Во Владимирском централе

Колоды и колодки, не дававшие возможности заключенному даже помыслить о побеге, давно заняли свое место в музее, а на их место пришли в эти старые стены видеорегистраторы и другие электронные приспособления. Кстати, утверждают, что из острога за более чем два века существования не было ни одной удачной попытки побега. О том, что надзор за осужденными здесь покруче, чем в любой нижегородской колонии строгого режима, корреспондент «НН» увидела собственными глазами.

Меры предосторожности здесь строжайшие. Например, фотографировать гостям запрещено категорически. Исключение составляет лишь помещение музейной экспозиции. Каждого входящего на территорию централа, будь то сотрудник или посетитель, тщательно проверяют металлодетекторами. Сначала рамкой, а затем дотошно досмотрят ручным искателем. И обязательно зафиксируют в журнале, к примеру, что «звенит» — пряжка от ремня или застежки на обуви.
Централ — обитель убийц, на счету которых десятки загубленных душ, и серийных маньяков.
Меры предосторожности здесь строжайшие. Например, фотографировать гостям запрещено категорически. Исключение составляет лишь помещение музейной экспозиции. Каждого входящего на территорию централа, будь то сотрудник или посетитель, тщательно проверяют металлодетекторами. Сначала рамкой, а затем дотошно досмотрят ручным искателем. И обязательно зафиксируют в журнале, к примеру, что «звенит» — пряжка от ремня или застежки на обуви.
Централ — обитель убийц, на счету которых десятки загубленных душ, и серийных маньяков.

Каждый второй — насильник, каждый третий — наркоделец, подтолкнувший к пропасти тысячи зависимых. Сотрудники централа берегут нас от 124 таких вот уникумов, требуя от них соблюдения жесткого тюремного режима. Кроме того, в знаменитые казематы сейчас подселяют и подследственных, которые не помещаются в местное СИЗО. А всего во Владимирском централе в настоящий момент обретаются 273 сидельца. В основном здесь коротают бесконечно долгие сроки осужденные из Владимирской области, из других регионов прописывают сюда редко, а нижегородцев давно не было и сейчас нет.

Отморозки (очень уж подходит это эпитет для здешнего контингента) тут разные. Есть так называемые «пожизненники». В настоящее время таковых двое. Однако это не значит, что они проведут всю жизнь в централе, — максимум первые пятнадцать лет. Затем их ждет законное послабление — перевод на остаток срока (то есть до конца жизни) в специальную колонию. Остальным тоже сидеть долго — 25 или 20 лет.
В централ попадают и те, кому суд назначил местом лишения свободы колонию, но там они постоянно нарушали режим, заражая своей «борзостью» остальных. В централе же они будут хорошо изолированы.

Самые опасные злодеи, то есть те, кому нечего терять, помещаются в спецблок под предельно жесткий контроль. Тут любое открывание камеры обязательно происходит в присутствии дежурного помощника начальника тюрьмы и кинолога с собакой. Сопровождают опасных преступников по коридорам под усиленным конвоем.

При таких мерах безопасности меня удивила компания в черных робах, тусующаяся в небольшом загончике около пищеблока. Оказалось, что это хозотряд. Критерий отбора в него в последнее время усилен, сюда уже не берут севших за наркотики. Попадают в хозобслугу осужденные по статьям средней тяжести. «Бойцы» хозотряда не шляются свободно по территории, как, к примеру, в нижегородском СИЗО. Они работают на огороженной территории под наблюдением специального инспектора.

Кстати, можно смело назвать централ брутальной тюрьмой, поскольку женщин и несовершеннолетних здесь не содержат. Условия могут вынести только мужчины.

Радуюсь, что здесь хоть это-то, но есть

Впрочем, сотрудники централа чтят напутствие, которое дала их далеким предшественникам учредительница централа Екатерина II : «…с тюремными обходиться человеколюбиво, но притом иметь за ними крепкое неослабное во всякое время смотрение, чтоб сами себе и никому вреда не учинили».
Первое впечатление, когда проходим КПП, обескураживает — пахнет горячим свежим хлебом. Как в приличной городской булочной!

— У нас своя пекарня, на подсобных работах задействован контингент хозотряда, — поясняет заместитель начальника Т-2 «Владимирский централ» подполковник внутренней службы Илья Ножов. — Выпечкой обеспечиваем не только себя, но и другие учреждения ФСИН во Владимире.
Наконец делаем шаг на тюремный двор в кольце знаменитых розово-красных кирпичных корпусов.

