Тиктокер с берёзы. Какие удивительные люди встречаются в глухих уголках РФ?

Они не жалуются на трудности, не клянут власть и коронавирус, не ищут виновных в мировом заговоре и в собственных неудачах. Они просто делают своё дело и помогают другим. Как художники из глубинки Париж покорили Полвека художники из Оренбургской обл. братья Буровы – Александр и Владимир – писали свои картины «в стол». А год назад случился прорыв – и сразу на международный уровень. Персональная выставка Буровых прошла в Париже в Русском культурном центре. От сена – к Сене «Вы – первые из нашей Фёдоровки, кто в Париже побывает», – говорили родственники, провожая братьев в заграничный вояж. 89-летняя мама переживала: «Лишь бы обратно вернулись». «Ты нас прям как на войну провожаешь. Куда мы денемся – вернёмся», – успокаивал младший Владимир. Он оставил живность – двух коров, свиней и птицу – на попечение сестры Вали, благо живут бок о бок. Но даже на берегах французской реки Сены, рассекающей на две половины Париж, Буровы вспомнили о... сене. Во время посещения усадьбы Клода Моне обратили внимание на стога сена. Подошли поближе, пощупали: «Сено-то гниёт, не умеют хранить. И у нас это не стогами, а копёшками называют. Стог – это метров 10 в высоту и 100 в длину». Искусствовед Елена Лебедева, куратор их выставки в Париже, говорит: «По образу жизни Александр и Владимир – кресть­яне, по образованию и духу – художники». Братья родились и всю жизнь прожили в деревне Фёдоровка в Оренбургской обл. Александр появился на свет в 1948 г., Владимир – в 1952-м. Оба с детства увлекались рисованием. Александр после армии окончил с красным дипломом Оренбургское художественное училище, Владимир – Тверское художественное училище. Говорит, что на занятия живописью ходили как на праздник. Неправильные «М» и «Ж» Сразу после училища, в ­80-х гг., старший Александр работал в Доме культуры родного села художником-оформителем. Пока его не уволили. А дело было так. Рядом со зданием сельсовета построили новый туалет на две кабинки. На первой двери вместо «М» Александр нарисовал фигуру осла, а на второй вместо «Ж» – обезь­яну. Так художник выразил своё недовольство кумовством в сельсовете: «Брали туда людей не из-за профессиональных качеств, а по блату». Увидел эту политическую сатиру первый секретарь райкома – и попросили Александра с должности. После этого он какое-то время работал в районных художест­венных мастерских, а когда дело дошло до работы на фаянсовом заводе, в стране перестали ­зар­плату платить. «Дома ни копейки. Сахар и заварку не на что купить», – вспоминал Александр. Он трудился и разно­рабочим, и на маслобойке – за любую работу брался, лишь бы детей поднять. Младший Владимир семью не завёл, он всю жизнь женат на искусстве. В лихие 90-е, когда холст, краски и даже обычные карандаши были для него роскошью, жил по принципу «голь на выдумки хитра». Мог с заброшенной автобусной остановки снять кусок оргалита с расписанием, чтобы на обратной стороне картину написать. Использовал вместо холста даже разломанную мебель. Сразу после училища Владимир, как и брат, имел возможность работать по специальности – тоже в Доме культуры, только в соседнем селе. Но спустя несколько лет он оттуда уволился. На вопрос почему, раздумчиво отвечает: «Да небо там не то...» Чтобы зарабатывать на жизнь, выучился на слесаря по газовому оборудованию, на комбайне хлеб убирал. Днём работал, утром и вечером занимался кресть­янским хозяйством, а ночами писал, или, как они с братом говорят, «красил». Знакомство Елены Лебедевой с братьями началось с работ Александра. «Я решила посмотреть выставку местных художников в Оренбурге. Чтобы попасть на неё, нужно пройти через художественный салон. Там на полу в ряд были составлены холсты, принесённые на продажу. Одна картина отклонилась. Беглого взгляда хватило, чтобы понять – передо мной исключительно талантливый живописец. Выяснилось, что полотно написано Александром Буровым, что у него есть брат Владимир, тоже художник, но он живёт как отшельник, редко кого пускает в свой дом-мастер­скую». К счастью, знакомство и с Александром, и с Владимиром