Зияние нечистого разума

Пару дней назад присутствовал на выступлении одного большого федерального чиновника из тех, что периодически общаются с президентом. Смысл речи заключался в следующем: Россия в опасности, в голове у неё пустота, враги разлагают её традиции и культуру, «окно Овертона etc», надо срочно заполнять эту пустоту, все в бой на зияющую амбразуру. Призыв адресовался людям, имеющим отношение к медиа, в половине случаев государственным. Вопрос: а как же миллиарды рублей, ежегодно выделяемые и осваиваемые тем же государством для заполнения той самой «пустоты», не забывая «пустоту» на соседней Украине, витал, но его никто так и не задал. Будто и не существует в природе могучей машины агитпропа и верных соратников федерального лидера, под контролем которых она функционирует (Громов, Добродеев, Мединский, Соловьев/Киселев и пр.). То есть как бы бросался скандальный намёк, что деятельность этих видных личностей незаметна и несущественна, не приносит результата и вся надежда только «на нас с вами», стартующих с нуля.

Размышляя о том, что это было, могу сделать два замечания. Во-первых, ощущение «пустоты в голове» у тех, кто её тревожно наблюдает, априорно и трансцендентально, то есть проецируется в реальность их собственным органом познания. Поэтому чего хочешь в реальности делай или не делай, ощущение пустоты таких наблюдателей не покинет в принципе. По сути, даже находясь, так сказать, в зените славы, они эпистемологически воспроизводят ту самую хрестоматийную операцию, которая когда-то воспевалась советским гимном: «до основанья, а затем». Затем будет неоднократное повторение обнуления достигнутого. Во-вторых, крупные федеральные чиновники не смотрят телевизор и не читают интернет. Поэтому о титанических ежевечерних усилиях кисло-осоловелых пропагандонов спасти дырку Россию, заполняя её собой, им ничего не известно. Отсюда убеждение, что никто её толком-то и не спасает. Но если они ничего не смотрят и не читают, откуда же им ведомо о вражеских потугах «проникнуть в окно», разложить и развратить? См. пункт первый: это практически врождённое знание. Усугублённое, конечно, парой избирательных пересылок запавших в душу текстов и образов, которые всё-таки достигают высокопоставленных лиц при помощи гаджетов. Плюс вирусная устная традиция – фольклор, предание, слухи, каковые стихийно-избирательно распространяются и в этой среде тоже, подчиняясь определённым презумпциям. Скелет предзаданной аксиоматики обрастает «фактами», дополнительными доводами и примерами.

В происхождении априорности, о которой идёт речь, следует усматривать фундаментальную, первичную ущербность левого самосознания, чьи носители, как мы уже говорили, всегда склонны не замечать себя, опускать на более низкое место, самоопределяться в качестве жертв (эксплуатации, манипуляции, «форматирования сознания» и т. д.) воздействия извне и грезить о «восстании». Что бы ни предпринимали носители этого самосознания, им будет казаться, что враги окопались всюду и одолевают. «Классовая борьба разгорается с успехами социализма», «русофобия растёт и ширится по мере того, как Россия встаёт с колен» – популярные образцы тезисов, призванных артикулярно рационализировать иррациональную веру в «кошмар». Следуя наклонностям, которым они не в состоянии сопротивляться, леваки на вершине триумфа учиняют бойню, истово истребляют друг друга, от чего дальше уже не могут оправиться. Робеспьер не пережил террора, а Советский Союз не перенёс 1937-го года – он умер от последствий этой травмы (говоря шире, родовой травмы 1917 – 1945 гг., если учитывать, что СССР окончательно легитимизировался жертвами войны, а нацизм служил реакцией на большевизм, т. е. без Ленина-Сталина не потребовался и Гитлер).

Тёмный довесок левых негативных самоинтерпретаций, неверия в себя, пессимизма, отягощенный злобным членовредительством 20-х – 30-х гг., словно жернов, утянул на дно Советский Союз. Те, кто помнят поздний СССР и тогдашний образ мыслей с уже оформившимся потребительским культом «не нашего», чужих лейблов и маркировок, лучше поймут, о чём я говорю. Я имею в виду твёрдо установившуюся презумпцию: «наше» значит «плохое», но предлагаю не забывать, что она – лишь частное проявление более общей и фундаментальной левой установки на собственную слабость. Помню, как на политинформациях и душеспасительных беседах педагоги вяло развивали тему, что иностранцы специально подбрасывают советским детям жвачку, чтобы подорвать наши устои, наши патриотизм и социализм. И сегодня смотришь: та же жвачка… в головах и устах больших дядь, которые в ту пору были детьми. Застряла и не отпускает.