Мнения: ЭКО и воспитание детей ремнем – всего лишь разные виды семейного насилия
В Омске случилась история, которую современные люди с легкостью именуют «жуткой», хотя всего 100 лет назад наши предки просто не поняли бы – что тут обсуждать. Отчим 8-летнего мальчика ставил его на колени на гречку в качестве наказания. После очередной экзекуции впившуюся под кожу крупу пришлось удалять хирургическим путем. В Омске случилась история, которую современные люди с легкостью именуют «жуткой», хотя всего 100 лет назад наши предки просто не поняли бы – что тут обсуждать. Отчим 8-летнего мальчика ставил его на колени на гречку в качестве наказания. После очередной экзекуции впившуюся под кожу крупу пришлось удалять хирургическим путем.
В результате открыто уголовное дело. Отчим ребенка, 35-летний предприниматель Сергей Казаков, заключен под стражу в СИЗО, мать находится под подпиской о невыезде. Но соль этой истории совершенно не в самом факте того, что теперь называется «домашним насилием».
На фоне нескончаемого потока новостей о том, что какие-то родители убивают своих детей, другие – продают их педофилам, историях о детях-маугли – ломать копья о семейном наказании, которое до сих пор довольно широко практикуется, для многих кажется довольно странным.
Дело в том, что Сергей Казаков, отчим мальчика – никакой не патологический маньяк. Скорее всего, он действительно свято верил (и наверняка верит до сих пор) в то, что – это вполне нормальный и проверенный веками способ детского воспитания. Вполне даже может быть, что в голове у него сидят какие-то смутные образы из русской классики, где «поставить коленями на горох» ни у Чехова, ни у Пушкина не имело коннотации истязания в духе Салтычихи. Горох практиковали и в крестьянских, и в дворянских семьях. Как и розги, кстати. Вопрос в том – насколько далеко мы ушли от тех времен.
История в Омске – это столкновение современного человека с проникающий в его жизнь архаикой. Мрачной, тяжелой, цепкой. И общественная реакция говорит о том, что отношение к этой социальной архаике у абсолютного большинства жителей больших русских городов – негативное.
Разговор о том, что такое консервативная идеология, в чем заключаются традиционные ценности и в чем их отличие от попыток легитимации в современном российском обществе средневековых обычаев, пока не складывается. В лучшем случае вместо серьезного разговора – короткие и бессодержательные перепалки «экспертов» в телевизионных ток-шоу, на которых ни у кого просто физически нет возможности изложить свою позицию.
В качестве «традиционалистов» обычно выступают различные социальные реконструкторы, которые «топят» за традиционные ценности и традиционную семью. В дискуссии они обычно рисуют благолепную картину русского семейства, словно с иллюстрации из журнала «Нива» за 1913 год. На цветной литографии – бородатый муж, скромная жена и мал-мала меньше детишки стоят в церкви за воскресной литургией.
«Либералы» в ответ мажут нарядную картинку черной краской и доказывают, что за внешней патокой находится замученная беременностями и бедностью женщина, муж-тиран и дети, которым запрещено праздновать Новый год вместе с друзьями, потому что он всегда выпадает на Рождественский пост.
Борцы за традицию без тени всякого сомнения кричат на ток-шоу про то, что женщина предназначена для деторождения и карьера ей совершенно ни к чему, а муж должен содержать семью. Потому что от дедов-прадедов так испокон веков повелось.
На резонный вопрос, как быть с тем фактом, что 43% браков распадаются менее чем через три года и женщина остается с ребенком (а то и не одним) на руках, что ей нужно их как-то кормить и как-то устраивать свою такую нетрадиционную для XIX века жизнь, поклонники «традиции» только еще громче кричат.
Поскольку Россия в государственной пропаганде позиционируется теперь как «островок консерватизма» среди бушующего грязного океана толерантности и бездуховности, многие пытаются условные традиционные ценности сделать своего рода фетишем и религиозным символом. Но, во-первых, никто не потрудился философски осмыслить и перевести на понятный современному человеку язык, что такое традиция в культурном, социальном и политическом смыслах, а во-вторых, даже если бы и сформулировали, бытовая традиционность – не подменяет религии, а часто даже противоречит религиозным канонам, подменяя веру суеверием.
В общественной жизни люди довольно спокойно принимают перемены. Переселяясь в большие города, сравнительно быстро меняют уклад жизни, язык, привычки и модель отношений даже люди, уехавшие из архаичных обществ. Меняется уклад жизни, меняется этика. Человеческое общество становится более гуманным. То, что представлялось нормальным для наших предков, для нас сегодня выглядит дикостью. Это особенно хорошо заметно на примере отношения внутри семьи. Отношение к детям претерпело за последние 100 лет огромный путь.
В нашей цивилизации еще 100-150 лет назад ребенок считался «не вполне человеком», неполноценным взрослым. Ни о каких правах личности и говорить не приходилось. Высокая смертность была лучшей прививкой от родительской гиперлюбви. Тот факт, что из семи-девяти детей выживут только четыре-пять, был объективной реальностью и никто не делал из этого обстоятельства особой трагедии. Как сегодня никто не видит особой трагедии в том, что любая свадьба в 65% случаев заканчивается разводом.
Детей пороли, детей били, детей заставляли работать (это называлось приучать к труду). Этой модели воспитания десятки тысяч лет. Человек впитывал представление об иерархии вообще и иерархии ценностей самым коротким путем – как собака Павлова. За ошибкой или непослушанием следовало физическое наказание, боль, голод.
Закон о домашнем насилии, который яростно обсуждается уже несколько месяцев, может быть, и не очень хорош сам по себе, но он по крайней мере является отличным поводом обсудить очень важные вопросы, до которых обычно не доходят руки и не хватает времени.
Какие права есть у детей? Насколько далеко они простираются? Является ли наказание насилием над ребенком, каковы его формы и допустимые пределы? Где, в конце концов, заканчивается частное дело семьи и начинается обязанность государства и общества защитить всякого слабого?
Эти этические вопросы возникают перед нами постоянно. Кто-то пытается найти на них ответ, а кто-то просто достает с полки гречку и берет ремень. Простых ответов не проглядывается, как бы ни орали телевизионные ораторы. Более того, один вопрос тащит за собой другой и им нет конца, возможные ответы противоречат один другому.
Простой пример. Этично ли экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО)? Имеют ли люди моральное право родить ребенка таким путем, если не получается по-другому? Да вроде бы кто может отказать человеку в праве на родительское счастье? А как с этим человеческим желанием сочетается тот факт, что в процессе ЭКО погибает несколько человеческих эмбрионов? Таких же нерождённых детей, о которых так сильно мечтает родительская пара, которая идет на эту процедуру.
А человек, который настаивает на праве матери на свое тело и говорит, что у 15-недельного плода нет никаких прав и что он – не человек, а просто биоматериал? Он чем-то отличается от омского программиста, который тоже уверен в том, что 8-летний ребенок – не вполне человек, со всеми присущими ему правами и живой душой, а объект воспитания, которому по библейской заповеди нужно «нагибать выю и ребра сокрушать». Вот и решайте эту этическую дилемму.
Теги: семейное насилие , домашнее насилие