Бензоцена режет по живому
В Забайкальском крае поездка на машине одна из самых дорогих в стране.
А недавно Владимир Путин неожиданно обратил внимание министров на то, что рост цен на горючее в России с начала года опередил инфляцию более чем в два раза. В среднем по России стоимость литра бензина составила 44 рубля 80 копеек, дизтоплива – 48,2 рубля. А ведь цена на нефть резко упала, почему же бензин и дизтопливо растут в стоимости? Ну, естественно, дал задание министрам держать этот товар в узде. Позже объяснил: власти в регионах должны не давать им необоснованно расти, но и искусственно не занижать, поскольку это плохо отразиться на экономике. Да и короновирус вносит свои корректировки, цена на нефть во всём мире падает.
Здесь есть и свои российские загадки. Всякий раз, подъезжая к бензоколонке, чтобы заправить автомобиль, и увидев новую, более высокую цену на табло, в голову приходят грустные мысли об участи простого русского автолюбителя или предпринимателя, для кого машина – средство производства. В самом деле, когда цена на нефть растёт, рост стоимости горючего объясняют тем, что рынок подтягивается к мировым ценам и производители ГСМ хотят заработать на высоких ценах за рубежом. А если цена на нефть падает, как сейчас, то в чём тут дело? Почему наши НПЗ (нефтеперерабатывающие заводы - прим. ред.) и продавцы всё равно повышают цены на бензин и солярку? Президент объяснил: потому что бензин за рубежом всё равно выше, чем в России, и потому наши производители и продавцы хотят побольше заработать за кордоном. При этом президент подчеркнул, что проблему надо решать не искусственным снижением цен на энергоносители, а повышением уровня благосостояния людей и их зарплат.
Мы, конечно, не против уровня благосостояния и повышения зарплат. Но что поделаешь – особо рассчитывать на это не приходится, а вот ездить на машинах нужно всем здесь и сейчас. Обещанное повышение зарплат до 2700 долларов в месяц в среднем для российского населения в федеральной программе «2020» успешно провалено. Живём так, как живём. И, думается, ориентировать наш рынок ГСМ на цены зарубежных стран, где население получает кратно больше россиянина, сегодня просто цинично. У нас свой рынок, со своими людьми, живущими в основном на скромную зарплату. И регулировать цены на бензин и солярку сам Бог велел. Даже если это будет противоречить законам рынка.
Население же Забайкальского края находится в ещё более ущемлённом положении на рынке бензина и дизтоплива, поскольку розничные цены на этот продукт у нас одни из самых высоких среди российских регионов. Например, по данным Росстата (данные на начало февраля) средняя цена на бензин 44,8 рубля, а в Забайкальском крае – 46,11 рубля. Литр солярки в среднем по России стоит 48,18 рубля, а у нас в крае – 53,91 рубля. По отдельным маркам бензина мы тоже здорово проигрываем: АИ-92 у нас в среднем стоит 43,92 рубля (по России 42,46 рубля), АИ-95 у нас продаётся по цене 47,28 рубля, а в среднем по России он стоит 45,85 рубля. Даже в Дальневосточном федеральном округе цена на бензин и дизтопливо в Забайкальском крае – одна из самых высоких. Выше только в таких отдалённых северных территориях, как Якутия, Магаданская область, Камчатский край, Чукотский автономный округ, Сахалинская область. Но неужели в Республике Бурятия, Амурской области, Приморском и Хабаровском краях, Еврейской автономной области, ещё более отдалённых от центра России, ситуация более благоприятна для того, чтобы держать цены на рынке бензина и дизтоплива более низкими?
Что касается других округов России, то по сравнению с ними Забайкальский край имеет цены на бензин и солярку на 3-4, а то и больше рубля за литр. Не секрет, что это обстоятельство сильно увеличивает цены всех других товаров, услуг и тарифов в нашем регионе.
Мы помним, что Александр Осипов в первые же дни своего пребывания в крае в качестве врио губернатора пытался изучить региональный рынок ГСМ, когда цены на ГСМ быстро ползли вверх. И тогда от него звучали оптимистические заверения, что ситуацию в Забайкальском крае можно и нужно поправить. Будем надеяться, что он так считает и сегодня.
Тогда мы ждём конкретных действий.