Литературная разведка на Урал
Работая в Магнитогорске, Казакевич вёл задушевные беседы с доменщиками и сталеварами, коксохимиками и прокатчиками.
Эммануил Казакевич родился на Украине. В 1930 году переехал с родителями в Биробиджан, где была образована Еврейская автономная область. Работал бригадиром, начальником строительства городского Дворца культуры, председателем колхоза, директором театра, журналистом. В 1941 году ушёл на фронт, попал в писательскую роту народного ополчения. В дальнейшем воевал в разведке. Прошёл путь от рядового разведчика до помощника начальника разведотдела армии. О его боевых подвигах ходили легенды. Награждён восемью боевыми орденами и медалями.
Фронтовые впечатления легли в основу повести "Звезда" и романа "Весна на Одере", принесших Казакевичу широкую известность. В 1957-1958 годах, работая над романом "Новая земля", писатель жил в Магнитогорске. По предложению секретаря горкома партии А. К. Соловкова Казакевич поселился в семье знатного доменщика Георгия Герасимова, с которым у него завязалась крепкая дружба. После публикации рассказа "Приезд отца в гости к сыну" жители посёлка Крылова долго спорили, кто стал прототипом главного героя, и сошлись во мнении, что Герасимов.
Эммануил Казакевич
Из дневников и записных книжек
29. I. 1958 год
(…) Итак, Магнитогорск. Это великое проявление мощи советского рабочего класса, народа и партийного руководства. Следует только выяснить, так ли необходимы были задуманные в то время темпы. М. б., действительно, без этого чудовищного нажима нельзя было создать индустрию? Дело тут было не в полугодии или годе, а в необходимости чудовищного усилия. Это надо обдумать. С другой стороны, темпы диктовались политическими соображениями - международными и внутренними. Для того, чтобы уничтожить действительных и мнимых врагов и возможных соперников и противников, надо было создать - и быстро - нечто крупное, серьёзное, существенное, доказать этим своё "бож. помазание" на престол, и на этой основе ликвидировать маловеров и опасных людей. Всё это, может быть, верно - для размышлений в кабинете. Всё это верно и так. Но вот предо мной живой факт: огромный завод, дающий больше продукции, чем вся Россия до революции, и прекрасный, удивительный город с 300-тысячным населением, пёстрым, но интересным и влюблённым в свой город и завод.
(…) Немецкие специалисты - гл[авным] обр[азом] обер-монтеры на ЦЭС. Были приглашены от разных фирм. Им платили в наших деньгах и иностранной валюте. Для них была создана специальная столовая и "немецкий" магазин. Этот магазин зовется так и до сих пор. Для них возили из Верхнеуральска пиво. Пиво часто оказывалось несвежим, и тогда они не выходили на работу, шумели и обижались. Сала требовали. Им возили сало. Отказывались есть, если официантка была несмазливая. Горком комсомола посылал в немецкую столовую смазливых молодых комсомолок. Немцы приставали. Они отказывались работать, но горком их уговаривал: ничего, терпите, они нам нужны.
Немцы ссорились между собой - они были из конкурирующих фирм, скрывали секреты друг от друга. Нашим они тоже не показывали чертежи. Говорили, что русские - народ способный, переимчивый, всё узнают. Всё равно, наши, приглядываясь, узнавали дело. Притворялись дурачками.
На работу в ЦЭС немцев возили в санках, запряжённых тройкой или парой. Санки специально заказывались в Троицке (там в старину их мастерили) - красивые, с рисунками и украшениями старых времён. Расстояние от квартиры до работы было метров 300-400, но немцы требовали, чтобы их отвозили и привозили.
В 1933 году, после прихода Гитлера к власти, многие немцы уехали на родину. Одна 14-летняя девочка, учившаяся у нас в школе, отказалась уехать. Рабочие многие остались. Один из них возглавил озеленение города и немало сделал. Соцгород обязан ему своей богатой зеленью.
Суровые нравы. За прогул выкидывали койку и вещи из общежития, выселяли. В Магнитке был сухой закон. Пили, конечно, - приходит партия одеколона, все пьют, бараки воняли одеколоном. Но водку не ввозили. Семейных коммунистов решением горкома обязали оставить семьи в квартирах и жить в бараках с рабочими - для их воспитания, влияния на них.
Перв[ичными] органами Магнитостроя руководили партработники высокого класса и великого энтузиазма. 30 человек прибыли сюда (в 32-м году) после окончания Свердловки. У одного из них умерла жена от родов. Он решил похорон не устраивать, чтобы не отвлекать людей от работы. (Работали по 12-16 часов.) Он сам, вместе с двумя-тремя близкими товарищами, выкопал могилу, сказал: "Прощай, мой верный друг", заплакал, и они ушли. Вечером он проводил партбюро. Фамилия его Гарматин, он шахтёр из Донбасса, теперь - директор школы где-то на севере.
(…) Работали много. Но бывало, возвращались после 16-часового дня, ложились отдыхать, вдруг появляется человек из управления: "Прибыл состав с лесом, надо сгружать!" Все безропотно вставали, шли, сгружали и - снова на работу. Коммунисты были первыми.
В первые 2-3 года здесь умирали - неизвестно от чего - дети. (Узнать у старого врача, в чем было дело?)
(…) В 30-31 годах это было довольно унылое многохолмье. Главная вершина Атач - 540 м. (или 450?) над уровнем моря. Белели палатки геологов и их буровые вышки. Потом появились землянки. Начались земляные работы и добыча руды. Работали люди в лаптях, лопатами и кайлами, грузили на телеги и позднее - в вагонетки. Первые американские экскаваторы появились в конце 31 года. (…) Все рабочие шли пешком. Гора заросла берёзками, потом от взрывов, осыпей и т. д. они все пропали (…) Выше "Берёзок" стояли два домика-сруба (…) Потом там построили нынешние двухквартирные восьмикомнатные дома (…) В каждом двухквартирном доме жило по 2 американца. Столовая - роскошно обставленная. Они ездили на работу на лошадях, в санках. Летом к некоторым приезжали жены. Другие "женились" тут, а уехавши, оставляли своих жен.
