Как «Ваши новости» вынудили нравственно страдать доброго, хорошего человека... Истец из тюремной клетки требует с нас 1 миллион рублей
Прилетело, откуда не ждали. Правда. Когда сказали, что нам предъявлен гражданский иск, не очень удивились. Бывает. Когда назвали имя человека, подавшего иск, – Андрей Смирнов, долго вспоминали, кто это может быть. Уж больно редкая фамилия!
И только когда получили само исковое заявление на 10 машинописных страницах, поняли.
Андрей Смирнов — тот самый, который в далёком уже 2017 году был признан Боровичским районным судом виновным в пяти преступных эпизодах, связанных с незаконным оборотом наркотиков, и приговорён к 18 годам и 9 месяцам лишения свободы в колонии ОСОБОГО режима (при этом в действиях осуждённого был признан особо опасный рецидив преступлений).
После этого в нашей интернет-газете были две публикации на тему: «Наркобарона» из Боровичей приговорили к 18 годам колонии» (14 июля 2017 г.) и «Боровичский наркобарон» совсем недавно сам был «терпилой» (15 июля 2017 г.).
Вот с этими публикациями и связан иск Смирнова. Правда, 9 из 10 страниц искового заявления по большей части являют собой тщательно (однако с некоторыми купюрами) переписанные фрагменты ст. 152 ГК РФ («Защита чести, достоинства и деловой репутации») и постановления Пленума Верховного суда РФ «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан...».
О существе претензий — лишь на одной странице. Причём оно, существо, сводится к тому, что в контексте публикаций Смирнов имеет претензии не к утверждению о каком-то факте или событии, а к двум лексическим единицам: «наркобарон» и «терпила» (оба слова в публикациях заключены в кавычки, что свидетельствует о том, что они употреблены не в прямом значении).
За нравственные страдания, вызванные этими словами, и просит взыскать в его пользу 1 миллион рублей компенсации морального вреда.
* * *
Иск, признаться, удивил. Потому как удовлетворён такой иск может быть только в том случае, если публикация основывается, во-первых, на лжи, во-вторых, наносит ущерб чести и достоинству кого-то из персонажей, в ней упомянутых. А эти публикации основывались на приговорах судов.
Поскольку ныне Новрайсуд, по его заявлению, освободил Смирнова даже от уплаты государственной пошлины (по причине тяжёлого финансового положения), думалось, что свои интересы он будет представлять сам — один-одинёшенек. Так нет, есть у него представитель, и адвокат, я считал, неплохой (писал о нескольких процессах с её участием) – Ольга Береза. Ужель новгородские адвокаты стали оказывать безвозмездную помощь клиентам? За так? Право, интересно, потому что сразу же возникает вопрос: денег на оплату госпошлины Смирнов не нашёл, а на оплату адвокатских услуг – ? Как-то, знаете, перед родным государством неловко.
Но это не более чем лирическое отступление.
В принципе, я считаю, задача любого адвоката — нарисовать перед клиентом, не отягощённым юридическими познаниями, реальную картину, реальную перспективу.
Но тут, я боюсь, что-то пошло всё же не так.
Да, российские (и международные) законы защищают доброе имя человека. Но обратите внимание: ДОБРОЕ.
А п. 10 уже упомянутой ст. 152 ГК РФ говорит о том, что «срок исковой давности по требованиям, предъявляемым в связи с распространением указанных сведений в средствах массовой информации, составляет один год со дня опубликования таких сведений».
Углубляемся в терминологию. Что есть «указанные сведения»? П. 7 постановления Пленума Верховного суда РФ «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан...» разъясняет: «Не соответствующими действительности сведениями являются утверждения о фактах или событиях, которые не имели места в реальности».
Утверждения о фактах и событиях! Например, фраза: «Иван Иванов украл колбасу в магазине», – является утверждением о факте. И её легко проверить на соответствие действительности: есть приговор, значит, действительно, Иван Иванов украл колбасу, нет приговора, значит, на человека возвели напраслину, оболгали.
Не соответствущим действительности может быть только утверждение о факте, а не отдельное слово, определяющее отношение к факту.
* * *
В контексте же ситуации со Смирновым фактом остаётся лишь то, что он осуждён за преступления в сфере наркотиков. А «наркобарон» ли он или «наркошестёрка», это лишь оценка этого факта. Моё субъективное восприятие того, что делал этот человек и за что попал за решётку.
С моей точки зрения, с точки зрения, если хотите, отца, с точки зрения журналиста, все, кто занимался и занимается распространением наркотиков, в той или иной степени «наркобароны» (определением классификации «наркобаронства» в иерархии этих товарищей вряд ли кто занимался), и – негодяи; а люди зависимые, потребители наркотиков, которые отдают им за зелье последние деньги, – их «наркохолопы», «нарковассалы» (в приговоре Смирнову от 2017 года, кстати, хорошо сказано: «Специфика данных преступлений в том, что вред причиняется не отдельному человеку, а неопределённому числу лиц, составляющих население, а также нравственным устоям общества»).
То есть претензии, прости господи, истца не подпадают даже под смысл п. 10 ст. 152 ГК РФ с её одногодичным сроком исковой давности.
