Баланс интересов
Стройка — это хорошо. Когда в стране много стройки — значит, страна живёт, развивается. Нашему селу повезло: у нас есть крупный застройщик ССК. Он и новые дома строит, и старые рушит, а потом на их месте высотки возводит, и Иван Иванычу, нашему председателю, никогда в просьбе не откажет: то трактор предоставит для коротких нужд, то дырку в дороге заделает, то старое дерево спилит. В общем, село развивается. Даже переселяются к нам люди из соседних деревень, квартиры покупают. Иван Иваныч радуется: благоустраивается территория силами ССК, чего уж лучше.
Да есть у Ивана Иваныча одна заноза, которая радоваться мешает, — люди, местные жители. Вечно они недовольны. То на шум от стройки жалуются, то на собак строительных, то на грязь. Прямо нетерпеливые какие-то. Стройка-то оно дело не быстрое, понятно, не комфортное, но ведь вокруг скоро будет город-сад, неужто потерпеть нельзя пару-тройку лет? (Хотя, положа руку на сердце, парой-тройкой годков тут не обойдётся).
Люди-то тут живут давно. Совсем старые дома здесь снесли да жильцов расселили кого куда. Кому неподалёку дали жильё, а кого и в другую местность отправили. Тут уж, как говорится, что дают, то и бери. А вот один дом остался. Большой, не старый, его расселять не резон. Вот людей и бросили на терпеж, окружили гигантской стройкой с трёх сторон.
Один-единственный выезд со двора оставили, да и тот в дожди заливает так, что машины ехать не решаются. Другой-то заезд был, да его ССК забрал — ему он нужней для стройки, чем людям (технику завозить, подъёмники ставить как удобно). Люди просили сделать по уму, как положено: огородить строительные участки, козырьками оборудовать, а проезд людям оставить — ведь и пожарная машина во двор теперь не заедет, а скорая плутать будет, время терять. Но ССК игрок в селе важный, да и Иван Иванычу то там, то тут подсобит, — строительный король может себе позволить делать как ему удобно. А люди потерпят. Ведь скоро здесь город-сад будет.
А тут ещё обида у людей на ССК была. У жителей сараи рядом с их домом были, не один десяток лет люди там картошку хранили, женщины консервирования складывали, детишки велосипеды на лето ставили. Хорошие, капитальные строения. Правда, документов у людей на сараи не было. Но пользователи-то они были уже временем подтверждённые. ССК решил, что эти несовременные строения в цветущем городе-саде вид портить будут. Ну и снесли сараи экскаватором. С людьми не посчитались, копейками от них откупились, а иные и вообще денег не взяли — не согласились с таким произволом. Иван Иваныч людям ничем помочь не сумел, не моя, сказал, компетенция. А когда строения незаконно рушили, самоустранился — будто не слыхал об этом происшествии. Ещё и негодовал у себя в кабинете: «Дались им эти сараи! Уступить не могут. Скоро же город-сад будет».
А для человека сарай свой отстоять — дело справедливости. Но и эту битву люди проиграли. Против бульдозеров ССК как живой человек попереть может? Да и власть не сильна.
На людей-то ССК свысока смотрит, а в коммуникации этого одинокого гордого дома врезается. То воду отключит, то свет. А после всех этих коммунальных работ у людей горячая вода ударять стала. Ребенок купаться идёт и орёт: горячооо! Давление как-то плохо работать стало. Но кто ж теперь разбираться в этом будет: раскурочивать заново трубы не с руки. Так и живут люди, уворачиваются от гидроударов и терпят. А ССК город-сад строит.
Вот машина недавно провалилась в яму, которую рабочие нерадиво завалили после своих строительных раскопок. Дождь ямы-то ещё больше размыл, опасно ходить. Да кого это тревожит!
По ночам бетономешалки шумят, гремят, сигналят. Но ССК-то закон не писан. Митрофан Генич (заместитель директора ССК) приезжал намедни к жителям поговорить. Сказал, что во всём виноват производственный цикл, нельзя его ночью прерывать.
— А мы по какой причине должны это всё терпеть? Нам резон какой? — спрашивают люди.
Генич плечами пожимает: мол, жизнь такая. А резона никакого никто дать не хотел. Можно было жителям за их мучения двор заасфальтировать, лавочки покрасить — в знак компенсации, так сказать. Но где ж её, доброй воли, достать-то?
Спросили у Генича, зачем высотку вплотную к нашему дому поставили и свет нам загородили. Он ответил, что внутренний двор их высотки должен быть к солнцу повернут (для продаж, видимо), а с нашим домом? Ну так получилось, чего уж…
Просили жители Генича собак убрать со стройки (кидаются на людей, спать мешают), козырьки повесить, тротуары оборудовать да нам дорожку к дому единственную благоустроить (которая из-за стройки и дождей в грязное месиво превратилась). Обещал, и даже дал честное мужское слово. Да где там. Не дождались жители.
Беспомощна и власть.
Подошло время города-сада. Иван Иваныч на презентации был, руку Генича жал. Новые люди заселили новые дома, гуляют по свежим тротуарам, отдыхают в тени клумб на скамейках и даже не знают, что в нескольких метрах живут такие же люди, отстрадавшие за весь этот комфорт. Гордый дом теперь задушен тёмным колодцем из высоток. Благоустроенные дворы окружены заборами и электронными замками — не попасть. А когда идут дожди, гордый дом утопает в лужах, потому что город-сад выстроен на насыпи, с которой ручьи стекаются к подножию гордого дома. Дороги во дворе гордого дома стали ещё уродливее, а места стало ещё меньше, потому что двор превратился в тесную парковку. Тот кусок земли вдоль нового дома ССК у жителей всё же отнял и поставил забор. Теперь машины потеснились ещё больше.
Стройки с её навязчивым шумом и грязью больше нет. Но нет и города-сада для жителей гордого дома. А разве его кто-то им обещал?
— Мам, а почему вокруг все дома новые и красивые, а наш один такой старый, и двор у нас страшный?
— Это потому, сынок, что баланс интересов не соблюден. Президент наш наказывал соблюдать, да его никто не послушал.
— А что такое баланс интересов?
— Это когда если ты сильный, ты должен своей силой защитить и рядом стоящего слабого.
— А, понял, значит, те люди, которые не соблюли этот баланс, слабые?
— Да, сынок. Очень слабые.