Продюсер Леонид Бурлаков: спев «Зайка моя», теряешь шанс на великую песню
О «мишуре», которую создают традиционные эстрадные артисты, нереализованных данных Баскова и трудолюбии Земфиры.
Популярный продюсер, работавший с Ильей Лагутенко, Земфирой и «Братьями Гримм» — в эксклюзивном интервью АиФ.ru о том, как становятся великими артистами, а как упускают этот шанс, а также о том, почему нужно работать с артистами, которым исполнилось как минимум 22 года.
Владимир Полупанов, АиФ.ru: Сегодня вся Москва увешана афишами, зазывающими на шоу Киркорова в Кремле. Но, даже учитывая то, что, как говорят, большую часть билетов на его кремлёвские концерты выкупили компании, связанные с Михаилом Гуцериевым, нельзя отрицать — он популярный артист. Он способен собрать кассу. Как думаешь, с чем связана его популярность?
Леонид Бурлаков: В популярности Киркорова немаловажную роль играет его бизнес-хватка, позволяющая ему во всех его нелепых нарядах с перьями оставаться на плаву много лет. Прекрасно понимаю, почему песня «Зайка моя» в своё время стала хитом. Но исполнив такой хит один раз, ты лишаешь себя шансов спеть что-то великое, от чего сердце ёкнет. Как «Пришла и говорю» Пугачёвой. Прожив столько лет рядом с великим человеком (а Алла Борисовна — величайшая артистка), ты навсегда останешься придворным персонажем, удел которого — развлекать. Когда ты находишься рядом с огромным солнцем, твоя маленькая планета выжигается. Поэтому надо быть очень аккуратным.
Хорошо понимаю артистов, которые стараются держаться подальше друг от друга. Маша Макарова (солистка группы «Маша и медведи») какое-то время дружила с Земфирой, они много общались. И я наблюдал, как огромный массив таланта Земфиры «выжег» Машу. Думаю, с Киркоровым произошло то же самое.
— А Николай Басков? Обладатель прекрасного оперного вокала, почему-то уходит в эстрадное шутовство?
— Николая Баскова мне немного жаль. У него есть все данные (внешность, потрясающий голос), чтобы записывать красивые песни, а он занимается шутовством. Мне это совершенно непонятно. Жизнь-то проходит. Какие песни Баскова останутся с нами? «Шарманка», «Натуральный блондин»? Вряд ли. А песню Петра Налича «Сердце поэта» («Пустая ты, и нет в тебе искры Божьей...») мы вспомним и споём и через 30 лет. И песня Земфиры «Жить в твоей голове» всегда будет актуальна. А та мишура, которую создают традиционные эстрадные артисты, разлетится и ничего от неё не останется.
— Как бы мы с тобой ни относились к Киркорову и Баскову, их продолжает любить зритель. Сами артисты признают, что у нас очень преданная публика. Если полюбили, то это на всю жизнь.
— Увы, наши люди если и влюбляются в артиста, то уходят с ним на пенсию. Но я уверен, что лет через 10-15 лет мы и не вспомним, что был такой артист, как, например, Стас Михайлов. Я пытался посмотреть его сольный концерт по телевидению. Его пение сильно резало мой слух. Я бы такое через свой продюсерский контроль не пропустил. У нас нет индустрии, нет системы, поэтому такие люди и проскакивают.
— А песни Шнура останутся?
— Безусловно, это талантливо сделано. Но Шнуру всё время приходится придумывать музыкальные анекдоты. В двух первых томах Чехова тоже собраны анекдотические рассказы. Но Чехов потом писал и другие произведения. Всё-таки моя история связана с песнями, с которыми легко умереть. Когда ты слышишь или поёшь гениальнейшую «Бьётся в тесной печурке огонь» ты вновь собираешься в человека. Слушая подобные песни, мне не хочется уезжать из России.
— Смотря заокеанскую церемонию «Грэмми», я каждый раз ловлю себя на мысли: у них там всегда полно новичков, а у нас из года в год награды получают одни и те же артисты. Наша традиционная эстрада тормозит развитие музыки?
— Конечно. У нас страна заточена на один город — Москву. И всё, что происходит в регионах, мало кого волнует. Никто не знает, что в той же Сибири или на Дальнем Востоке есть очень успешные проекты, которые много выступают. Например, группа «03» из Бийска. Кто в Москве о такой слышал? Мы их как бы не замечаем. У меня есть мечта — сесть на продюсерский автобус, поехать по стране и найти гения. Они есть. Но их нужно искать.