В исковом заявлении, написанном, всё же, я думаю, не Смирновым, а адвокатом Березой, при цитировании постановления Пленума Верховного суда РФ «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан...» почему-то оказались упущенными ещё два очень важных для понимания ситуации пункта, о которых Смирнов вряд ли знает.
П. 1: «Суды при разрешении споров о защите чести, достоинства и деловой репутации должны обеспечивать равновесие между правом граждан на защиту чести, достоинства, с одной стороны, и иными гарантированными Конституцией Российской Федерации правами и свободами – свободой слова, массовой информации, правом свободно распространять информацию любым законным способом».
И п. 9: «При рассмотрении дел о защите чести, достоинства и деловой репутации судам следует различать имеющие место утверждения о фактах, соответствие действительности которых можно проверить, и оценочные суждения, мнения, убеждения, которые не являются предметом судебной защиты в порядке ст. 152 ГК РФ, поскольку, являясь выражением субъективного мнения и взглядов ответчика, не могут быть проверены на предмет соответствия их действительности».
Объяснила бы это адвокат Береза своему доверителю, может, что-то бы и понял (да и кавычки трудно было не заметить). Я допускаю, что человек малообразованный этого не знает. Но иск-то ведь обращён в суд – юристам. И они этого не знать не могут. Так – зачем?
Причём в тексте искового заявления есть однозначное указание на то, что у человека, его составлявшего, есть понимание, о чём идёт речь. Составитель заявления проговаривается: «Согласно опубликованных статей, я ХАРАКТЕРИЗУЮСЬ (выделено мной — А.К.) как «наркобарон»...».
А характеристика — это ни что иное, как именно оценка.
То есть истец Смирнов просит признать не соответствующей действительности оценку его личности. Нет, каждый вправе оценивать другого человека так, как считает нужным.
Что же касается второго оценочного слова – «терпила», то на языке, понятном им, оно обозначает лишь человека, имеющего статус «потерпевшего» по уголовному делу. А по второму упомянутому в публикациях делу Смирнов имел статус именно потерпевшего. Прелюбопытное, между тем, дело. Некоторое время назад группа очень авторитетных в преступном мире товарищей обложила данью некоторых распространителей зелья, в том числе и Смирнова. Когда всё вскрылось, представители упомянутой «группы товарищей» были осуждены за вымогательство, а Смирнов получил статус потерпевшего. Кстати, как я думаю, рядовых «наркошестёрок» авторитетные товарищи данью не облагали.
* * *
Такие истории. И такая личность, пришедшая в суд за реабилитацией своего, так сказать, доброго имени.
Дабы иметь представление обо всех гранях этой личности, к очередному судебному заседанию я подготовил ходатайство об истребовании уголовных дел, по которым осуждён истец. Я искренне полагал, что до наркоманского дела у Смирнова были две судимости: сначала, в январе 2005 года, по ч. 4 ст. 111 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью со смертельным исходом), потом, в феврале 2005 года, по ч. 1 ст. 112 УК РФ (умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью).
Как же я его, оказывается, недооценивал! Как ни странно, Смирнов выступил с аналогичным ходатайством. Но в нём он просил истребовать не три вышеупомянутых приговора, а... пять: два, оказывается, были ещё до 2005 года.
Славная биография! И с такой биографией он стучится в суд, заявляя о том, что он — истец, он – за правду! Простите!
Цинизм, сдаётся мне, редкостный. Цинизм человека, который без зазрения совести мог подсадить на наркоманское зелье кого угодно, наших братьев, сестёр, детей, и не испытывать при этом никаких «нравственных страданий».
* * *
В суде он очень активен. Что-то говорит, говорит... Имеет право. А лучше бы, думается, молчал, лучше бы извинился перед обществом за всё им содеянное. В церковь лучше бы сходил, сейчас они есть в большинстве «учреждений».
Молчать? Не дождётесь! Смирнов хочет миллион!
Нет, что ни говорите, бороться за права лучше с чистыми руками.
В принципе, в нашем мире уже давно многое перевернулось с ног на голову. И то, что преступность становится всё наглее, изощрённее, изворотливее, это, увы, никого не удивляет. Как и то, что наркомания стала настоящей катастрофой для нашего общества.
При том что правовой журналистикой я занимаюсь всю жизнь после универститета, за последние 15 лет это второй иск «из-за колючей проволоки». Первый, в 2007 году, был от некоего Артёма Костина, приговорённого за убийства в составе «чёрных риэлторов» к 23 годам колонии. На судебные заседания всякий раз он являлся с брошюркой, и просвечивали слова: «Конвенция о защите прав человека». И думалось: лучше б ты, парень, лишний раз Библию почитал!
В удовлетворении иска Костину было отказано.
...Они — истцы. Мы — ответчики. Где небо? Где земля?
Кстати, о миллионе... Именно такую сумму в своём иске о защите чести и достоинства, предъявленном «Новгородским ведомостям», просил бывший заместитель губернатора Новгородской области Арнольд Шалмуев.
В удовлетворении этого иска было отказано тоже.
...А наш процесс – продолжается. Вначале я думал, что всё это пройдёт быстро и скучно, и писать не о чем, а, оказалось, всё надолго: весело и задорно. Так что, коллеги, милости просим на процесс!