К годовщине одного ареста, или Развилка истории 13 сентября 1965

Ю. Даниэль и А. Синявский во время суда на скамье подсудимых. 1966

Развилки истории бывают большие и малые. Вот не расстреляли бы царские войска шествие 9 января 1905 года — что бы было? Или точнее попала бы в цель Фанни Каплан?.. Или маршал Жуков на слова хрущёвцев "берите власть, товарищ маршал" в 1957 году — ответил бы согласием?..
Это тоже одна из развилок истории — 13 сентября 1965. Возможно, не очень больших, но тем не менее. В этот день были арестованы писатели Юлий Даниэль и Андрей Синявский за свои опубликованные за границей (под псевдонимами) антисоветские произведения.
Могут спросить: почему развилка? Разве могло быть иначе, разве в руководстве СССР были иные мнения насчёт ареста этих двоих? Да, были...
Анастас Микоян, в те дни — Председатель Президиума Верховного Совета СССР, то есть формальный глава Советского государства писал (выделение моё):
«Помню, как Суслов и его чиновники из Отдела пропаганды ЦК начали «дело Даниэля и Синявского». Это дело очень походило на позорную войну Хрущёва против Бориса Пастернака… И вот теперь, оказывается, то же самое: на этот раз — без Хрущёва, при руководстве Брежнева, обрушилось на двух писателей. Как будто все сговорились оттолкнуть интеллигенцию от партии. Невероятно! Я зашёл к Брежневу (был ещё членом Президиума ЦК и Председателем Президиума Верховного Совета), долго внушал ему, что никакой пользы не будет от такого разноса за публикации под псевдонимами за рубежом, а тем более суда над писателями, о чём уже говорили всерьёз. Старался находить слова и аргументы, понятные для него. И убедил. Вместо уголовного суда он согласился ограничиться товарищеским судом в Союзе писателей. Но уже на следующий день узнаю, что уголовный суд будет — это решение Брежнев принял после того, как к нему зашёл Суслов».
Может показаться парадоксальным, что Микоян, человек старшего поколения большевиков, ещё сталинской закалки и выдержки, один из главных идейных «моторов» арестов и расстрелов 1937-1938 годов, добивался мягкого решения вопроса.
Однако, как опытный политик, он ясно понимал, что если уж ХХ съезд партии даровал определённые права и гарантии руководящему слою партии, то нельзя обделять этими же правами и интеллигенцию, не нанеся ей этим тяжкой обиды. А такая обида может привести её в стан политических и классовых врагов и повлечь непоправимые последствия для всего общества.
Увы, его предложение, поддержанное Брежневым, не нашло такой же поддержки у остальных руководителей Кремля. За осуждение писателей выступил не только Михаил Суслов, но и — особенно резко — так называемая «молодёжь» в руководстве, «шелепинцы». Они воображали тогда, что полным ходом идут к власти, на смену чересчур «мягкому и податливому» Леониду Ильичу, и в судебном процессе над писателями видели прекрасную возможность показать и укрепить свою силу и влияние. Кстати, довольно значительное участие в компании против Даниэля и Синявского принял будущий «архитектор перестройки», а в те дни активный «шелепинец» Александр Яковлев. Глава КГБ Владимир Семичастный, принадлежавший к той же шелепинской когорте, вспоминал свой спор на эту тему с одним из кремлёвских руководителей Петром Демичевым. Тот сказал:
— Наверное, придётся их выпускать.
— Пётр Нилович, этого не будет, — жёстко ответил главный чекист.
— Но нас же критикуют по всему миру!
— Нас критикуют с 1917 года, — возразил Семичастный, — терпели — вытерпим и сейчас.
Первый секретарь ЦК Брежнев, бывший тогда в Кремле лишь «первым среди равных», должен был уступить большинству: он никак не мог одновременно пойти и против влиятельной «молодёжи», и против не менее влиятельного Суслова. А в результате случилось то, что случилось: маленькая трещинка, пробежавшая в сентябре 1965 года между «интеллигенцией и партией», стала стремительно расти, шириться и углубляться.
5 декабря 1965 года на Пушкинской площади прошла первая несанкционированная, как сказали бы теперь, демонстрация диссидентов в защиту Даниэля и Синявского. С тех пор такие оппозиционные демонстрации на Пушкинской площади стали ежегодными, шли сперва 5 декабря, в день Сталинской конституции, потом 10 декабря, в день прав человека. Все 25 лет, пока советская власть не рухнула...


Митинг гласности на Пушкинской площади и плакаты демонстрантов. 5 декабря 1965

К 1991 году между партией и интеллигенцией выросла уже не трещина, а целая непроходимая пропасть, в которую в конечном итоге провалился и социализм, и СССР, а потом, в качестве заключительного аккорда, и сама советская интеллигенция (которая из «инженеров человеческих душ» была в 90-е годы разжалована в «иждивенцы и нахлебники»).
Можно ли было предотвратить такое печальное развитие событий той зимой 54 года назад, когда А. Микоян безуспешно пытался это сделать? Возможно, если бы интеллигенты продолжали чувствовать себя равноправными соавторами строительства нового общества, а не его несправедливо обиженными пасынками, буржуазное перерождение советского общества не произошло бы так быстро? Кто знает…
Мы точно знаем только, что интеллигенция стала одной из ведущих сил буржуазной «перестройки», её движущих моторов, стенобитных таранов СССР.
Не по своей воле утратив роль архитектора нового общества, она взяла на себя иную роль — архитектора его разрушения. А когда это разрушение завершилось, попросту перестала быть нужна. Довольно символично, что некоторые из людей, вроде А.Н. Яковлева, запустивших первые малые камешки этого обвала в 1965-м, спустя четверть века собирали богатый политический урожай его разрушительных последствий.
Некоторым, довольно слабым утешением может послужить тот факт, что после этого повторного разочарования 90-х годов часть интеллигенции вновь, хоть и со скрипом и с полувековым опозданием, начала потихоньку поворачиваться к левым идеям, от которых столь опрометчиво отвернулась после 1965 года. Но это, как говорится, уже совсем другая история…


Ю. Даниэль в лагере


Похороны Бориса Пастернака. Позднее эту фотографию среди литераторов стали шутливо называть "Даниэль и Синявский выносят свою скамью подсудимых"