состоялось. Восхищённая творчеством братьев, Елена рассказала о них режиссёру-документалисту Павлу Селину. «Мы были в Оренбургской обл., снимали местные таланты. Елена предложила съездить к Володе Бурову. Так я оказался в его маленьком домике. У него там походная кровать, стол, а всё остальное место занимают мольберт и картины, – рассказывает Павел. – Володя не привык показывать свои картины. Достаёт работу, держит её перед нами несколько секунд и со словами «Ну всё» убирает и достаёт следующую. Мы чуть не кричали: «Подожди! Мы не разглядели». В общей сложности с перерывами мы ездили с оператором Артёмом Величко к братьям три года. И в Париже их снимали. Они были ошеломлены количеством визуальной информации, которая обрушилась на них: Лувр, музей Орсе, собор Парижской Богоматери, Монмартр». «Деньги убивают душу» Выставка Буровых в Париже в октябре 2019 г. имела большой успех. И было в этом ещё одно чудо. Ведь, если бы не вывезли заранее «парижские» картины старшего Александра, то до выставки они бы не дожили. Из-за короткого замыкания в 2017 г. у него сгорел дом, а вместе с ним были уничтожены более сотни картин. Счастье, что к тому моменту значительная часть картин стала постоянной выставкой в мемориальном Музее Черномырдина, что в 15 км от Фёдоровки в селе Чёрный Отрог (на малой родине политика). «Директор музея Светлана Черномырдина стала для Буровых доброй феей, – говорит Павел Селин. – Если бы не её усилия, вряд ли бы состоялась выставка в Париже и поездка туда». А дом художнику восстановили, большую помощь оказали односельчане. Александр в уныние не впадал, решил, что в будущем напишет картин больше, чем сгорело. Последние годы, когда дети встали на ноги, а сам художник на заслуженной пенсии, он может рисовать сколько душе угодно. И он «красит» – много и жадно. Признаётся, что порой от желания заполнить пустоту на чистом холсте «аж руки трясутся». Оба брата – уникальные трудяги. Когда после Парижа у младшего Владимира впервые появился мобильный, он отдал его любимой племяннице. «Звонки – канитель, с рабочего ритма сбивают». Фильм Павла Селина «Буров и Буров» стал для братьев ещё одной вехой. Когда в ноябре в Екатеринбурге проходил фестиваль документального кино «Россия», «АиФ» вручил именно этой картине спецприз в номинации «Герои нашего времени». В фильме во время одного из диалогов Владимир вспыхивает: «Просто так, что ли, я живу? Надо оправдать свою жизнь». А фраза младшего брата, что «деньги убивают душу», чуть не доводит Александ­ра до слёз, он воспринимает её как намёк на то, что он писал картины на заказ. И восклицает: «Да, было несколько раз. Писал портреты, как просили. Но мне детишек надо было поднимать». А потом задумывается и соглашается с братом: «Вот было время совсем голодное, а на душе-то спокойнее было. Странно даже!» Агафья Лыкова в 2021 году справит новоселье На заимке Лыковых в хакасской тайге появится новый дом. Средства на это выделил российский олигарх. «В Абакане избу сперва полностью сложили, пронумеровали брёвна, вновь разобрали и на машинах и тракторе транспортировали брёвна на базу отдыха у реки Ада в 250 км от жилья Агафьи. Оттуда ­аэролодками первые партии отправлены к месту строительства», – рассказал в соцсетях директор Хакасского заповедника Виктор Непомнящий. Таких рейсов предполагается не ­менее 18. Как 76-летняя Агафья живёт сейчас, «АиФ» рассказал режиссёр-документалист Павел Селин, который провёл в конце лета 11 дней на заимке Лыковых, работая над картиной о таёжной отшельнице. – Там несколько довольно добротных домов, которые когда-то ей помогли срубить геологи. Один она называет «молебным» – там церковные служебные книги, иконы. Домик опрятный. Агафья там только молится по несколько часов в день. Есть ещё дом, где она готовит еду на печке. А ещё одна постройка используется как хозяйственная. Мы с оператором были на заимке в составе волонтёрской группы, которая 9-й год подряд прилетает на вертолёте помогать Агафье готовиться к зиме. Волонтёры разбивают свой лагерь. Они колют дрова, которых нужно очень много, ведь морозы здесь до –40°С. Раньше Агафь­я сама этим