Подспудно ожидаешь мрачной тишины, представляя томящихся за решетчатыми окнами узников. Но нет. По двору льется… музыка: «Я клянусь, что стану чище и добрее…» Слова пронзительной детской песни «Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко» воспринимаются, с одной стороны, как издевка, с другой — как лейтмотив мечтаний любого здешнего сидельца. Да, свобода во всем своем прекрасном обличье действительно для них очень далека.

Но все они надеются на то, что срок могут скостить, и строчат апелляции.
И порой не без толка. Осужденный Р., которому суд вменил 16 эпизодов убийств, сначала получил пожизненный срок. Но со временем он добился пересмотра дела, и в итоге ему дали «двадцатку». Любопытно, что, получив пожизненное, зэк поторопился сделать себе соответствующую татуировку — решетку на все лицо. Со сменой приговора наколка стала выглядеть нелепо.

Итак, режимом не запрещается включать радио. И вот из динамиков уже Высоцкий поет песню о друге. Но блатной шансон здесь не рекомендуется к прослушиванию.

Продолжаю удивляться. Выясняю, что в камерах долгосрочники и пожизненники могут смотреть телевизор.

И условия содержания продолжают улучшаться год от года. Один корпус уже реконструировали в соответствии с федеральной программой, на очереди другой. Конечно, в здании старой архитектуры сложно размахнуться. Ширина коридоров здесь не такая, как в новом нижегородском СИЗО-2. Но в камерах чисто, светло и просторно. Бич дореволюционных тюрем — грибок — ликвидирован.

— Там, где раньше было десять человек, сейчас четверо. На одного осужденного приходится 4,5 квадратного метра, — говорит Илья Александрович. — Сейчас в тюрьме содержится около трехсот человек, а раньше доходило до 1080.
Для сравнения: в нижегородском старом СИЗО на проспекте Гагарина пока не могут добиться даже законных 4 метров.

Отличительная особенность централа — сидельцы редко ступают по земле. Лишь по прибытии в тюрьму осужденный заходит в сборное отделение. Дальше его конвоируют в режимный корпус по переходам, воздушным галереям, которыми соединены все здания централа. Эти галереи используются и как прогулочный двор. Прогулки ежедневные.

Еще одно отличие тюрьмы от других учреждений — прогулочные дворики в виде колодцев с открытым небом в клеточку. Недавно появились места для прогулок на крыше. Впрочем, это уже практикуется в нижегородском СИЗО-2.
На прогулки сидельцев выводят покамерно. Здесь есть элементарный спортинвентарь, можно подтянуться на брусьях, покачать пресс. Осужденные этим активно пользуются.
Еще одно отличие от колонии. Здесь зэков не водят в столовую строем. Блюда из пищеблока разносят по камерам. Ну а нормы питания в системе исполнения наказания одинаковые для всех регионов.

— На людях, конечно же, сказывается тюремный режим, — продолжает замначальника централа. — Нет, они не становятся замкнутыми. Бывают очень общительные осужденные. Они осознали свою судьбу, длинный срок. Многие надеются, что за 25 лет им удовлетворят ходатайство о его сокращении. Явных нарушителей здесь не водится. Многие приходят к вере. Таких, кому нужна серьезная психологическая помощь, нет. Но есть те, кому может помочь уже только психиатр.

Собственно, это и логично, вряд ли можно назвать здоровым с точки зрения психиатрии человека, загубившего многие жизни.
Требование закона содержать в камере осужденных по статьям одной тяжести соблюдать трудно. Бывает, что сокамерники не совпадают по темпераменту, ну никак не могут договориться между собой. Но иногда, для того чтобы уладить конфликт, достаточно одной беседы с психологом или с сотрудником воспитательного отдела.
Стараются производить ротацию. То есть перемещать людей из камеры в камеру, чтобы весь долгий срок они не проводили в одной компании.

— Кстати, песню «Владимирский централ» мы по радио здесь специально не включаем, — удивляет меня мой собеседник.
Версий создания песни множество. В централе рассказали свою. В девяностые годы здесь сидел Саша Северов, друг Михаила Круга. Певец приезжал к нему на свидание. Вот ему-то и была посвящена песня. Правда, изначально в тексте были слова «Владимирский централ, Саша Северов, этапом из Твери…». Но друг попросил Круга убрать свое имя, и в результате появился «ветер северный».

В 2001 году Михаил Круг, приехав на концерт со своей группой во Владимир, посетил и централ. Он провел встречу с осужденными из хозобслуги. Это был второй приезд певца сюда. Выглядел шансонье опять оригинально. Если в первый раз в тюрьму он явился в домашних тапочках, то во второй — в узбекской тюбетейке (фото висит в местном музее).

