Стешин: Удар будет с юга под Донецк на Моспино
Удар будет с юга под Донецк на Моспино, с целью отрезать город, взять его в полукольцо
(Интервью у военкора Дмитрия Стешина)
Известный российский журналист, фронтовой корреспондент «Комсомольской правды» Дмитрий Стешин рассказывает в эксклюзивном интервью Глебу Боброву о своем восприятии гражданской войны на Украине, грядущих войсковых операциях и о будущем восставших республик Донбасса.
— Ты уже год на этой войне. Скажи, изменяются ли Украина и восставшие республики Донбасса на протяжении этого времени? Меняется ли сама война, жизнь прифронтовых территорий, сами люди — на твой взгляд?
— Целый год я прожил в Новороссии, эту жизнь невозможно разбить на отдельные командировки. И если уезжал ненадолго в Россию, все равно душой и сердцем был здесь — жадно следил за новостями, мучился и переживал. Для меня эта война началась в лесопосадке под Луганском. Болотов в маске давал первое интервью российской прессе, а Мозговой светил фарами своего старенького джипа. Мы с ним болтали долго о машинах, у меня оказался точно такой же старенький джип… Сейчас я даже не могу такое представить — Алексей Мозговой стал совершенно иным человеком. Пока эта война для меня временно завершилась в центре Дебальцево. И между мартом 2014 и мартом 2015 года оказалась даже не пропасть, а целая историческая эпоха. Гора разбитых иллюзий, связки порванных семейных и дружеских связей, море слез и крови.
Мне страшно оценивать, как поменялся Донбасс за год. В прошлом году, весной, до начала боевых действий, мы накрутили по региону несколько тысяч километров. Мне так нравился полуиндустриальный-полусельский быт шахтерских поселков, крохотные, почти игрушечные городки. Пейзажи, от которых иногда захватывало дух. От красоты. От воли, которая была по ним разлита. Смотрел на терриконы, и думал что египетские пирамиды, по большому счету — шляпа, если сравнивать их с рукотворными горами Донбасса. И конечно, в те дни поражало отношение к нам как к выходцам из большого «русского мира»:
— Да зачем мне твой паспорт, браток, я же без твоего паспорта слышу, как ты по-московски акаешь!
И несмотря на месяцы войны, это отношение к нам как к посланцам России, ее глазам и ушам, не поменялось. Мы не случайно носим на своих куртках, вместе с нашивкой PRESS, российский флажок. Женщина-филолог из Горловки, которая с начала обстрелов вела в интернете дневник, чем-то похожий на записки жителей блокадного Ленинграда, даже попросила разрешения потрогать эти флажки. И дотронулась осторожно, с каким-то полумистическим восторгом.
А потом был январь, деревня Никишино — ее освободили несколько часов назад, и укровоины по инерции продолжали накидывать по поселку по минометной мине в час. Для куража. Снег под ногами, который никто и ни разу не убирал с тех пор, как он выпал. Ни одного целого дома. Пушистый домашний кот, жадно поедающий внутренности домашней собаки, убитой гроздью осколков. Я подошел чуть ближе, и кот изготовился к броску на меня. В его глазах не было даже намека на тысячелетия истории, проведенных бок о бок с человеком. Он стал диким зверем всего за четыре месяца.
Электропровода, нарубленные в лапшу, цинично расстрелянный прямой наводкой детский садик под названием «Мир». Но единственный местный мужик, скорее — дед, уже забивал окна своего дома пленкой — ждал соседей, которые должны были вернуться домой из мытарств. Будут жить у него, пока не восстановят свои дома. Мужик был весел, бодр. Я даже подумал сначала: «сумасшедший»! Нет. Скорее — очень нормальный. Жизнь не кончилась на этом, но мне показалось, что дальше будет еще тяжелее. Война здесь шла всего четыре месяца, а вот нищета и разруха осталась на годы. Правда, с людьми, которые живут в Новороссии, этого можно не бояться — сделают лучше, чем было. Не сразу, но сделают. Только бы война закончилась скорее.
— А как меняется твое восприятие этой войны с каждым новым приездом на фронт?
— Зимняя война была туманной. Мне нравился этот туман. Можно было не бояться снайперов, и арт-огонь без визуальной корректировки не такой точный и убийственный. К январю, мне показалось, война в Новороссии превратилась в тяжелую, грязную пахоту. Не знаю, кто там воюет с другой стороны, но наши мужики реально «закусились» — стали сплошной иллюстрацией к легендарной фразе «Врешь, не возьмешь!». Воевать с такими людьми… мне кажется, лучше с ними не связываться вообще, на поле боя. Особенно, если с ними 25 летняя девчонка со снайперкой-веслом.
— Меня зовут Иволга. Хи-хи. Я из Макеевки.
— Зачем пошла воевать?