занималась. Она и сейчас рубит деревья и дрова. Но не в таком объёме. А вот в походе по тайге даст фору молодым. Мы за ней едва поспевали, когда пошли к ещё одному дому вглубь тайги, где более 30 лет жила вся их ­семья – отец, мать, сестра и брат. Они бежали сюда в 1958 г., когда их заимку впервые за 20 лет обнаружили люди – вооружённый отряд солдат. Видимо, они разыскивали дезертиров. Родители Агафьи тогда решили, что люди вернутся. Ещё в 1938 г. её родители бежали в тайгу от сталинского режима, чтобы, как говорит Агафья, свободно исповедовать Христа. На их втором месте в тайге в 1962 г. от голода умерла её мама. Голод – это когда неурожай кедровых орехов. У Агафьи все зубы сточены, потому что с детства в её рационе много орехов. В середине 80-х гг. умирают старшая сестра и брат. С отцом Агафья возвращается на заимку к реке, где зимой 1988 г. умирает и отец. Она не могла сама выдолбить могилу. Несколько дней без сна и отдыха шла по снегу до ближайшего населённого пункта. И вернулась с подмогой. Агафья выращивает морковку, репу, картошку. Держит кур и козочек. В дар принимает только муку, крупы и соль. Сама печёт хлеб. Заваривает травы. Ловит в реке рыбу. Но рыбу ест редко, потому как строго соблюдает посты. Мяса не ест. К людям уезжать не собирается. Отец не благословил её покидать тайгу. Смерти не боится. Недавно приходил к ней медведь, она его стала пугать стрельбой из ружья, все патроны холостые потратила. А он всё наступал. Рассказывала: «Я закричала молитву: «Господи Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную!» Тогда он – как летел на меня – и опять развернулся и от меня побежал. В который раз жива ­осталась». Хрустальный дом Бороды Шахтинца Александра Савченко в округе прозвали Бородой. Большую часть из своих 70 лет он живёт так, как хочет: не гонится за большими деньгами, строит по собственным чертежам самолёты и остаётся рядом только по любви. В небе – «Троица» А живёт он в хрустальном доме. Во всяком случае так кажется издалека. Подходишь ближе и видишь: это не стекло, а плотный полиэтилен. Сам же дом внутри напоминает перрон московского Киевского вокзала и теплицу одновременно. – Это в прош­лом и была теплица, – смеётся хозяин. – Ведь находимся мы на территории бывшего авиа­отряда сельхозхимии, раньше здесь было больше 100 бортов. В 90-е, когда начали всё растаскивать, я купил эту землю за копейки. Площадь теплицы – 300 кв. м, высота – 7 м. Ширина ворот такая, что проходит самолёт. Я здесь работаю и живу. Летом и жена со мной. А зимой один. Самолётами Савченко «заболел» в армии – неподалёку базировался авиаполк. Но первый свой самолёт – продольный триплан – Александр Павлович начал строить только в 36 лет. Поднялся в небо он в 1999 г. на святой праздник Троицы. Со средствами тогда у Савченко было туго, поэтому материалы выбрал самые недорогие: ангар­скую сосну, трёхслойные панели, немного стали и дюралю­миния. «Троица» легко взлетела и парила также легко. Но прослужила недолго: разбилась во время одного из испытательных полётов. Савченко грешил на лётчика, но был рад, что тот остался цел. В 2006 г. он принялся за второй, более усовершенствованный самолёт. Строит его и по сей день: то с деньгами не очень, то отвлекает работа (Савченко делает авиазапчасти под заказ). Хотел свободы Где только Сан Палыч не работал: валил в тайге лес, ловил на Камчатке крабов, строил в степи дома, чинил, варил, проектировал. – Никогда не хотел быть начальником. И денег много не хотел, только свободы. Но во времена моей молодости свобода приравнивалась к тунеяд­ству, поэтому нужно было найти такую работу, на которой мог бы заниматься чем хочу. И я пошёл в кочегары. Сутки бросаешь уголь, трое свободен, – рассказывает Сан Палыч. – А пока был свободен, выращивал овощи на продажу, торговал. Как-то заработал 11 тыс. долл., смотрел на них и думал: деньги есть, а тепла нет. И скоро судьба преподнесла мне подарок – Люсю. Когда они познакомились, ему было 45 лет, к тому времени успел четыре раза жениться. Но на эту женщину, учительницу английского языка, посмотрел и понял: это та, которую он всю жизнь искал. Уже четверть века