Ждите. Вечером вернусь: как жители столицы провожали на фронт своих дедов, отцов и братьев

В год 80-летия с начала сражения «Вечерняя Москва» продолжает рубрику «Битва за Москву». Корреспондент «Вечерней Москвы» выслушал рассказы потомков бойцов дивизий народного ополчения, большинство из которых пропали без вести или погибли в «Вяземском котле». Многие из защищавших столицу долгое время числились пропавшими без вести. Судьба некоторых была точно установлена только спустя долгие годы неизвестности. Останки ополченцев до сих пор поднимают поисковики на местах боев. В истории дивизий народного ополчения, которые были сформированы из жителей Москвы, все меньше остается белых пятен. В последние годы открылись архивы, многие документы из которых уже опубликованы в электронном виде в открытом доступе. Боевой путь каждой дивизии изучен достаточно хорошо. Картину подвига дополняют истории отдельных людей. Семейные хроники, воспоминания, письма помогают нам лучше понять тех, кто добровольно шагнул в бессмертие. Отцы и деды Дед почетного строителя России Людмилы Муждабаевой Дмитрий Федорович Кутехов записался в добровольцы летом 1941 года. — Я давно занимаюсь историей своей семьи и проследила путь предков вплоть до XVII века. А вот о моем деде, который воевал в рядах второй дивизии народного ополчения и погиб, до последнего времени было известно совсем мало, — поделилась Людмила Егоровна. — По документам и рассказам бабушки и мамы удалось установить, что дед участвовал еще в советско-польской войне начала 20-х годов прошлого века, а потом, когда началась Великая Отечественная, он сказал моей бабушке: «Надо идти. Или грудь в крестах, или голова в кустах». И записался в ополчение в июле. Дмитрий Кутехов стал младшим командиром самокатчиков (велосипедистов. — «ВМ») в разведроте. В августе мама и бабушка Муждабаевой решили его навестить. Они добирались до станции Полушкино в Одинцовском районе почти двое суток. Их ссаживали с поездов, приходилось долго ожидать следующих... Добравшись до места, женщины увидели лес, где должны были проходить сборы. Навстречу им двигались солдаты в форме, но без оружия, среди которых был и Дмитрий Кутехов. — Мама рассказывала, что увидела своего отца, закричала: «Папа!» Он услышал ее, подошел, сказал: «Ждите здесь, вечером приду». Ночь семья провела у костра в лесу: дед с бабушкой разговаривали, а мама дремала рядом на куче елового лапника, который постелил ей отец. Это была их последняя встреча, — рассказала внучка ополченца. — По многим воспоминаниям, которые оставили ополченцы, разведрота могла прикрывать прорыв у села Богородицкого. Вероятно, там, в Вяземском котле, мог погибнуть и мой дед, — поделилась Людмила Муждабаева. Погиб под Вязьмой и дед сотрудницы международного отдела «Литературной газеты» Нины Морозовой — Алексей Михайлович Морозов, который тоже вступил во вторую дивизию народного ополчения. — Мой дедушка до войны работал в промкооперативном товариществе «Доркожремонт», которое располагалось на Измайловском шоссе. В ополчение он записался сразу после 3 июля 1941 года, когда по радио выступил Сталин. Дед был членом партии и считал, что не может не следовать призыву руководителя страны, несмотря на то что у него были «бронь» и четверо детей, — рассказала Нина Александровна. По ее словам, долгое время было известно только, что в октябре 1941 года он погиб в Смоленской области, на Богородицком поле. И все. Бабушке извещение о смерти пришло, но оно не содержало подробностей. — Мы бережно храним все документы о дедушке. Но то извещение — ему уже 80 лет — одна из самых важных семейных реликвий. Бабушка во время войны работала на танковом заводе. После гибели мужа одна воспитывала детей. Мой отец Александр Алексеевич Морозов родился в 1921 году. С 1939 года служил в армии. Прошел всю войну до Берлина. В составе 5-й ударной армии 1-го Белорусского фронта участвовал в штурме правительственного квартала Берлина. Победу встретил на ступенях Рейхстага. В ту пору ему было 24 года, — поделилась воспоминаниями Нина Александровна. — Мой дед Алексей Баранов воевал в рядах Московского народного ополчения. Пошел добровольцем на фронт. Подал заявление на второй день после начала войны — 23 июня 1941 года. Ему было всего 19 лет, у него была «бронь» до 1942 года, потому что он работал на авиационном заводе, но дедушка от «брони» отказался, — рассказал «ВМ» внук бойца 2-й стрелковой дивизии народного ополчения Сталинского района, офицер запаса Александр Баранов. В начале июля его дед попал во 2-ю стрелковую дивизию народного ополчения Сталинского района города Москвы, где был назначен старшиной пулеметной роты. Спустя полтора месяца после начала военной службы он прошел курсы младших лейтенантов и стал командиром пулеметного взвода. — В октябре 1941 года под Вязьмой шли тяжелые бои, в которых он принимал участие со сво-им пулеметным взводом. Мой дед дважды прикрывал отход своей дивизии. 