— За кисю за свою, ей три годика, а у нас знаете, как бахает! У меня все пошли воевать, и дядя, и отец.
Мне показалось, что по меркам американской армии, одна такая Иволга, воюющая «за кисю за свою», стоит трех мегатонн пропаганды и двух полков армейских психологов. Еще было ощущение, я отследил его в Дебальцево, общаясь с казаками, которые чистили северную сторону города, в войне наступил если не перелом… то хотя бы стал виден финиш, итог. Это все осознали после Дебальцево. И если для нас виден финиш, то на «той стороне», думаю, увидели занавес.
— Каковы, на твой взгляд, прогнозы развития ситуации на ближайший период, а также на средне- и дальнесрочную перспективы?
— Судя по очередным сорванным минским договоренностям и этим поправкам, у нынешних украинских властей нет желания разрешить ситуацию на Донбассе мирным путем, найти какие-то компромиссы. Выборы на Донбассе по законам Украины и под присмотром украинских военных, после года войны — это какое-то издевательство, толстый троллинг. Особенно на фоне полного отсутствия военных побед сил АТО.
Для Киева очевидно, что самостоятельная военная победа Украины в этой гражданской войне невозможна. Даже в случае массовых поставок западного вооружения и инструкторов.
Могу предположить, что власти Украины все-таки согласились поступиться частью своего суверенитета и втянуть в этот конфликт мировое сообщество. Есть только один способ — эскалация конфликта. Так как Запад воспринимает войну на Донбассе через телевизионную картинку, самые шокирующие изображения можно получить при войне в мегаполисе, из которого не до конца эвакуировано мирное население.
Могу предположить, что это будет удар с юга под Донецк на Моспино, с целью отрезать город, взять его как минимум в полукольцо. По моим данным, и по тому, что я видел своими глазами даже во время решающих боев в Дебальцево, ВСУ пробовали на прочность линию обороны ополчения под Донецком, искали слабые места. Это не были деблокирующие, отвлекающие удары — шла плановая подготовка к наступлению. И идет до сих пор, по данным разведки ДНР, на направлении предполагаемого удара «под Донецк» сейчас самая высокая концентрация войск ВСУ.
Армии ДНР и ЛНР на 80% закончили свое формирование. Последние дни в ДНР занимались чистками тыла — были задержаны военные коменданты Снежного и Макеевки, задержаны чиновники, имеющие неформальные связи с «той» стороной. Все это говорит о подготовке к наступлению или контрнаступлению.
Благо все прошлые наступления украинской армии проводились с открытыми флангами и заканчивались котлами. Просто вдумайтесь в эту фразу: «все наступления украинской армии заканчивались котлами», и нет надежд, что весенняя кампания закончится победой Киева.
Думаю, что по политическим причинам руководства ДНР и ЛНР все-таки будут вынуждены дать противнику сделать первый ход, возможно — прорваться в южные пригороды Донецка — Петровский и Буденовский районы. За этим последует создание очередного котла, и удар в обход Мариуполя к побережью.
Армия ЛНР, возможно, предпримет какие-то энергичные действия на Артемовском направлении, или поддержит ДНР в наступлении на Мариуполь — отвлекающими ударами, переброской соединений на побережье. Разумеется, никакие западные миротворцы вмешиваться в конфликт, сравнимый по интенсивности с боями Второй мировой, не будут.
— Сейчас везде сквозит праздничное ликование по поводу годовщины возвращения Крыма домой. Скажи: крымский опыт — поможет ли он нам — восставшим республикам Донбасса?
— Крымский опыт может быть полезен только в том случае, если состоится какое-то экспресс-вхождение республик в Российскую Федерацию.
Я думаю, будет востребован другой опыт — опыт восстановления инфраструктуры Чечни после боевых действий. На данный момент она в Чечне не просто восстановлена — там уже невозможно найти просто следы войны.
Я общался с энергетиками-аварийщиками, которые запитывали Луганск в октябре. Эти люди имеют колоссальный и уникальный опыт восстановления электросетей, они работали в 90-х на Северном Кавказе, в начале 2000-х годов там же.
— Как нам всем жить в дальнейшем, после войны — твое видение?
— Придется проводить денацификацию Украины. Проведя ряд открытых судебных процессов над военными преступниками, создав правовую базу. А схемы и методики денацификации взять на Западе, воспользоваться их наработками и заодно избежать каких-то обвинений со стороны бандеролюбивого мирового сообщества.
И я считаю, что необходимо будет создать какой-то отстойник в западных приграничных областях, куда смогут более-менее спокойно переместиться-мигрировать сторонники «свидомости», «незалежности», «западных ценностей». Это снимет напряжение в обществе.
Если Новороссия останется самостоятельным субъектом, окончательно отложившимся от остальной Украины, я бы пожелал вам национализировать все недра и крупные производства — без этого республики восстановить не получится.
