«Дали Нобелевку русофобке Алексиевич»: алтайские гуманитарии о новом русскоязычном нобелевском лауреате.
Связанные с Алтаем гуманитарии оценили это событие по-разному.
8 октября стало известно о присуждении впервые за десятилетия Нобелевской премии по литературе русскоязычному автору Светлане Алексиевич. Связанные с Алтаем гуманитарии оценили это событие по-разному.
Нескрываемо скептические ноты звучат в высказанном на странице в Фейсбуке комментарии из уст Михаил Гундарина – барнаульского пиарщика и литератора, традиционно демонстрирующего близость к властям.
«Дали Нобелевку Светлане Алексиевич - журналистке, автору документальных книжек-записей чужих голосов. Дали - стопудово - за политику, она ярый противник России (именно России, а не ее режима). Как раз к месту. «Один итальянский ресторатор вывесил объявление «Русских не обслуживаем». Это хорошая метафора. Сегодня мир снова начинает бояться: что там в этой яме, в этой бездне, которая обладает ядерным оружием, сумасшедшими геополитическими идеями и не владеет понятиями о международном праве. Я живу с ощущением поражения. Умные интеллектуалы, писатели разделяют эту ненависть, патриотический угар… Это страшно. Вообще, мне кажется, мой читатель на Западе стремится понять. А здесь я часто слышу, что мое творчество унижает и оскорбляет Россию. У нас была кровавая эпоха. Мы вышли из этой крови, вылезли из ямы. И мы, вероятно, все еще больны. В общем, мне кажется, будет большая война. Я думаю, что империя еще не ушла…" – высказывает он свое мнение, приводя иллюстрирующую его цитату писательницы.
Профессор Принстонского университета, уроженец Барнаула Сергей Ушакин в этой связи делится своими мыслями о значении творчества Алексиевич для исторического сознания народа и подчеркивает неангажированность творчества писательницы.
«Известная своими коллекциями “голосов” — будь то женщины Великой Отечественной войны, участники войны в Афганистане или пострадавшие от аварии в Чернобыле, — в “Последних свидетелях” Алексиевич наглядно показывает, что работа с чужой памятью требует желания, возможности и способности исследователя отслоить “общие места” и расхожие цитаты для того, чтобы добраться до сердцевины уникального травматического опыта.
Голоса, звучащие в книгах Алексиевич, подтверждают еще раз известный исследовательский вывод: цитаты и клише, заимствованные из фильмов, песен и/или книг и “встроенные” в память очевидцев, есть лишь начальный этап, есть лишь условие доступа исследователя к сознанию и воспоминаниям собеседника. Образы, истории, события, которые Алексиевич делает доступными, предельно четко обнажают теоретическую наивность и социальную нечуткость попыток сводить чужую память о войне к идеологическим “мифам” и воспринимать политические “лозунги” как отражение подлинного дискурсивного и эмоционального опыта собеседников.
Ни “мифов”, ни клише, ни лозунгов в историях, собранных Алексиевич, нет», - цитирует Ушакин одну из своих рецензий на книгу Алексиевич.