Мистер Смит, геолог, удивлялся дикости. Транспорт - верблюды. Он держал себя надменно. Не верил в то, что мы писали о кризисе в США, говорил, что это коммунистические выдумки (…) На Магнитке получались газеты и вывешивались на 6 языках (англ[ийском], франц[узском], нем[ецком], татарск[ом], украинск[ом], гл[авным] обр[азом], - левые). Затем стал получать письма от близких из США о кризисе, безработице. (Раньше он хвастал, что, дескать, у нас безработные такие: лежит, спит в порту, а на подошве написана цифра 5 или 10, т. е. меньше, чем за 5 или 10 долларов не будить.)
Вскоре он уехал и прислал письмо с просьбой принять его снова на работу в Магнитку. Ему не ответили. Затем писал он с Ньюфаундленда, а спустя месяца три - снова из США, два раза писал, просил, чтобы приняли его на работу у нас, даже соглашался перейти в сов[етское] подданство. Ему не ответили.
(Узнать, какая растительность покрывала Магнитную гору!)
Узнал. Ковыль. (…)
10. II.1958 год
(…) (Герасимов Г. И.) В 33 году делегация Магнитки в составе 4 человек - Фомин от горсовета, Герасимов и ещё двое (кто?) (…) были приняты Серго. Он их расспросил. Герасимов предъявил претензии к шихте. Она была неравномерна, и это нарушало режим домны. Кроме того, не хватало ковшей. Просили автобусы, автомашины, троллейбусы… От троллейбуса отговорил, сказал: "Лучше трамвай, он - резиновый, в него много народа входит". Просили радиоприемники, патефоны, пластинки. Вызвал тут же людей и распорядился. Велел директору дать членам делегации подарки: по приёмнику, патефону и пластинки. Спросил: "Сколько дашь пластинок?" - "По три". - "Ну и скупой! По 10 штук давай". Звонил всюду. "В Большом театре были?" - "Нет". - "В Малом, Художественном?" - "Нет". - "Обязательно побывайте". На след[ующее] утро секретарь дал им билеты в театры. Серго направил их к Микояну и Бубнову. При этом наказывал: "Будете у Бубнова, обязательно у Крупской побывайте. Обязательно". Были у Бубнова, получили тетради и карандаши и распоряжение об отпуске книг. Потом пошли к Крупской. Маленький, длинный кабинет Портрет Ильича в детстве. Она их всё время упрекала: почему в делегации нет женщин. "Вы по такому делу приехали, по вопросам быта, культуры. Тут женщина понимает в сто раз больше, чем вы, мужчины. Она только взглянет и поймёт. А вы что? Нехорошо…" Сама отбирает книги для Магнитки. Классику. Затем у Микояна. Он угостил их пивом - наилучшим - с разной отеч[ественной] закуской. Все их требования об отгрузке товаров выполнил - тут же вызывал директоров и обо всем договаривался, как и Серго. Они просили открыть гастроном и построить базы для товаров (склады). Он распорядился и дал телеграмму в Свердловск. Их он называл "питомцы Орджоникидзе" Напоследок они были у Калинина - Серго их туда послал, договаривался с ним при них. М. И. побеседовал с ними, расспросил, звонил в разные места, проверяя, выполняются ли распоряжения о помощи Магнитке.
Спустя год Серго приехал на Магнитку. В цеху (Г. И. работал тогда мастером домны) его знакомят с ним: "Да мы знакомы! Герасимов! Конечно, знакомы! Здорово, Герасимов!"
(Герасимов Г. И.) Вначале не умели работать на домне. Скрап достигал кранов. Хламу тьма. Домну обслуживало 50 человек. Работа была архитрудная. Питьевой воды не было, люди напивались из шланга, работавшего для охлаждения домны, окатывали себя водой - от жары. Было несколько старых мастеров, крупных специалистов. Ус, например, Фищенко. Они закрывали и открывали лётку вручную. Когда появилась пушка Брозиуса, они не хотели её применять. За применение пушки трех горновых, в том числе Г. И., премировали полными кожаными костюмами: сапоги, штаны, куртка, фуражка. В 34 году Серго подарил им по автомашине - "газику". Американцы возражали против темпа пуска и освоения. Они твердили, что без опыта нельзя ее освоить так быстро, нужно время, время.
(Точно узнать все перипетии работы, домен.)
(…) Приехал негр-инженер, поселился в Соцгороде, но американцы запротестовали, и его перевели в дом на 11-й уч[асток]. Её (врача) однажды позвали к нему (он заболел). Он удивился, увидев белую женщину, и спросил, знала ли она, куда идёт? Она сказала, что, конечно, знала. Он повторил, знала ли она, что он негр? "Да, знала". Он удивился, потом сказал с грустью: "Мне придётся отсюда уехать". Она возразила: "Что вы! Мы к вам относимся с уважением, у нас нет расизма". (…)
04.IV.1958 год
3 апреля, вчера, провёл весь день с управляющим треста "Магнитострой" Л. Г. Анкудиновым. Это было интересно. Мы посмотрели строительство аглофабрики, туннеля для отвода русла речки Башик (она мешает строительству коксохима) и слябинга. Потом я побывал на приёме его. (…) Как разнообразны люди! Анкудинов очень умён и спокоен, приветлив, нетороплив. Решения принимает безошибочно правильные, разбирается в людях. (…)