(Интервью у военкора Дмитрия Стешина)
Известный российский журналист, фронтовой корреспондент «Комсомольской правды» Дмитрий Стешин рассказывает в эксклюзивном интервью Глебу Боброву о своем восприятии гражданской войны на Украине, грядущих войсковых операциях и о будущем восставших республик Донбасса.
— Ты уже год на этой войне. Скажи, изменяются ли Украина и восставшие республики Донбасса на протяжении этого времени? Меняется ли сама война, жизнь прифронтовых территорий, сами люди — на твой взгляд?
— Целый год я прожил в Новороссии, эту жизнь невозможно разбить на отдельные командировки. И если уезжал ненадолго в Россию, все равно душой и сердцем был здесь — жадно следил за новостями, мучился и переживал. Для меня эта война началась в лесопосадке под Луганском. Болотов в маске давал первое интервью российской прессе, а Мозговой светил фарами своего старенького джипа. Мы с ним болтали долго о машинах, у меня оказался точно такой же старенький джип… Сейчас я даже не могу такое представить — Алексей Мозговой стал совершенно иным человеком. Пока эта война для меня временно завершилась в центре Дебальцево. И между мартом 2014 и мартом 2015 года оказалась даже не пропасть, а целая историческая эпоха. Гора разбитых иллюзий, связки порванных семейных и дружеских связей, море слез и крови.
Мне страшно оценивать, как поменялся Донбасс за год. В прошлом году, весной, до начала боевых действий, мы накрутили по региону несколько тысяч километров. Мне так нравился полуиндустриальный-полусельский быт шахтерских поселков, крохотные, почти игрушечные городки. Пейзажи, от которых иногда захватывало дух. От красоты. От воли, которая была по ним разлита. Смотрел на терриконы, и думал что египетские пирамиды, по большому счету — шляпа, если сравнивать их с рукотворными горами Донбасса. И конечно, в те дни поражало отношение к нам как к выходцам из большого «русского мира»:
— Да зачем мне твой паспорт, браток, я же без твоего паспорта слышу, как ты по-московски акаешь!
И несмотря на месяцы войны, это отношение к нам как к посланцам России, ее глазам и ушам, не поменялось. Мы не случайно носим на своих куртках, вместе с нашивкой PRESS, российский флажок. Женщина-филолог из Горловки, которая с начала обстрелов вела в интернете дневник, чем-то похожий на записки жителей блокадного Ленинграда, даже попросила разрешения потрогать эти флажки. И дотронулась осторожно, с каким-то полумистическим восторгом.
А потом был январь, деревня Никишино — ее освободили несколько часов назад, и укровоины по инерции продолжали накидывать по поселку по минометной мине в час. Для куража. Снег под ногами, который никто и ни разу не убирал с тех пор, как он выпал. Ни одного целого дома. Пушистый домашний кот, жадно поедающий внутренности домашней собаки, убитой гроздью осколков. Я подошел чуть ближе, и кот изготовился к броску на меня. В его глазах не было даже намека на тысячелетия истории, проведенных бок о бок с человеком. Он стал диким зверем всего за четыре месяца.
Электропровода, нарубленные в лапшу, цинично расстрелянный прямой наводкой детский садик под названием «Мир». Но единственный местный мужик, скорее — дед, уже забивал окна своего дома пленкой — ждал соседей, которые должны были вернуться домой из мытарств. Будут жить у него, пока не восстановят свои дома. Мужик был весел, бодр. Я даже подумал сначала: «сумасшедший»! Нет. Скорее — очень нормальный. Жизнь не кончилась на этом, но мне показалось, что дальше будет еще тяжелее. Война здесь шла всего четыре месяца, а вот нищета и разруха осталась на годы. Правда, с людьми, которые живут в Новороссии, этого можно не бояться — сделают лучше, чем было. Не сразу, но сделают. Только бы война закончилась скорее.
— А как меняется твое восприятие этой войны с каждым новым приездом на фронт?
— Зимняя война была туманной. Мне нравился этот туман. Можно было не бояться снайперов, и арт-огонь без визуальной корректировки не такой точный и убийственный. К январю, мне показалось, война в Новороссии превратилась в тяжелую, грязную пахоту. Не знаю, кто там воюет с другой стороны, но наши мужики реально «закусились» — стали сплошной иллюстрацией к легендарной фразе «Врешь, не возьмешь!». Воевать с такими людьми… мне кажется, лучше с ними не связываться вообще, на поле боя. Особенно, если с ними 25 летняя девчонка со снайперкой-веслом.
— Меня зовут Иволга. Хи-хи. Я из Макеевки.
— Зачем пошла воевать?
— За кисю за свою, ей три годика, а у нас знаете, как бахает! У меня все пошли воевать, и дядя, и отец.
