Политика: Договоренностями с Ираном США хотят решить свои проблемы

Заключенные в Лозанне рамочные договоренности об урегулировании иранского ядерного проекта могут так и остаться протоколом о намерениях. Но уже высказываются предположения о том, что будет в случае окончательного примирения США и Ирана – забывая, что оно в принципе невозможно. Ведь проблема вовсе не в «иранской атомной бомбе». На пути претворения предварительных договоренностей в окончательное соглашение – множество препятствий, связанных с теми или иными аспектами большой войны на Ближнем Востоке, общей геополитической ситуации и даже внутриполитической ситуации в Иране и Штатах. Но даже если до конца июня окончательное соглашение будет заключено – оно может быть сорвано в любой момент и не привести к снятию санкций и восстановлению статуса Ирана как полноценного участника мирового процесса. Но представим, что 30 июня соглашение будет подписано, потом МАГАТЭ зафиксирует соблюдение Ираном его условий, после чего с Тегерана будут сняты санкции: принятые на уровне ООН и часть из ЕСовских и американских. «Иранская ядерная проблема» наконец-то уйдет из числа приоритетов международной повестки – что это будет означать для Ирана, мира и России? Чтобы представить это, впрочем, нужно вначале разобраться с тем, что вообще это такое – «иранская ядерная проблема», которую 12 лет объявляли одним из ключевых вопросов для всего мира. Парадокс в том, что никакого отдельного иранского атомного вопроса нет – это лишь часть общей, гораздо более значимой проблемы: Исламской Республики Иран. Региональная сверхдержава и лидер шиитской части исламского мира, уникальная цивилизация, наследница великой Персидской империи не является сама по себе никакой проблемой – казалось бы, она должна иметь полное право на устроение своей жизни так, как хочет ее народ. Но в этом-то как раз и кроется главная угроза Ирана миру – уникальная, изобретенная после Исламской революции 1979 года форма государственного устройства этой страны представляет собой прямой вызов современному миропорядку. В Иране правит духовное сословие – и это никак не вписывается в англосаксонскую картину экспорта универсальной модели политического устройства, согласно которой есть одна высшая форма организации государства – многопартийная выборная система при разделении властей. Эту систему экспортировали во все страны мира, когда-либо находившиеся под европейским владычеством – от Индии до Африки. Она существует практически везде – отвлекая людей и прикрывая тем самым реальную власть олигархии и теневых элит. Есть, конечно, исключения из правил – например, монархии Аравийского полуострова, вроде практически абсолютистской Саудовской Аравии. Но в отношении них «всем» на Западе понятно, что это просто «пережиток прошлого» и уж точно не конкурент «западной модели» даже в глазах мусульман. А вот иранская модель, сочетающая в себе разделение властей и абсолютно демократические выборы с высшей властью духовных лиц, модель, при которой высшая власть реально находится у тех, кого называют руководителями, а не у символических фигур, раз в четыре года выбираемых на потеху толпы, – откровенный вызов универсализму и глобализации. Потому что притягательна – конечно, для народов, сохранивших традиционную веру, но таких в мире, особенно исламском, очень много. Иран опасен своей альтернативностью – точно так же, как был опасен коммунистический Советский Союз. Это и есть главная иранская угроза западному миру – не случайно Иран был назначен на роль главного «врага прогрессивного человечества» после того, как это место с гибелью СССР стало вакантным. Хомейни называл США «большим сатаной» (добавляя, что безбожный СССР – сатана малый), и это не было для иранцев фигурой речи. Тогда же начались и санкции, и блокада, и попытки свергнуть «режим аятолл» – и все последующие годы Штаты вели необъявленную войну против Ирана. В чем только Иран не обвиняли – и в нарушении прав человека, и в терроризме – лишь бы обосновать введение новых или продление старых американских санкций. Блокада дополнялась кампанией по очернению Ирана в глобальных медиа, включением в «ось зла» – так что «ядерная проблема» стала лишь очередным предлогом для давления. В середине нулевых Штаты уже прямым текстом угрожали Ирану войной – но все-таки не решились, благодаря тому, что верх взяли силы, осознававшие, что победить в этой войне Америка не сможет. Но «ядерную проблему» раскручивали не только как повод к санкциям и готовившейся войне – но и вследствие реального страха перед тем, что Иран может получить атомное оружие. Хотя Тегеран не раз, в том числе и устами аятоллы Хаменеи, заявлял, что не собирается обзаводиться атомной бомбой, ему не верили. Потому что понимали, что только ядерное оружие даст Ирану стопроцентную гарантию ненападения на него США. Было бы странно, если бы аятоллы, отдающие себе отчет о том, как сильно они мешают мировой империи и ее региональным союзникам, не попытались