— Ты ведь, по сути, этим и занимаешься. Но почему Земфира и Лагутенко стали популярными среди широких масс? А у остальных твоих проектов такого успеха не было?
— Земфира и Илья изначально были личностями. Для Земфиры нет ничего важнее песен, которые она умеет писать. А был у меня один артист, которому я говорил: «Представляешь, будет тебе 60 лет, ты выйдешь в Кремле, споёшь свои песни...». А он мне ответил: «Чтобы я в 60 лет этим занимался — упаси боже». Я понял, что из этого человека не получится артист. Потому что он не готов всю свою жизнь посвятить сцене. Илья Лагутенко со школы мечтал писать песни и петь их. И он эту свою детскую мечту не предаёт. А почему такое не случилось с «Братьями Грим»? Потому что братья Бурдаевы изначально были двумя маленькими людьми с профессией, у которых случайно что-то получилось. Они испугались популярности. Мол, меня теперь все узнают на улице, и что мне делать?!
— Популярность — это прежде всего ответственность?
— Не только. Это ещё какие-то тяготы и лишения. Земфире приходится вставать в 5.30 утра, чтобы прогуляться по улице, пока нет людей. А в 7 она уже садится за инструмент и работает. Не каждый на это способен.
Поэтому тех, с кем у меня ничего не получилось, тоже было много — Юлия Лорд, группа «Алкоголь», певица Лука... Родные некоторых моих подопечных знали лучше всех, «как надо и как не надо работать в шоу-бизнесе». И этим своим «всезнанием» не позволили довести проекты до ума. Кстати, Лука появилась за 2 года до Ваенги. И если бы всё сложилось, мы бы сейчас вместо Ваенги слушали Луку. Она гораздо интереснее! Отличные женские песни (например, «На цыпочках»)! Когда слушаю Ваенгу, у меня ощущение, что она высасывает из пальца не то, что мысли, слова. А Лука вышла замуж, с головой погрузилась в мюзиклы и карьеру сольной артистки решила не продолжать.
— Каким набором качеств должен обладать человек, ищущий себя в музыке?
— Во-первых, нужно образование — музыкальное, филологическое. Либо ты сам развиваешься — читаешь книги и слушаешь музыку, как Илья Лагутенко. Без этого никуда. Все самодеятельные группы, не имеющие соответствующей образовательной базы после выпуска первого альбома терялись, уходили в никуда. И ещё обижались: «Нас все не понимают!» Этих непризнанных гениев такое количество! Во-вторых, важен жизненный опыт. У меня даже на сайте написано, что я занимаюсь артистами, которые достигли 22 лет. В этом возрасте проходит юношеская торопливость. Когда ты молодой, тебе надо быстрее-быстрее... А в 22 ты понял, что нельзя сидеть на шее у родителей и пора самому зарабатывать деньги. С тобой подписали контракт и тебя бросили. То есть жизнь тебя уже чуть-чуть покусала. Родителям участницы проекта «Главная сцена» Таис Логвиненко из Молдавии я сразу сказал (а ей было на тот момент 17 лет): «Я готов заниматься вашей дочерью, когда ей будет 22 года». Она потрясающе поёт, пишет прекрасные песни, но практических знаний нет. Ей не хватает какой-то маленькой боли, как у Земфиры.
— Что ещё необходимо, чтобы написать крутую песню?
— Всем авторам я даю совет. Если хотите написать красивую песню, слушайте классику — Чайковского, Грига, Рахманинова, Прокофьева. Потому что если вы будете слушать популярные песни по радио или в интернете, вы всё равно напишете то, что уже написали другие. Вся поп- и рок-музыка — это перефразирование наследия классических композиторов. Как родилась песня «Бесаме мучо»? Консуэло Веласкес услышала арию из оперы испанского композитора Энрике Гранадоса «Гойески», пришла домой и написала интерпретацию услышанного.
— Твой прогноз: кто из малоизвестных ныне артистов наберёт очки и станет в мире в текущем году популярным?
— В фэйсбуке веду два личных хит-парада — «Топ-50» песен и «Топ-20» альбомов. Те исполнители, которые туда попадают, рано или поздно обязательно выстреливают.