Сопротивление при аресте
Но вообще-то говоря, для иронии места немного. Распад органов власти достиг масштабов, когда вся структура расползается, как гнилье под руками. Разные кланы и группировки "силовиков" решают свои вопросы - от мелких до вполне масштабных. Применяя направо и налево оружие - от нелетальных дубинок и молодецких ударов женщине в печень до вполне смертельного табельного оружия. Нас утешают, что ужасные 90 годы уже закончились - с их бандитскими войнами и беспределом. Трудно сказать, что хуже - беспредел бандитский или людей, имеющих официальный статус. Парадокс в том, что 90 на самом деле никуда и не уходили - просто во власть в итоге попали, в том числе и высшую, те, кто выжил в тех войнах. А так как образ мысли, действий и жизни остался прежним, то теперь бандиты из частных лиц превратились в государственных служащих.
Здесь, кстати, вполне иллюстративно демонстрируется один из базовых законов развития - закон индукции. Он на самом деле достаточно понятен - при распаде и разложении системы внутри возникающего "первичного бульона", в который она превращается, возникает борьба нескольких структур. Побеждает всегда одна - наиболее структурная, имеющая по сравнению с конкурентами лучшие стартовые позиции, ресурсные возможности и более эффективные механизмы, позволяющие ей "задавить" конкурентов. Система воспринимает структуру-победителя как матрицу, которая индуцирует себя в нее, и полностью копирует победителя, становясь им, а структура-победитель получает главный приз - систему со всеми ее ресурсами.
Мафия, делегировав в высшую власть своих представителей в конце 90-начале нулевых, воспользовалась слабостью государства, обескровленного алкоголиком-президентом и абсолютно бездарными комсомольцами, не умеющими в этой жизни ничего, и в короткой, но ожесточенной борьбе отодвинула первое поколение воров-любителей, выходцев из бывших партсовхозноменклатурных структур. И уже примерно к середине нулевых годов полностью перехватила управление огромной страной, перенеся уголовные структуры, порядки и соответствующие им механизмы управления в захваченный ею госапппарат.
Сегодня мы наблюдаем дошедшее до предела своего развития мафиозное государство, где любой госслужащий обладает даже не сословными признаками, а является представителем той или иной уголовной масти. Иного деления в Мафия стейт не предусмотрено. Абсолютно презрительное отношение власти к народу вытекает из организации управления таким государством, из воровских понятий, которые подменили закон. Из бандитской этики. Взаимоотношения внутри воровского государства также ничем не отличимы от разборок времен девяностых: одна группировка "наезжает" на другую с целью отобрать кормовую делянку, применяя для этого весь имеющийся у нее арсенал - от силового до понятийно-аппаратного. Просто "тогда" это мог быть обычный ларёк, рынок или даже торговый центр, а сегодня - корпорация или целая отрасль. Масштабы изменились, методы - нет.
Однако проблема Мафия стейт в том, что победив, оно застывает в развитии - его организация статична и неизменяема. По-своему это идеал, если у уродства, конечно, может быть идеал. Но система, застывшая в развитии, обречена. Мы и наблюдаем распад путинского мафиозного государства, которое начинает пожирать само себя. Оно, конечно, будет пытаться провести какую-то трансформацию с целью продлить хоть на какое-то время свое существование, но в том и проблема любой уголовной структуры - она, по сути, паразит на теле общества. Паразиты, размножившиеся выше предела, который может выдержать организм, убивают вначале его, а затем умирают и сами. Просто потому, что ничего другого их природа не предусматривает - они могут только паразитировать. Они живут, пока им есть кого жрать.
Режим Путина, безусловно, убивает страну. И, скорее всего, убьет. Нам предстоит пережить этот крайне неприятный и непростой период, раз уж общество не нашло в себе мужество признать правящий режим братвы смертельно опасной болезнью. Но, к счастью, социальный организм имеет возможность, в отличие от биологического, возрождаться. Важно, чтобы это происходило с пониманием причин, по которым ему пришлось перед этим умереть. И создать механизмы, отсекающие уголовную шпану от государственной власти. В противном случае мы очень быстро получим нового гениального геополитика, обремененного бесконечно алчными друзьями, которые ничего в своей жизни не умеют делать, кроме как воровать.