Семейный антиэкшен: в прокат выходит печальная комедия Джармуша «Отец, мать, сестра, брат»
В прокат выходит печальная комедия Джима Джармуша о родственных связях «Отец, мать, сестра, брат». Сам факт возвращения мастера к нашей реальности отраден. Неоднозначный для многих 72-летний Джим Джармуш после шестилетнего перерыва и увлечения зомби-вампирскими историями сделал лучший, возможно, фильм своего позднего периода. Не зря в этом году венецианское жюри во главе с Александром Пэйном работу классика ценило высоко, вручив ему на Мостре «Золотого льва».
«Отец, мать, сестра, брат» — его новая картина с участием просто неузнаваемых тут Тома Уэйтса, Адама Драйвера, Кейт Бланшетт — меланхоличный триптих о семейных связях, который подтверждает: режиссер по-прежнему верен своему узнаваемому стилю. Фильм состоит из трех новелл, каждая из них исследует нюансы отношений между родными людьми. Эти три истории, объединенные общим лейтмотивом, разворачиваются в разных городах и с разными персонажами.
В первой новелле «Отец» сын (Адам Драйвер) и дочь (Майем Биалик) навещают отца-затворника (Том Уэйтс) в глуши на северо-востоке США. Здесь сталкиваются забота и цинизм, финансовая поддержка и упреки — типичная смесь чувств, свойственная взрослым детям, пытающимся помочь родителям. Молчание повисает над этим «застольем» без еды, родные люди страшно далеки друг от друга. Более того, пожилой отец старательно изображает бедняка, чтобы вызвать у детей к себе сочувствие и финансовую помощь. И предстает законченным циником.
Вторая новелла — «Мать». Две сестры (Вики Крипс и Кейт Бланшетт) приезжают на чай к суровой на вид матери-писательнице, автору сентиментальных романов (Шарлотта Рэмплинг) в Дублин. Строгие порядки в доме провоцируют напряжение, а контраст характеров героинь подчеркивает, как по-разному дети воспринимают родительский дом. Ритуал семейного чаепития выверен до мельчайших деталей: все знают, кто где сядет, кто что скажет, что будет на столе, когда можно вызывать Uber. Так эта ежегодная церемония за парадно накрытым столом с пирожными не компенсирует отсутствие внимания и любви близких людей И только в «Сестре и брате» возникает подобие теплых родственных отношений.
Близнецы (Индия Мур и Люка Сабба), расслабленные модные красавцы смешанной крови и неуловимо творческих занятий, разбирают вещи погибших в авиакатастрофе родителей в их парижской квартире. Эта часть наполнена тихой ностальгией и попытками осмыслить утрату. Особенно выразителен эпизод около набитого коробками складского отсека, когда к героям приходит осознание бессмысленности накопления материальных богатств... Похоже, эти герои наиболее симпатичны режиссеру. Даже снята эта история как объяснение любви к героям и Парижу: неторопливая поездка по французской столице, солнечные лучи в камеру, воспоминания детства, запечатленного на фотографиях, аура сожалений и пауз, плюс энергия свойственного молодости оптимизма.
Для Джармуша всегда очень важны детали. И тут мы видим, как он выстраивает повествование через мелочи (часы, вода, шутка про Боба) и паузы. Молчание здесь — не просто отсутствие слов, а полноценный инструмент: в первых двух новеллах оно создает комический эффект, в третьей становится зоной комфорта для близких людей. Общее одно. Матери, отцы, сыновья и дочери оказываются патологически не способны найти общий язык, они чужие люди, несмотря на то что дети давно уже взрослые и некоторые уже сами стали родителями.
И еще. Режиссер мастерски играет с повторяющимися мотивами. Это и случайные совпадения в одежде персонажей (почему-то они все предпочитают бордовый цвет). И ритуальные вопросы о тостах с водой, кофе или чаем. И упоминания списков лекарств и скрытых финансовых проблем. Наконец, образы скейтеров, велосипедистов и собак, появляющиеся в каждом сюжете. Перед нами как бы калейдоскоп из повторяющихся стекляшек, складывающихся по-разному, но знакомых.
Визуально фильм выдержан в пастельных тонах, а переходы между новеллами оформлены мягкими цветовыми переливами, подчеркивающими единство трех частей. Цветовая палитра и неспешный ритм усиливают ощущение некоей созерцательной повседневности. Джармуш, как и прежде, обращает внимание на «маленькие» моменты: расположение предметов на столе, движения в замкнутом пространстве автомобиля, тишину, которая говорит больше, чем диалоги.
О чем же все-таки кино? Оно не просто о природе разрушенных семейных связей. Оно о том, как общие воспоминания и привычки формируют невидимые нити между родными. Еще — о чувстве долга перед родителями и вине за его невыполнение. О том, что не все рождаются папами и мамами. Наконец, о памяти — как мы осмысливаем жизнь близких после их ухода. Через три разные истории режиссер показывает, что, несмотря на географические и эмоциональные расстояния, семейные узы остаются неизменными. Даже если встречи редки или сопровождаются неловкостью, совместный опыт невозможно стереть — он впечатан в ДНК памяти каждого члена семьи.
Актерский ансамбль (Том Уэйтс, Кейт Бланшетт, Адам Драйвер, Шарлотта Рэмплинг) балансирует между эксцентричностью и простотой, что типично для героев Джармуша. Например, герой Уэйтса явно не был примерным отцом, что дети готовы простить, но не забыть. Нынче он нуждается в контактах с ними — пенсии ему явно не хватает, заботливый сын даже притащил отцу коробку с продуктами. Но гостям неловко: ерзая на диване, они чувствуют фальшь отца. И когда в финале после их отъезда он торжествующе выезжает на дорогом «Мерседесе» в ресторан, где его ждет подружка, все становится на свои места. Отец такой же скряга и врун, как и был раньше.
«Отец, мать, сестра, брат» — это не экшен, а «антиэкшен», как называет его сам режиссер. Здесь нет резких поворотов сюжета, но есть глубокая человечность и тонкий юмор. Фильм требует от нас «тонкой настройки» — готовности погрузиться в атмосферу тишины и наблюдать за мелочами, из которых складывается жизнь. Картина, не очень типичная для режиссера, оставляющая мощное послевкусие, напоминает, почему его стиль остается уникальным: он умеет находить поэзию в обыденности и превращать повседневные ритуалы в размышления о вечном. Для поклонников Джармуша это долгожданное возвращение к истокам, для новых зрителей — редкая возможность в прокате увидеть созерцательное, деликатное кино. Практически медитацию.