12 октября 1941 года он получил приказ прикрыть у деревни Нечаево прорывающиеся части 2-й дивизии народного ополчения вместе с частями 19-й армии и группой генерал-лейтенанта Ивана Болдина. Этот бой длился четыре часа. Моего деда ранили в руку и ногу. Раненый, он ушел в лес. Через несколько дней его взяли в плен, где он пробыл 44 дня. Сбежал уже из Витебска. В начале 1942 года добрался до частей Советской армии. Прошел спецпроверку и воевал до конца войны. Был пять раз ранен. Награжден боевыми орденами и медалями, — рассказал Александр Баранов. Пропал в окружении под Вязьмой отец москвича Константина Лейбсона — Моисей Лейбсон. Сам Константин Моисеевич до пенсии работал проектировщиком в проектной организации. — Отец принимал участие в строительстве Всесоюзной сельскохозяйственной выставки. Был награжден мелалью «За трудовую доблесть», — рассказал «ВМ» Константин Лейбсон. — Потом работал в монтажном тресте замначальника управления по строительству. Он был одним из добровольцев, кто записался во 2-ю дивизию народного ополчения. Пропал без вести под Вязьмой. На Смоленской земле Вторая дивизия народного ополчения столицы была сформирована в июле 1941 года из добровольцев Сталинского (сегодня — Первомайского) района Москвы. Штаб формированиябыл расположен на Щербаковской улице, в школе № 434. Дивизию составили рабочие электролампового, трансформаторного, инструментального, машиностроительного заводов, хлопчатобумажной, суконной и прядильной фабрик, студенты и преподаватели пушно-мехового института. После подготовки вторая дивизия заняла позиции западнее Издешкова на берегах Днепра, где был построен хорошо укрепленный рубеж обороны, который должен был защитить прямой путь на Москву. Он растянулся на десятки километров с севера на юг, пересекая железную дорогу у Митина и автостраду у деревни Прудки. Второй рубеж обороны был построен восточнее Алферова, — противотанковый ров шел от Старой Смоленской дороги на север, проходил вдоль деревни Бекасово и пересекал трассу Москва — Минск около деревни Азаровка. Все эти укрепления немецкие армии обошли с севера и с юга, начав наступление 30 сентября. 16-я, 19-я, 20-я, 32-я советские армии и части 30-й, 24-й, 43-й, 49-й армий оказались в окружении, которое мы сегодня знаем как «Вяземский котел». Попытка вырваться, состоявшаяся в ночь на 11 октября 1941 года, была неудачной. Остатки воинских частей продолжали оказывать разрозненное сопротивление, пытаясь спастись из вражеского кольца и выйти на соединение со своими войсками. При выходе из окружения 14 октября 1941 года командарм Михаил Лукин, на которого было возложено командование окруженными частями, был тяжело ранен и без сознания попал в плен восточнее села Семлева. Во время Вяземской оборонительной операции 2−13 октября 1941 года ополченцы попали в окружение, а в ночь с 11 на 12 октября у села Богородицкого 2-я дивизия прорвала кольцо окружения ценой жизней большей части своих бойцов. Пропавшие без вести В истории Великой Отечественной войны найдется не так много эпизодов, когда целые части, тысячи солдат оказались пропавшими. Сегодня на Богородицком поле, где сложили свои головы тысячи отцов, дедов и прадедов современных москвичей, мемориал и музейный комплекс. До сих по земля хранит многие немые свидетельства тех далеких боев. — В 2005 году поисковики обнаружили сейф, где хранились документы штаба 24-й армии, которая сражалась под Вязьмой. Сегодня некоторые из них можно увидеть в экспозиции музея. Это очень редкая и ценная находка. Как правило, при окружении или угрозе попаданияв плен такие документы просто уничтожали. Большинство ценнейшей информации оказалось без вести пропавшей, как и тысячи бойцов-ополченцев, — рассказал заведующий военно-историческим музеем и мемориалом «Богородицкое поле» Игорь Михайлов. Среди без вести пропавших — владелец часов с застывшей на 42-й минуте стрелкой. Его останки летом 2013 года передал в музей один из жителей Богородицкого. — Рядом с часами была найдена свинцовая пуля. Эта находка была очень необычной: пуля была смята, и в ней небольшое отверстие. Вероятно, это мог быть личный талисман, который боец или командир носил на шее. Останки бойцов с личными вещами часто помогают установить