Мир избежал ядерной войны, потому что советский подводник…застрял в люке

В октябре 1962 года разразился Карибский кризис, который мог закончиться ядерной войной. О тех днях вспоминают подводники‑ветераны, оказавшиеся в эпицентре глобального конфликта.

Еж в американских штанах


В 1961 году США разместили в Турции 15 ракет с ядерными боеголовками. Они могли долететь до Москвы за 10 минут. При этом нашим ракетам потребовалось бы 30–35 минут, чтобы долететь до США.Чтобы восстановить равновесие, Никита Хрущёв решил разместить советское ядерное оружие на Кубе. «Запустить американцам ежа в штаны» — так он выразился.


Операция по тайной переброске войск на Кубу называлась «Анадырь». Чтобы запутать американцев, военное снаряжение перевозили вместе с тулупами, дубленкам и... лыжами.

1 октября 1962 года в 4 утра из Кольского залива вышли четыре дизельные подлодки Б‑4, Б‑36, Б‑59 и Б‑130. Предполагалось, что они станут частью пятого Военно-Морского Флота СССР, базирующегося на Кубе.

На каждой лодке было по 22 торпеды, одна из которых с ядерной боеголовкой. Впервые в истории СССР атомное оружие оказалось на борту субмарин. Даже их командиры были в недоумении.





—Возник вопрос: а зачем нам вообще ядерные торпеды? Мы никогда не пользовались атомным оружием, не испытывали его. Не знали, в каких случаях его следует применять, — рассказывает бывший командир подлодки Б‑4, капитан 1‑го ранга в отставке Рюрик Кетов. — Начальник штаба флота адмирал Рассохо разъяснил: «Спецоружие следует использовать, если вас будут бомбить и вы получите дырку в корпусе и по специальному приказу из Москвы». В первый и последний раз за всю историю нашего флота командир корабля имел право самостоятельно применять атомное оружие!


4 октября 1962 года США обнаружили на Кубе советские ракеты средней дальности. В то время на «остров свободы» уже прибыли около 25 тысяч наших военнослужащих, торпедные катера и самолеты.

—Джону Кеннеди предлагали уничтожить наши ракеты точечными ударами, — говорит бывший штурман подлодки Б‑36, контр-адмирал в отставке Владлен Наумов. — Советники сообщили президенту, что в предполагаемой войне, скорее всего, победят США, но четверть промышленности страны будет уничтожена, погибнут около 30 миллионов американцев. Кеннеди решил, что ему такая победа не нужна.









США объявили вокруг Кубы карантинную зону, куда не пускали никакие корабли.

—Хрущёв в ответ заявил, что если американцы будут останавливать советские судна и обыскивать их, то он отдаст приказ нашим подлодкам топить военные корабли противника, — рассказывает бывший командир группы ОСНАЗ подводной лодки Б‑36, капитан 1‑го ранга в отставке Радомир Аникин. — Так американцы поняли, что в районе Кубы есть советские подлодки.

На их поиски вышли три авианосца (на борту каждого по 50 самолетов и вертолетов) и 180 кораблей сопровождения. Мир со страхом ждал начала ядерной войны… Американцы, жившие на побережье, собирали вещи и в панике уезжали вглубь США. И только на четырех советских подлодках, совершавших свой переход, не знали об этих событиях: во время регулярных сеансов радиосвязи Москва не сообщала о том, какие страсти разгораются вокруг Кубы.







Кошки-мышки


Проблемы начались в Саргассовом море.

—Все небо было закрыто самолетами, — рассказывает Радомир Аникин. — За несколько дней я обнаружил их около 200. И мы успешно скрывались от них почти на всем нашем пути. Обычно лодка находится под водой, а наверху виднеется лишь воздухозаборник — что-то вроде маленькой лодочки длиной метров в пять. Ее трудно заметить. Летящий самолет мы обнаруживали с помощью радиолокатора, высчитывали, когда он будет в нашей точке. После этого погружались. Когда он пролетал мимо, опять всплывали.

Но Саргассово море патрулировали еще и американские корабли. А дизельная подлодка должна регулярно всплывать на поверхность для подзарядки аккумуляторной батареи. Под водой она могла оставаться максимум около 5 суток. Стоило нашим лодкам всплыть, как рядом тут же оказывались американцы. Так и не зарядив до конца аккумуляторную батарею, не провентилировав лодку, подводники вновь уходили на глубину. Около месяца продолжалась эта игра в «кошки-мышки».





Спасительный спирт


Ситуацию усугубляло то, что у наших дизельных лодок не было системы кондиционирования. А в Саргассовом море на глубине 200 метров температура воды около 30 градусов!