они вместе. – Понимаете, история не терпит сослагательных наклонений. А я имею то, что заслуживаю, – философски замечает Савченко. – Можно валить на природу, родителей, обстоятельства. Но то, кем ты стал, зависит только от тебя. Пример вам приведу о том, как по-разному можно жить в одних и тех же условиях. В 90-х мы с женой возили продавать банки в Карачаево-Черкесию. Заехали в станицу: вода из подтекающих колонок бежит по улицам, на лавках сидят женщины, губы – скобками, на всё это смотрят. Мы спрашиваем у них: нужны ли банки? «Какие банки? Засуха! Дождя несколько месяцев нет! Урожая нет! Всё плохо!» Едем в аул по соседству, а там совершенно другие женщины – вяжут что-то, улыбаются, огороды ухоженные. Банки берут потихоньку, разговаривают приветливо. Вдруг одна замечает, что у меня в машине грустит жена: пчела её горная укусила, и организм очень тяжело отреагировал. Я объяснил, что случилось: сбежались мест­ные, вывели жену из машины и начали что-то там с ней делать. Хотя кто мы им? Торгаши, иноверцы. Отпоили тогда айраном, хотя на самом деле он тут ни при чём – дело в человечности. Мне по большому счёту всё равно, кто там что говорит. У меня есть дом, любимая женщина, есть дети. Думаю, что к весне взлетит в небо второй самолёт. А больше мне ничего не нужно. Как деревня в «тикток» шагнула О том, что Алексей Дудоладов из деревни Станкевичи Омской обл. ловит интернет, сидя на берёзе, в октябре 2020 г. узнала вся страна. Хотя за славой Алексей не гнался – всё вышло совершенно случайно. Вырос он в семье фермеров в глухой деревне из нескольких десятков дворов, но сумел поступить в Новосибирское высшее командное училище. А через два года был отчислен по состоянию здоровья. В 2020-м Алексей стал студентом Омского института водного транспорта. И снова не успел насладиться прелестями студенческой жизни – пандемия, удалёнка... Чтобы было не скучно коротать сельские будни, Алексей начал выкладывать в популярной молодёжной соцсети «ТикТок» ролики о жизни в деревне. Крошечная деревня Станкевичи Называевского района Омской обл. насчитывает всего 29 дворов и 68 человек. Информацию жители черпают из вечерних новостей и нашей газеты – последние 15 лет семья Дудоладовых выписывает «АиФ». Большая часть роликов тик­токера – о нелёгком сельском труде и практические советы по ведению хозяйства. Материал всегда под рукой – семья Дудоладовых держит приличное фермерское хозяйство. Видео­оператором выступает младший брат Алексея, который учится в школе. Деревенский юмор в соцсети быстро оценили. За год у Алексея приросло 100 тыс. подписчиков, в основном это жители российских деревень. – Сначала делал ставку на ролики по военной тематике, но они большого отклика аудитории не вызывали. И вдруг один из юмористических роликов на деревенскую тематику собрал полмиллиона просмотров. Так и появилось основное направление. Позже выбрал никнейм «Лёха из деревни» (omskiy.kolhoznik) – и пошло-поехало, – рассказывает Алексей. Однако взрыв популярности случился, когда Алексей выложил ролик, как ловит связь с берёзы. Сперва на сюжет Алексея ответили чиновники различных инстанций. Затем на личную встречу пригласил губернатор Омской обл. и по­обещал исправить ситуацию с интернетом в деревне Станкевичи. В конце концов студенту предложили войти в общественный совет при минпроме региона. Сегодня Алексей внимательно следит за продвижением своих роликов. Продумывает всё до мелочей: оригинальные хэш­теги и ссылки, съёмки в один дубль, неординарную музыку, которая не звучит на сотне других видео. Блогер признаётся, что популярность в сети попробует монетизировать. Пока он принимает небольшие заказы с личных страниц с просьбами набрать лайки и просмотры. Из чужого контента ему нравятся ролики башкирского тик­токера, который тоже снимает на деревенскую тематику. «В «ТикТоке» работать проще, потому что одно вирусное видео может набрать сотни откликов, в Instagram не так: продвигать контент сложнее в разы», – отмечает блогер. А тем временем губернатор пообещал, что даже самое маленькое поселение на окраине Омской обл. обеспечат хорошей связью в ближайшие два года.