Мне показалось, что по меркам американской армии, одна такая Иволга, воюющая «за кисю за свою», стоит трех мегатонн пропаганды и двух полков армейских психологов. Еще было ощущение, я отследил его в Дебальцево, общаясь с казаками, которые чистили северную сторону города, в войне наступил если не перелом… то хотя бы стал виден финиш, итог. Это все осознали после Дебальцево. И если для нас виден финиш, то на «той стороне», думаю, увидели занавес.
— Каковы, на твой взгляд, прогнозы развития ситуации на ближайший период, а также на средне- и дальнесрочную перспективы?
— Судя по очередным сорванным минским договоренностям и этим поправкам, у нынешних украинских властей нет желания разрешить ситуацию на Донбассе мирным путем, найти какие-то компромиссы. Выборы на Донбассе по законам Украины и под присмотром украинских военных, после года войны — это какое-то издевательство, толстый троллинг. Особенно на фоне полного отсутствия военных побед сил АТО.
Для Киева очевидно, что самостоятельная военная победа Украины в этой гражданской войне невозможна. Даже в случае массовых поставок западного вооружения и инструкторов.
Могу предположить, что власти Украины все-таки согласились поступиться частью своего суверенитета и втянуть в этот конфликт мировое сообщество. Есть только один способ — эскалация конфликта. Так как Запад воспринимает войну на Донбассе через телевизионную картинку, самые шокирующие изображения можно получить при войне в мегаполисе, из которого не до конца эвакуировано мирное население.
Могу предположить, что это будет удар с юга под Донецк на Моспино, с целью отрезать город, взять его как минимум в полукольцо. По моим данным, и по тому, что я видел своими глазами даже во время решающих боев в Дебальцево, ВСУ пробовали на прочность линию обороны ополчения под Донецком, искали слабые места. Это не были деблокирующие, отвлекающие удары — шла плановая подготовка к наступлению. И идет до сих пор, по данным разведки ДНР, на направлении предполагаемого удара «под Донецк» сейчас самая высокая концентрация войск ВСУ.
Армии ДНР и ЛНР на 80% закончили свое формирование. Последние дни в ДНР занимались чистками тыла — были задержаны военные коменданты Снежного и Макеевки, задержаны чиновники, имеющие неформальные связи с «той» стороной. Все это говорит о подготовке к наступлению или контрнаступлению.
Благо все прошлые наступления украинской армии проводились с открытыми флангами и заканчивались котлами. Просто вдумайтесь в эту фразу: «все наступления украинской армии заканчивались котлами», и нет надежд, что весенняя кампания закончится победой Киева.
Думаю, что по политическим причинам руководства ДНР и ЛНР все-таки будут вынуждены дать противнику сделать первый ход, возможно — прорваться в южные пригороды Донецка — Петровский и Буденовский районы. За этим последует создание очередного котла, и удар в обход Мариуполя к побережью.
Армия ЛНР, возможно, предпримет какие-то энергичные действия на Артемовском направлении, или поддержит ДНР в наступлении на Мариуполь — отвлекающими ударами, переброской соединений на побережье. Разумеется, никакие западные миротворцы вмешиваться в конфликт, сравнимый по интенсивности с боями Второй мировой, не будут.
— Сейчас везде сквозит праздничное ликование по поводу годовщины возвращения Крыма домой. Скажи: крымский опыт — поможет ли он нам — восставшим республикам Донбасса?
— Крымский опыт может быть полезен только в том случае, если состоится какое-то экспресс-вхождение республик в Российскую Федерацию.
Я думаю, будет востребован другой опыт — опыт восстановления инфраструктуры Чечни после боевых действий. На данный момент она в Чечне не просто восстановлена — там уже невозможно найти просто следы войны.
Я общался с энергетиками-аварийщиками, которые запитывали Луганск в октябре. Эти люди имеют колоссальный и уникальный опыт восстановления электросетей, они работали в 90-х на Северном Кавказе, в начале 2000-х годов там же.
— Как нам всем жить в дальнейшем, после войны — твое видение?
— Придется проводить денацификацию Украины. Проведя ряд открытых судебных процессов над военными преступниками, создав правовую базу. А схемы и методики денацификации взять на Западе, воспользоваться их наработками и заодно избежать каких-то обвинений со стороны бандеролюбивого мирового сообщества.
И я считаю, что необходимо будет создать какой-то отстойник в западных приграничных областях, куда смогут более-менее спокойно переместиться-мигрировать сторонники «свидомости», «незалежности», «западных ценностей». Это снимет напряжение в обществе.
Если Новороссия останется самостоятельным субъектом, окончательно отложившимся от остальной Украины, я бы пожелал вам национализировать все недра и крупные производства — без этого республики восстановить не получится.