют против пенсионной реформы. (Самый свежий фейк — разошедшееся по Сети сообщение о том, что дочь Брижит Макрон якобы работала на профсоюз CFDT, который играет умеренную роль в переговорах с правительством).
Так что Макрон, несмотря на критику, прозвучавшую от имени открывшего вечер председателя Ассоциации президентской прессы Оливье Боста, уверен, что принятый в прошлом году закон о борьбе с fake news в предвыборный период — хорошее дело и в нем «не заложено угрозы свободе слова». Еще напомнил о 5-й годовщине трагедии в редакции «Шарли Эбдо» и о том, что во Франции существует, в том числе, и право каждого на «богохульство», и это право «будет защищено» в дальнейшем.
Рассказал, что сожалеет о решении New York Times отказаться от карикатур и подтвердил скорое создание во Франции Дома сатирического рисунка, который будет и поддерживать художников, и продвигать карикатуру в массы. Потому что право свободно рисовать карикатуры — это вопрос безопасности и здоровья, не только художников, но и общества.
«Помимо здоровья, счастья, позвольте мне также пожелать вам мужества и энтузиазма. Наша страна нуждается в том, чтобы обрести интерес к своему будущему», — сказал Макрон перед тем, как спуститься с трибуны прямо в кольцо голодных до эксклюзивной информации, испытывающих интерес к своему будущему, журналистов.
Нырнув в костюме из толстой ткани в плотную толпу, президент оставался там дольше часа, и не снимая голливудской улыбки (а равно и пиджака), с великой радостью отвечал на любые вопросы. И пользуясь любой возникшей паузой, жал очередному журналисту руку, говорил: «Как поживаете?», «Самые лучшие пожелания!», «Хорошего года!»... А ему в ответ: на каждом этапе очередной вашей реформы вы добавляете какое-то новое предложение; такое ощущение, что у вас нет четкой программы… Или: а вам не кажется, что в вопросе «борьбы с исламизацией» вы не компетентны?
Президент тут же разъяснил про пенсионную реформу и пообещал это сделать для всех французов «в ближайшие недели» — на пресс-конференции или в телеобращении. Макрон также заверил, что протесты, продолжающиеся в стране второй год, не скажутся на его президентских перспективах.
«Франция, — говорит, — страна с богатой историей социальных конфликтов», и не они определяют судьбу президентов.
«Я вам напомню 2016-й год», когда никаких серьезных протестов не было, а президент вынужден был уйти. «Я думаю, надо уметь находить окно возможностей каждый раз, а если где-то появляется брешь — ее заделывать», — высказал свое президентское кредо Макрон.
«А когда будет отреставрирован Нотр-Дам, неужели это возможно за 5 лет, как вы анонсировали?» — «Мы в процессе реконструкции… Люди хотят увидеть собор в обозримом будущем. Я думаю, что это абсолютно выполнимо».
«О борьбе с исламизмом и коммунитаризмом»: «Я представлю свои предложения в этом триместре… Но нужно делать все так, чтобы наши сограждане, исповедующие ислам, не чувствовали себя отверженными» — «иначе мы будем играть на руку» исламистам, занимающимся их индоктринацией. «В этом деле умеренность и желание сохранить единство важнее желания доставить удовольствие той или другой категории граждан» (сам Макрон в последнее время все чаще старается «доставить удовольствие» гражданам с «традиционными взглядами»; и тем самым не доставить Марин Ле Пен удовольствия в ближайшем будущем принимать журналистов в этом же Праздничном зале Елисейского дворца).
У Макрона много спрашивали о предстоящих в марте муниципальных выборах, и он, похоже, настроен на то, что их придется проиграть. Говорит, что их результаты «не будут автоматически отражать» отношение народа к президенту. Вспомните, говорит, Шарля де Голля: «что было с результатами муниципальных выборов, пока он был здесь».
Макрон вообще часто ссылается на легендарного генерала. В его тени он укрывался и в тот жаркий день августа 2019-го, когда в форте Брегансон смело объявил на весь мир и прямо в лицо Путину о необходимости «сближения с Россией» и построения «Европы от Атлантики до Урала».
Так что когда меня в этой давке в Праздничном зале вынесло прямо к Макрону (и таким образом произошло еще одно чудо франко-российского сближения), я наобум спросил его:
— Господин президент, какое событие спровоцировало вас на то, чтобы так изменить ваше отношение к Путину?
— Это был (результат) долгих размышлений. Я не сказал бы, что это было какое-то событие среди прочих. Это было созревшее решение, историческая и стратегическая убежденность…
Это глубокое прочтение игры. Без всякой наивности! Но с убежденностью.
— Но какое обстоятельство может изменить ваше мнение? Например, в вопросе урегулирование кризиса на Донбассе вы будете ждать сколько?
— …Есть результаты, которых не было в течение пяти лет. В Париже был саммит 9 декабря и с тех пор произошло освобождение заключенных, на историческом уровне. Так что будем продолжать.
Я вижу, что есть пути для сотрудничества. Есть также и настоящие разногласия, я думаю о том, что происходит в зоне Идлиба и в других местах…
— Но как вы можете строить эту провозглашенную вами «архитектуру общей европейской безопасности» совместно с Россией? Как вы хотите заставить другие европейские страны поверить, что это возможно?
— Делая это в обстановке открытости и партнерства с ними.
— С учетом войны в Украине, которую Россия ведет?
— Россия захватила Украину (так и сказал. — Прим. Ю.С.), и мы приняли меры… Но если ждать решения всех замороженных конфликтов, чтобы двигаться вперед, можно ждать долго. Это является определенной игрой, но не нашей.
— А в Идлибе что вы намереваетесь делать совместно с Путиным?
— Главное — открыть (гуманитарные) коридоры. Мы открыли две дороги, нужны еще две… Будем продолжать работу, потому что (сейчас там) одна из худших драм, которые переживал регион Идлиб. И если мы ее не остановим, то получим ужасную миграционную волну — с опасными людьми в ее составе, а также еще большую дестабилизацию региона…
Макрон сказал все это примерно в 18:30.
В 18:50 на новостные ленты упала новость о «российских авианалетах на регион Идлиб». Бомбили в нескольких городах, на рынке в городе Идлибе «погибло не менее 15 человек», — написала газета Figaro.
Можно было бы сказать, что Макрон тогда не мог ничего этого знать, но ведь такие сообщения приходят очень часто все последние годы.
— «Как поживаете?», «Хорошего года!», «Самые лучшие пожелания!», — президент потихоньку прорывал окружение при помощи мягкой силы охранников.
— Выпить не хотите? — почему-то предложил президенту пришедший от столиков со снедью пожилой журналист, подняв бокал шампанского и кивнув в сторону столиков.
Президент, уже стоявший в шаге от перехода в вестибюль, где он уже был бы свободен, с улыбкой сказал: «Нет, спасибо! Как поживаете? С Новым годом! Мои наилучшие пожелания!..». И нырнул в вестибюль.
Меньше, чем через час должен был приехать король Иордании Абдалла II. Предстояло обсудить обстановку по широкому кругу международных проблем.
Юрий Сафронов
обозреватель «Новой», журналист RFI, Париж