— Лично я не люблю шансон. С молодости не любил, да так и не прилепилось за многие годы работы в этой системе, — говорит Илья Александрович. — Да, у нас появляются в лексиконе словечки из фени. Любопытный разговор состоялся у меня на прошлой неделе с одним из осужденных, старожилов. Он заявил, что никак не может привыкнуть к слишком интеллигентному к себе отношению со стороны сотрудников. Дескать, раньше был один мат, а сейчас — «встаньте, пожалуйста». Что ж, времена меняются. Требования к сотрудникам ФСИН сейчас высокие.

Кстати, бывает и так, что выпускники профильного вуза, впервые попадающие в централ, испытывают страх и задумываются, ту ли профессию они выбрали.
Работа здесь не сахар. Скажем, сейчас в централе бунты предотвращаются усилиями оперсостава в самом зародыше. Но индивидуальные всплески неповиновения бывают. Так, 22 января 2013 года осужденный Г., находясь в ШИЗО, куда был помещен за нарушение режима содержания, намеренно повредил систему отопления и водоснабжения. Оперуполномоченный оперативного отдела потребовал его прекратить. Не реагируя на это, заключенный несколько раз ударил по лицу и телу сотрудника, причинив телесные повреждения. Было возбуждено уголовное дело по статье «Дезорганизация деятельности учреждения». Суд добавил «сантехнику» три года.

Некоторые сидельцы демонстративно нарушают правила внутреннего распорядка. Причем по мелочам. К примеру, не застилают кровать. Так что здешний штрафной изолятор не простаивает.

Попытки побегов пресекаются. В основном замышляет рвануть из централа хозобслуга. Самая «удачная» попытка выглядела так. Осужденный вышел на уборку территории, перепрыгнул через забор и… попал на территорию соседствующего с централом юридического института. Курсанты-юристы приняли беглеца под белые руки и сдали обратно.

В конечном счете все здесь становятся верующими, очень хотят работать. Обретают хобби. Кто-то разгадывает сканворды, кто-то начинает лепить фигурки, рисовать, писать стихи.
Интересный факт. 80 процентов осужденных в централе трудоустроено. Администрациям нижегородских колоний об этом и в самых сладких снах даже мечтать не приходится. Но организация производства здесь специфична — под стать контингенту.

Так, всех сидельцев камеры под строжайшим конвоем выводят на смену в камеру-цех. В целях профилактики задумано, что сокамерники вместе живут и вместе работают. Общение с другими обитателями тюрьмы исключено полностью. Ведь в централе содержатся злостные нарушители, в том числе и те, кто подстрекал на бунты в колониях. Авторитеты. Поэтому-то они здесь в строжайшей изоляции, чтоб уж ничего не могли организовать нехорошего.
Производят в основном спортивный инвентарь. Футбольные и волейбольные мячи, спортивные снаряды, такие как козел для прыжков.

— Сбыт есть, но не такой, как хотелось бы, поскольку китайские товары в разы дешевле, чем наши. Хотя мячи с символикой Владимирского централа раскупаются хорошо, — говорит Илья Ножов.

А еще тут собирают электрические распределительные коробки, делают обмотку двигателей для Владимирского электромоторного завода.
Не работают только пенсионеры, инвалиды и те, кто бы и хотел трудиться, да не нужно. Это пожизненники и воры в законе. Последние и сами по понятиям работать не будут, да и в общий коллектив нельзя их допускать. Одному из пожизненников, правда, приносили материалы для сбора коробочек прямо в камеру.
Зарплата работяг в робах доходит до 3 — 4 тысяч.

Ограничений по переписке у обитателей не существует. Пишите, сколько хотите. Но солидное число осужденных не хотят. Бывает, что родственники звонят начальству тюрьмы, беспокоятся. Иногда воспитателям приходится уговаривать заключенных черкнуть письмецо родне на волю.

— Если изначально человек общается с семьей, начиная с СИЗО, то потом на протяжении всего срока связь не прерывается, — поясняет Илья Александрович. — Рисуют детям открытки, отправляют женам поделки. Но бывает и так. Человек, получая долгий срок, считает, что общаться нет смысла. Правда, психологи все-таки настраивают осужденных на поддержание связи с близкими. Часто детей привозят на свидания. Конечно же, разлука с ребенком переживается особенно тяжело.

Заключенный Артур сидел за тройное убийство. Сам считал себя невиновным, говорил, что все произошло по пьяни. На воле у него осталась без матери маленькая дочка. Ее взяла под опеку дальняя родственница. Артур очень любил девочку. Она для него была всем. Он готов был работать сутками на гонорар адвокату, только бы тот добился снижения срока. Тогда бы он увидел дочку раньше. Сиделец постоянно пытался ей звонить, а родня не разрешила девочке общаться с папой. Но однажды, перед ее днем рождения, Артуру удалось с дочкой поговорить по телефону. Та попросила в подарок золотые сережки. Так он вкалывал за троих.