—Самым прохладным был 1‑й отсек, где находились торпеды, — рассказывает Владлен Наумов. — Там температура поднималась до 40 градусов. Ложишься на торпеду, а она кажется такой холодной! Некоторые прямо спали на них. В электромоторном и аккумуляторных отсеках было 65–70 градусов. И это при высочайшей влажности, повышенном содержании углекислого газа в воздухе и вредных испарений от топлива, масла. Люди несли вахту по 20 минут. Потом падали в обморок.

Одежда приносила мучения. Поэтому подводники ходили только в трусах и в тапках (пройтись по палубе отсеков босиком было невозможно: ноги обжигало). Через плечо — полотенце, чтобы стирать пот, который лился градом.

—Принимать регулярно душ на дизельных подлодках невозможно, — говорит Владлен Наумов. — Мыться мы могли только морской водой. Для нее изобретено специальное мыло. Может, для северных морей оно и подходит, но в Саргассовом размазывалось по телу белой массой и толком не смывалось. Мы его соскабливали.



Из-за постоянной жары и невозможности помыться настоящей бедой подводников стала потница. Причем протекала она в тяжелой форме. Все тело было покрыто гнойными прыщами. У некоторых отекли ноги и стали в два раза толще обычного.

—Пресная вода на корабле была дефицитом, — вспоминает Владлен Наумов. — Нам выдавали один-два стакана чая в день. Однажды я залпом выпил кружку холодной воды. И сразу почувствовал, как у меня шевелится кожа. По всему телу под тонким, почти прозрачным ее слоем появились светлые мелкие пузырики воды. Я провел по ним полотенцем, и оно в ту же секунду намокло. В туалете мы неделю не были. Все через пот выходило. Да и есть было тяжело: во рту сухо, ничего не лезет. Мы смачивали вином рот, а потом что-то в него засовывали...

Спасались спиртом. Каждый день начальник медслужбы разносил салфетки, пропитанные 70‑градусным раствором спирта. Им протирали кожу, и становилось полегче.

—Конечно, нам было очень тяжело, — признается Радомир Аникин. — Но никто не ныл. Может, это звучит высокопарно, но нас поддерживало чувство ответственности за свою Родину.


Счастливый случай


В таких условиях экипажи подлодок еще находили в себе силы прятаться от флота США. Притом, что аккумуляторные батареи были практически разряжены, почти все электроприборы отключены, и несколько дней не работал камбуз. Первой 25 октября всплыла Б‑130. А через два дня и Б‑59. Ее встретили авианосец «Рэндольф» и 11 эсминцев и фрегатов.

—С Б‑59 американцы вели себя очень нагло, — рассказывает Радомир Аникин. — Обстреливали ее, сбрасывали рядом глубинные бомбы, самолеты противолодочной авиации имитировали боевые заходы.

От ядерной войны мир отделяло несколько минут.

—Мы подняли наш военно-морской флаг, — вспоминает бывший командир рулевой группы лодки Б‑59 Виктор Михайлов. 

— Просигналили: «Прекратите провокационные действия! Корабль принадлежит СССР и находится в нейтральных водах!» Вместо ответа самолеты штурмовой авиации давали залпы по курсу и вдоль бортов лодки. Никто из нас не понимал, началась война или еще нет.

Командир Б‑59 Виталий Савицкий хотел уже отдать приказ на пуск торпед по американцам. Мир спас случай.

—Уже была дана команда на срочное погружение, — говорит Радомир Аникин. — Наверху оставались только матрос-сигнальщик, начальник штаба дивизии Василий Архипов и командир. Первым в лодку спускался сигнальщик с прожектором. И так получилось, что он застрял в люке. Командир не мог попасть внутрь. И как раз в этот момент американцы начали вызывать лодку прожектором. Начальник штаба это увидел и крикнул: «Командир, они нас вызывают, значит, не война! Отмени приказ!» Если бы сигнальщик не застрял, я не знаю, что было бы с миром... Кстати, американский командующий потом благодарил наших подводников за то, что они не применили ядерное оружие...

—На лодке Б‑59 ходил мой друг, — рассказывает Радомир Аникин. — Он вспоминал, что после прекращения огня американцы включили музыку на полную громкость и стали танцевать. А с нашей лодкой Б‑36 они вели себя очень корректно. Когда мы поднялись на поверхность, нас встретил только один миноносец. С него послали сигнал: «Что случилось? Нуждаетесь ли вы в помощи?» Мы ничего не ответили.