Памяти Владимира Шарова.
Исполняется год со дня смерти Владимира Шарова (7 апреля 1952 — 17 августа 2018). У меня нет сомнений, что Владимир Шаров — один из величайших писателей своего поколения. Причем писатель для всех, а не для избранных, хотя он никогда не заигрывал с публикой, не прибегал к намекам на злобу дня.
Владимир Шаров (2002) на фоне портрета своего отца — писателя Александра Израилевича Шарова (1909-1984)
Нужно только вчитаться — и тогда его текст электризует читателя силой мысли и динамикой сюжета. Это смесь истории и фантасмагории, богоискательства и психопатии — опыт проникновения в коллективное бессознательное российской истории. Своими романами Шаров открыл огромную историческую тему: Россия как новый Израиль, Москва как четвертый Иерусалим (после Рима и Константинополя). Этому народу, верующему в свою богоизбранность, по сути, безразлично, возводить храмы или крушить их, совершать подвиги или преступления, поскольку "священное", которым он одержим, находится по ту стороны добра и зла и делает неразличимыми облики Бога и дьявола.
Романы Шарова позволяют проследить религиозные корни той воли к гибели бытия, к "рукотворному" апокалипсису, которая проходит через разные стадии русской истории. Владимир Шаров работал с ее глубочайшими матрицами, сочетавшими ветхозаветное, новозаветное, сектантское, богоборческое, атеистическое, и все эти матрицы накладывались одна на другую, в чем мы убеждаемся сегодня яснее, чем когда-либо.
Светлая память! Вечная память!