На чистую воду. Как 100 лет назад работала белгородская полиция

В Белгороде полицию учредили Указом императрицы Анны Иоанновны от 23 апреля 1733 года: «Быть по сему представлению в показанных городах Полициям, а во оных определить из гарнизонных по одному офицеру; а как им поступать, о том дать инструкции от Главной Полиции».

Кража из шкапа В начале прошлого века в Белгородском уезде был Алексеевский свеклосахарный завод Ребиндера и Мансуровой. А контора завода находилась в селе Шебекино. И вот в ночь на 2 марта 1916 года неизвестные проникли в контору, вскрыли деревянный шкап и похитили оттуда железную кассу, в которой хранилось 3 397 рублей 23 копеек наличными, а также ордера на сумму 329 рублей 57 копеек. Пристав 3-го стана Белгородского уезда начал дознание и по горячим следам нашёл подозреваемых – машинистов завода Василия Терещенко и Филиппа Шаповалова. При перекрёстном допросе они сознались в содеянном и вернули украденное. «Похищенное передано администрации Алексеевского сахарного завода, а произведённое дознание препровождено судебному следователю 3 уч. Белгородского уезда», – доложил пристав начальнику Губернского управления полиции. Мошенничество 5 мая 1916 года казначей Бубновского Кредитного Товарищества Велико-Михайловской волости Пётр Ёлкин заявил старшему полицейскому уряднику Добровольскому, что потерял 10 тыс. рублей – огромная по тем временам сумма. Приставы Змеев и Холявко вместе со стражей спешно выехали на дорогу, но ничего не нашли. Одновременно белгородские полицейские провели дознание, и вот что выяснилось. В семь часов утра на телеге, запряжённой парой лошадей, Ёлкин и Аникеев выехали в Новый Оскол. Аникеев правил лошадьми, а Ёлкин держал сумку. В слободе Покровско-Михайловской Ёлкин зашёл попить «фиалки», а когда вышел, то обнаружил пропажу сумки, которую всё время должен был держать в руках. При этом ни Аникеев, ни Ёлкин не могли вспомнить, как и при каких обстоятельствах потеряли сумку. «Есть полное основание предполагать, что Ёлкин и Аникеев скрыли эти деньги у себя и, чтобы ввести в заблуждение, симулируют кражу таковых», – докладывал уездный исправник помощнику начальника Курского Губернского жандармского управления. К сожалению, чем окончилось дело, неизвестно, но, судя по хватке полицейских, есть все основания полагать, что мошенников вывели на чистую воду.  Убийство и ограбление 5 декабря 1916 года неизвестные убили сторожа Богородского волостного правления Якова Шугаева (нынешнее село Богородское Новооскольского района). А сундук, в котором хранились волостные деньги, взломали. Уездный исправник начал розыск преступника. Судя по докладной записке, напечатанной на пяти листах, розыск проводили весьма тщательно. Так, к примеру, все вещи, тело и орудие преступления внимательно исследовали, что помогло сделать определённые выводы: «Взломы сундука произведены были какимъ нибудь острымъ орудiем, для чего надо было употребить не мало времени, и работа эта производилась неиначе какъ стоя на колѣнях или корточкахъ. Отъ нажима на орудiе взлома у злоумышленника должны были остаться на рукахъ мозоли» (сохранена орфография автора документа). Убили сторожа ударом топора сзади. В это время он пытался разжечь печку, подстелив под колени газету. По безмятежному лицу и непринуждённой позе убитого исправник сделал вывод, что убил сторожа кто‑то ему знакомый: «Выраженiе лица убитаго совершенно покойно и никакихъ признаковъ борьбы не замѣтно. Судя по всему этому, Шугаевъ былъ убитъ неожиданно при самой мирной обстановке». Этот вывод значительно сузил круг подозреваемых и позволил отбросить мысль о гастролёрах или неизвестных грабителях. Доступ к сторожу был у нескольких людей. У волостного старшины Селиванова – пьяницы и растратчика, у секретаря мирового суда Ивана Глотова, у помощника секретаря Семёна Ковалевского, у волостного писаря Фёдора Гурова и его помощника Пожарова. Затрудняло следствие то, что как раз в ночь убийства на улице была сильная метель, которая замела все следы. Однако полицейские нашли топор со следами крови и волос. В село Богородское привезли сыскную собаку по кличке Грейф, которая обнюхала топор, а затем из толпы людей выбрала Пожарова и дважды облаяла его. Это стало основанием для более глубокой разработки помощника писаря. Неопровержимые улики Вот как исправник характеризует подозреваемого в убийстве: «Пожарову 18 летъ. Онъ производитъ весьма невыгодное впечатлѣнiе, нервичаетъ и путается въ показанiяхъ».  Полицейские выяснили, что Пожаров дружил с погибшим сторожем и часто оставался у него ночевать. 4 декабря, накануне убийства, молодой писарь сильно нервничал. И постоянно бегал курить в соседнюю контору. Мать Пожарова показала, что, вернувшись 5 декабря ночью, он переодевался. И на белье Пожарова, изъятом при обыске, полицейские обнаружили кровавые пятна. Кроме того, на правой руке помощника писаря был кровяной мозоль, наличие которого у преступника исправник предположил ещё в самом начале расследования. А после убийства и кражи денег помощник писаря вместе с отчимом крестьянином Борматовым поехал покупать лошадь. Даже определив главного подозреваемого, полицейские не отбрасывали других версий. Что говорит об их высоком профессионализме, а не о желании быстро найти крайнего. Несмотря на то что Пожарова и Борматова уже задержали и допрашивали, «у всѣхъ служащихъ въ волостномъ правленiи, волостномъ судѣ, мирового судьи и лицъ внушающихъ подозрѣнiе произведены тщательные обыски. Провѣрено также гдѣ они находились въ ночь убiйства и ограбленiя кассы». Помимо этого, исправник выяснил, что волостного старшину Селиванова уличили в растрате казённых денег и «неблагонадёжном» образе жизни. На рабочем месте у него нашли спирт и пряники. В селе Богородском у него любовница Аксинья Лисицина, а денежную отчётность он содержит в беспорядке. Обо всём этом уездный исправник и доложил помощнику начальника Курского Губернского жандармского управления. Убийство помещика А самому старому уголовному делу, найденному в архиве, о совершённом на территории нынешней Белгородской области убийстве ровно 250 лет. К сожалению, на большинстве из 12 рукописных листов почерк неразборчивый. Однако даже того, что удалось прочесть, хватило, чтобы понять: времена меняются, а люди всё те же. 21 сентября 1768 года убили старооскольского помещика майора Аврама Чёрного его же крестьяне – по наущению супруги убиенного Марфы Чёрной: «Указ по слушании дела начашегося в 1768 году сентября 21 дня по указу из правительствующего Сената о сыске белогородской губернской канцелярии оказавшихся в смертном убийстве старооскольского помещика майора Аврама Чёрного сообщником жены ево Марфы людей из крестян Александра Лебедева и прочия по учинении с ними по законам по которому о том сыске и об отсылке их в старооскольскую воеводскую канцелярию а де о том дело производится» (сохранена орфография и пунктуация автора документа). К сожалению, непонятно, почему Марфа подговорила Лебедева и прочих убить своего мужа. Неизвестно, как были наказаны злоумышленники. Однако главным остаётся то, что и 100 лет назад полиция работала эффективно, защищая закон и порядок. Благодарим за помощь в подготовке материала белгородского писателя Василия Журахова.