обезопасить свой народ от войны. И непонятно, почему этот мотив не нужно принимать во внимание, учитывая то, как США относятся к Ирану, и то, что они творили в мире с начала 1990-х. Это более чем достаточный повод для разработки собственного ядерного оружия, тем более что у соседнего Пакистана и враждебного Израиля оно есть – и никто не грозит им за это даже пальцем. Неужели потому, что они союзники США? Понятно, что в сокрушении Ирана были заинтересованы не только Штаты – но и их региональные союзники. Для Израиля Иран является самым последовательным противником – потому что, в отличие от большинства арабских стран, к руководству которых глобальные элиты нашли те или иные ключи, договориться с персами о том, что следует «забыть» палестинскую проблему, не получается. После опыта нескольких неудачных войн с Израилем власти соседних арабских стран понимают, что у них нет сил воевать с еврейским государством, превосходящим их в военной мощи, обладающим ядерным оружием и находящимся под защитой США. На словах поддерживая палестинцев, в реальности они могут только морально и финансово помогать им. А вот Иран не просто выступает за создание Палестины, но и помогает тем, кто оказывает вооруженное сопротивление Израилю – ХАМАСу и ливанской «Хезболле». Это не значит, что Иран, как любят говорить в Израиле, стремится уничтожить еврейское государство (в Иране спокойно живет еврейская община) – он требует освободить захваченные земли. Последовательная политика Ирана в палестинском вопросе вызывает уважение к Тегерану во всем исламском мире – и именно в нем и находится его второй главный региональный противник. Это Саудовская Аравия – так же, как и Иран, претендующая на лидерство в исламском мире. Противостояние саудитов и Ирана – не только спор суннитов и шиитов, двух главных направлений в исламе, но и вражда арабов и персов. Хотя ислам зародился среди арабов, персы внесли в него огромный вклад и всегда были вторым по значимости народом среди мусульман. Арабский халифат давно распался и попал под власть сначала турок, потом Запада – и сейчас арабы существуют разделенными на два десятка государств. А иранцы не просто едины – но и претендуют на то, чтобы вести за собой всех мусульман. Хотя формально главным врагом для саудитов остается Израиль, в реальности они считают таковым Иран – и, конечно, хотели бы, чтобы он вечно оставался в блокаде со стороны Запада. Но планы США по перекройке Большого Ближнего Востока зашли в тупик. Разгромив Ирак, Штаты были вынуждены отдать власть в нем в руки шиитов, а после вывода войск и вовсе наблюдать за тем, как Багдад все больше уходит под влияние Тегерана. Попытавшись убрать в Сирии Асада, Саудовская Аравия и США столкнулись с тем, что Иран помог своему сирийскому союзнику выстоять. Так что попытка США договориться с Ираном вызвана не желанием устроить вместе с ним передел Ближнего Востока – американцам совершенно не нужен сильный Иран – а осознанием того, что в регионе ничего невозможно сделать без участия Тегерана. Штаты хотят стабилизировать ситуацию, которая реально идет вразнос. Огромный рост влияния радикальных исламистов и зарождение в Ираке и Сирии халифата является серьезнейшей угрозой для их позиций на Ближнем Востоке. В случае разрастания халифата может начаться обрушение арабских государств. Штаты хотят использовать Иран для стабилизации – но при этом не желая его дальнейшего укрепления и распространения его влияния на арабский мир. Как они это будут делать? Снятие санкций, похоже, должно стать той морковкой, которой Иран хотят заставить отказаться от роли лидера исламского сопротивления. Сложно представить, чтобы аятоллы, прекрасно понимающие суть американского гегемонизма, пошли на такой обмен – конечно, Иран хочет освободиться от санкций, но не любой ценой. Отказ от ядерной программы – приемлемая цена за снятие блокады. А вот отказ от борьбы за Аль-Кодс (Иерусалим), то есть исламские идеалы, полностью противоречил бы самой сути иранского режима. Но ведь только такой отказ исламской республики от самой себя и устроил бы США, только с таким Ираном они и могли бы теоретически договориться о перекройке Ближнего Востока. Без этого говорить Вашингтону с Тегераном не о чем. Для глобального американского проекта одинаково неприемлемы и вариант с установлением контроля над регионом со стороны антизападного Халифата, и с попаданием его значительной части под влияние антиамериканского Ирана. Тем более если этот Иран продолжит сближение с Россией и Китаем – то есть станет важнейшим элементом новой мировой геополитической архитектуры, которую выстраивают Москва и Пекин. На первом этапе построения которой Ирану потребуется и геополитическое прикрытие, которое может быть почти столь же надежным, как собственное ядерное оружие. Дело не в том, что Китай и Россия откроют над Ираном ядерный зонтик – они просто примут его в состав ШОС.

Теги:  ядерное оружие, Иран, внешняя политика США, атомная энергетика, Россия, геополитика