личность владельца, но иногда и с такой помощью трудно это сделать. Вот и в этот раз: часы и небольшой кусочек свинца — все, что осталось от человека, — сказал Игорь Михайлов. В 1941 году окруженным частям Красной армии приказывали во что бы то ни стало прорываться из «котлов» даже ценой оставления врагу тяжелого оружия, запасов снаряжения, боеприпасов. В итоге выходившие войска были малобоеспособны. Те, кто продолжал сопротивляться, поскольку силы и средства для этого были, часто создавали для наступающего противника неожиданное препятствие, на ликвидацию которого приходилось отвлекать силы с других участков. Так, жертвуя жизнями, ополченцы, по определению современного военного историка Алексея Исаева, «снимали стружку» с наступающих частей вермахта. В тех условиях это было часто единственно возможной тактикой. Многие ополченцы, оказавшиеся в окружении, не прекращали борьбы — создавали партизанские отряды или присоединялись к уже существующим. Были те, кто совершал побеги из плена. Например, боец 2-й дивизии народного ополчения лейтенант Лишневский бежал из лагеря во Франции и присоединился к рядам движения Сопротивления. Было немало и таких, кого фронтовая судьба, а потом и плен кидали даже в Италию, где из бежавших русских военнопленных были составлены целые партизанские отряды. Где бы ни были ополченцы — везде они прославили себя. «Бессмертной славой покрыли себя наши войска, сражавшиеся в районе Вязьмы. Оказавшись в окружении, они своей упорной героической борьбой сковали до 28 вражеских дивизий, — писал в своих мемуарах «Солдатский долг» маршал Александр Василевский. — В тот необычайно тяжелый для нас момент их борьба в окружении имела исключительное значение, так как давала нашему командованию возможность, выиграв некоторое время, принять срочные меры по организации обороны на Можайском рубеже. Сюда срочно перебрасывались силы с других фронтов и из глубины страны. САМЫЕ ИЗВЕСТНЫЕ — Советский фотограф и кинодокументалист Георгий Липскеров. Ушел на войну добровольцем в составе Московского ополчения. Липскеров был фоторепортером армейской газеты «За Родину». Побывал на многих фронтах, снимал бои под Москвой, под Сталинградом, на Курской дуге. — Минералог, первый исследователь Тунгусского метеорита, Леонид Кулик вступил в ряды Московского ополчения в возрасте 58 лет. Раненый попал в плен и умер в лагере военнопленных на территории Смоленской области. — Писатель-прозаик Александр Бек. Воевал в Восьмой дивизии народного ополчения (Краснопресненский район). В качестве военного корреспондента дошел до Берлина. Автор повести «Волоколамское шоссе». — Профессор кафедры камерного ансамбля Московской консерватории Абрам Дьяков. Тоже воевал в составе дивизии Краснопресненского района столицы. Был убит в плену за отказ снять награды. Осознать важность задач Расим Акчурин, первый заместитель председателя Московского городского совета ветеранов: — За считаные дни в начале июля 1941 года из представителей разных районов столицы было сформировано 12 дивизий ополчения. Добровольцы вступили в четыре ремонтно-восстановительных полка, в отряды противовоздушной обороны. В течение всей войны столица оказывала огромную помощь действующей армии. С особым вниманием нужно относиться к сохранению среди молодежи памяти об испытаниях, выпавших нашей стране и оплаченных ценой невероятных потерь. Это важный фактор гражданского и нравственного развития всего российского общества. Важно осознавать непреходящее значение таких ценностей, как любовь к родной земле, уважение между народами, социальная справедливость и других. Необходимо поэтому продолжать просветительскую работу, открывать для широкой общественности новые исторические документы и факты. Решение задачи формирования правдивого представления о прошлом — это процесс, в котором достижение окончательного результата вряд ли возможно, но опорные конструкции массового сознания нужно постоянно проверять на прочность. За переписыванием истории, призывами к переоценке прошлого и «развенчанию мифов» всегда, в конечном счете, обнаруживается готовность поступиться интересами своей Родины, обслуживать чуждые ей геополитические интересы. Опасность заключается в том, что не обладающая всем спектром исторических знаний и способностью к критическому анализу молодежь зачастую воспринимает подобные «вбросы» за отказ от рутины, новаторство, проявление принципиальности и честности. С этими процессами нам всем необходимо считаться. Читайте также: Добровольцы, вперед: ополченцы 1941 года и после Великой войны продолжали беззаветно служить Отечеству