Российский разгром Греты Тунберг

2021 год был отмечен в том числе полным отсутствием в России массовых протестов, связанных с экологией. А ведь еще не так давно в регионах проходили акции местных жителей с требованиями ликвидировать соседнюю свалку или снизить вредные выбросы.

Почему эти лозунги стали менее востребованными у оппозиции и как происходящее связано с глобальной климатической «зеленой повесткой»?

Крупный бизнес не должен откладывать решение экологических проблем, указал Путин. У властей нет цели душить экономику и промышленность ради решения этих задач, но следует исходить в том числе «из чувства ответственности за будущее поколение с точки зрения сохранения климата, это очевидные вещи», отметил российский лидер.

Ранее Путин в своем выступлении на октябрьском саммите G20 призвал наращивать поглощение парниковых газов в мире и указал, что Россия ставит целью построение углеродно-нейтральной экономики к 2060 году. Российский руководитель напомнил коллегам – мировым лидерам, что доля безуглеродных источников энергии в России превышает 40%, а с учетом использования газа эта доля составляет около 86%.

По большому счету у шведской экоактивистки Греты Тунберг (которая выводила на улицы сотни тысяч «зеленых» во время ноябрьского экологического саммита в Глазго) и у ее соратников из числа радикальных защитников природы есть не так уж много поводов для критики в адрес нашей страны. «В России климатический вопрос решается на самом высоком уровне. У нас просто нет проблемы глухоты власти», – сказала газете ВЗГЛЯД Елена Шаройкина, глава комиссии Общественной палаты по экологии и охране окружающей среды.

Собеседница напомнила, что еще в 2019 году Россия сделала важный шаг по реализации «зеленой повестки» – ратифицировала Парижские соглашения, которые регулируют меры по снижению углекислого газа в атмосфере. Показательно, что тогда же США покинули соглашения по решению Дональда Трампа, а вновь присоединились к ним лишь с избранием Байдена.

«Как подчеркнул наш президент, Россия сегодня – это планетарный экологический донор. 20% мировых лесных запасов расположено на территории нашего государства. Кроме того, мы одними из первых сформировали национальное климатическое законодательство, тогда как другие страны к этому только подходят и им это дается тяжело», – отметил первый зампред комитета Госдумы по экологии Владимир Бурматов.

«Но леса, природа – это то, что нам досталось от предков, важно это не разбазарить. А что касается наших действий, то Россия сегодня – одна из немногих стран, сокративших выбросы парниковых газов до 70% от уровня 1990 года. В ходе климатической конференции в Глазго мы расставили точки над i и всем стало понятно, что Россия – государство, которое на корпус впереди остальных участников этого процесса. Мы стали лидерами глобальной климатической повестки», – подчеркнул зампред профильного думского комитета.

Массовые протесты «зеленых» важны в странах, где подобные вопросы игнорируются, отметила глава профильной комиссии Общественной палаты России. «Не все государства преследуют логику углеродной нейтральности, – отметила Шаройкина. – На мой взгляд, то, что происходило на улицах Глазго – не столько протесты, сколько попытка привлечь внимание к проблеме изменения климата. Именно для этого мировые лидеры и крупнейшие компании там собрались – чтобы работать над улучшением качества жизни людей, окружающей среды и воздуха в частности».

В России массовым акциям с целью привлечь внимание к проблеме изменения климата взяться, по сути, неоткуда – ведь руководство страны само успешно работает в этом «зеленом» направлении, резюмировала Шаройкина. «У нас изначально «зеленая повестка» была не набором популистских лозунгов, как во многих странах Запада, а набором государственных решений, – в свою очередь отметил депутат Бурматов. – Эту повестку у нас формирует государство, ее объявил приоритетом президент. А там это зачастую – набор лозунгов в исполнении Греты Тунберг, «зеленых» и экоактивистов».

Неслучайно в России в последнее время нет заметных экологических протестов, констатировал другой депутат Госдумы, политолог Олег Матвейчев. Одна из причин этого – пандемия: сейчас на любые митинги люди без крайней необходимости просто не собираются. Но куда важнее другая причина – попытки либеральной оппозиции «оседлать» и политизировать экологические протесты, отметил Матвейчев.

Выступления, подобные тем, что происходили в Архангельской области вокруг полигона Шиес, в Башкирии в защиту лесов на шихане Куштау или митинги против мусорных полигонов в Подмосковье, по своей природе вовсе не были политическими, указал депутат. Но несистемная оппозиция пыталась их оседлать – к примеру, Евгений Ройзман лично приезжал поддерживать пикетчиков на Шиесе, выступавших там против строительства мусорного полигона. А сторонники блогера Алексея Навального присоединялись к группам местных жителей, протестовавших против свалки в подмосковном Волоколамске.

«Но на данный момент либеральные силы, видимо, сочли отработанным «зеленый проект», бросили его – вот тема и погасла», хотя ранее Запад использовал «зеленую тему» против нашей страны, напоминает Матвейчев.

«При разрушении СССР в конце 80-х прозападно настроенные либералы выводили толпы людей на улицы, прежде всего под экологическими лозунгами. Особенно часто это было в провинции. В Сибири поводом был поворот крупных северных рек, в крупных промышленных городах – загазованность, где-то – проблема чистоты воды. Это была постоянная история», – говорит депутат.

«Потом на какое-то время эта повестка была либералами подзабыта. А когда понадобилось Россию опять «качать», кто-то из «стариков», наверное, сказал: помните, ребята, как мы неплохо выводили толпу под экологическими лозунгами? И, видимо, запустили проект. Проект описывается на два-три года, пишется смета, выдаются какие-то деньги. И понеслось: мониторят «горячие точки» в глубинке, где возникают реальные проблемы, туда выезжают экологические активисты, подкупают местную прессу, снаряжают блогеров и «кочегарят» тему до самого упора», – пояснил Матвейчев.

Впрочем, главная причина, по которой «зеленые» протесты пошли на спад, заключается в том, что федеральный центр последовательно решает экологические проблемы в масштабах всей страны, добавил Матвейчев. «Когда началась мусорная реформа, первый блин, как это всегда бывает, вышел комом: возникает масса нестыковок, неурядиц, неправильных решений. Пока все не притерлось, неизбежны были всяческие конфликты. Но власти с ними научились работать и даже предотвращать. Людям разъяснили: вот так мы планируем убирать эти свалки и так далее», – объяснил депутат Госдумы.

«Все что нужно на законодательном уровне власть по декарбонизации и очистным сооружениям делает. Это делалось и без всяких Киотских и прочих протоколов: просто ставились задачи на крупных территориях, где живут люди компактно, в промышленных центрах. Всем олигархам, владельцам предприятий было велено год за годом снижать вредные выбросы, модернизировать производство, превращать в экологически чистое. Природоохранная прокуратура за этим следит», – считает депутат.