…И лучики тепла

— Культурно-массовые мероприятия в тюрьме среди контингента запрещены, — объясняет Илья Александрович. — Это еще одно существенное отличие от колонии. Тюрьма — это место, где осужденный содержится в камере. А хозобслуге не до футбола и концертов, у них и без того много дел. Им устраиваются дни открытых дверей для родственников. Но сейчас нет информационного вакуума, как раньше, все имеют возможность смотреть телевизор. Есть у нас правовой центр, и осужденный всегда может в Интернете узнать, к примеру, изменения в УК по его статье. Правда, при этом компьютерная мышка будет в руках сотрудника. Те, кто на воле не привык читать, здесь приобретают такую привычку.

Библиотекарь Ирина Закурдаева работает в централе уже четвертый десяток. Настоящий подвижник. У нее талант добывать книги для тюремного библиотечного фонда. Книгохранитель активно работает с редакциями, городскими читальнями, с благотворителями. Своих читателей, заключенных, она называет ребятками.

— У нас есть все! — заявляет Ирина Владиславовна. — А ребятки, особенно молодые, предпочитают сейчас фэнтези. По-прежнему пользуется спросом Достоевский и «Капитал» Карла Маркса, юридическая литература. Те, кто получает у нас среднее образование, часто заказывают учебники английского. А затем самостоятельно изучают его. Из стихов предпочитают Есенина. Многие выписывают газеты. Популярны журналы про охоту и рыбалку, а также про интерьер и ремонт дома.

Говорит, что любимчиков у нее нет. Привечает всех желающих взять книжку.
— Читают очень быстро. Только выдала томик, а он уже возвращает обратно, — говорит Ирина Владиславовна. — Кстати, детективы мы не выдаем. «Графа Монте-Кристо» не держим.
— У нас нельзя дистанционно обучаться в вузе, — поясняет Илья Ножов. — Впрочем, такое желание у нашего контингента и не возникает. Здесь сидят либо с двумя высшими образованиями, либо с двумя классами. А если к художественной литературе сидельца никак не влечет, то у таких людей настольной книгой становится Библия.

В централе есть молельная комната, переделанная из обычной камеры. Ее легко можно распознать по куполам на крыше и колоколам за оконной решеткой.
Грехи у местных обитателей тяжкие. Поэтому в централе при всех ремонтах, чистоте и порядке атмосфера неуютная, угнетающая и хочется поскорее покинуть эти стены.

15 августа Владимирскому централу исполняется 231 год. Изначально основанный по указу Екатерины II работный дом (для провинившихся за небольшие преступления) со временем превратился в тюрьму для особо опасных преступников. Называется централом, так как в былые времена здесь была центральная пересыльная тюрьма.
Во Владимирском централе в качестве заключенных побывали многие известные личности:

— Василий Витальевич Шульгин, крупный политический государственный деятель предреволюционной России. Депутат трех Государственных дум 2 марта 1917 года принимал отречение императора Николая II от престола. Создатель и вдохновитель белогвардейского движения. 24 декабря 1944 года в Югославии в г. Сремски-Карловци был арестован контрразведкой «СМЕРШ».

— 10 лет отсидел во Владимирской тюрьме писатель, философ, поэт Даниил Андреев. Он был арестован в 1948 году. Здесь написал свое знаменитое произведение «Роза мира».

— В 1945 — 1955 годах во Владимирской тюрьме отбывали наказание офицеры и генералы фашистской армии. В их числе Ангелис Максимилиан, командующий 2-й танковой армией, Фон Бредов Ганс, командующий Балтийским побережьем, Вейдлинг Гельмут, комендант Берлина, Гаммершмидт Фриц, начальник штаба полиции Берлина, Гузе Гюнтер, адмирал германского ВМФ, Мюллер Зигфрид, офицер штаба, брат Мюллера, шефа гестапо. А также японские военнопленные.

Из «номерных» заключенных можно перечислить следующих:
— выдающийся деятель таджикской культуры Саид Ризо Али-заде — первый переводчик на узбекский и таджикский языки произведений Пушкина, Толстого, Гоголя и других русских классиков. Потомок пророка Мухаммеда. Он был арестован по ложному доносу как иностранный шпион;

— сын генералиссимуса Василий Сталин. Его несколько раз освобождали и опять возвращали, затем сослали в ссылку в Казань, где он умер в 1962 году;

— в 1950 году за участие в антисоветской группе сюда была помещена всенародно любимая певица Лидия Русланова. В одной камере с ней сидела актриса Зоя Федорова, арестованная в декабре 1948 года и приговоренная к 25 годам лишения свободы за терроризм.