Обществу нерешительных пора научиться защищать себя от диктатуры
Власть в Кишиневе меняется, но заказные уголовные дела остаются. Молдову регулярно наказывают, но прокуроры и судьи продолжают шить дела, игнорируя законы и профессиональную этику. Сколько у нас таких дел? Кто заказчик? Какие методы использовались? И что делать?
Власть в Кишиневе меняется, но заказные уголовные дела остаются. Молдову регулярно наказывают, но прокуроры и судьи продолжают шить дела, игнорируя законы и профессиональную этику. После бегства Плахотнюка было официально признано наличие у нас политических заказных уголовных дел. В феврале генеральный прокурор Александр Стояногло рассказал о 38 таких делах, которые предстоит пересмотреть. 9 июня генпрокуратура сообщила о первых результатах: уголовные дела против Людмилы Козловской, Нины Черетеу, Валентина Ешану и Андриана Борша названы политическим преследованием.
Сколько у нас таких дел? Кто заказчик? Какие методы использовались? И что делать? Об этом шел разговор в ходе публичных дебатов, организованных ИА IPN.
А какое мы общество?
По каким критериям уголовным делам придается политическая подоплека?
По мнению эксперта Игоря Боцана, политическое уголовное дело - общее название для уголовных дел с подозрением в незаконном, противоправном, избирательном и политическом преследовании.
«По крайней мере, об этих критериях говорил генпрокурор на пресс-конференции в феврале, касаясь 38 уголовных дел, которые рассмотрит группа из шести прокуроров, - сказал аналитик. - В случае признания факта политического преследования должны быть приняты меры. Находящиеся на стадии уголовного преследования дела – закрыть. По тем, что в судах, прокуроры должны отказаться от обвинений или ходатайствовать о проверке фактов. Уголовные дела на стадии исполнения должны были быть проверены в случае срочного обжалования дела».
Боцан отметил, что политические уголовные дела – примета государств с тоталитарными и авторитарными режимами. «Как могло произойти, что человек, который был только лидером партии с одной пятой частью мандатов в парламенте и без какой-либо государственной должности, стал координатором государственной власти в стране, как он сам себя называл? – задал Боцан риторический вопрос. – Спросим себя: а в каком обществе мы живем?».
Прокуратура как часть ОПГ
По мнению адвоката Штефана Глигора, политические уголовные дела стали эффективным инструментом давления, шантажа, вымогательства, который широко использовали политики или оргпреступность с момента обретения независимости.
«Рейдерские атаки, мошенничества в страховой, банковской и небанковской сферах, в других отраслях были совершены организованной преступностью в сотрудничестве с политиками - соучастниками преступлений, - пояснил он. – В конце 90-х-начале 2000-х заказными уголовными делами запугивали с целью захвата бизнеса. Этот феномен особенно развился с переходом власти в одни руки, при Воронине, когда начали появляться представители международной оргпреступности. Прокуратура была воспринята ее покровителями как эффективный инструмент быстрого обогащения».
Заказное дело начинается с проверки деятельности, образа жизни, отношений с родственниками, цель – выявить возможность открытия уголовного дела и ареста, отметил Глигор: «НЦБК в тандеме с антикоррупционной прокуратурой был винтиком этой машины. С приходом Плахотнюка к власти контроль всех ее ветвей, неофициальное институциональное подчинение стали систематическими, а правительство, генпрокурор и ВСМ были лишь фасадом, за которым просматривалось исполнение заказов ОПГ».
Адвокат утверждает, что в Молдове были заказаны сотни уголовных дел, людей лишали имущества - долей в компаниях, недвижимости, денег. Такие уголовные дела нельзя назвать политическими, это незаконное обогащение. Глигор отметил, что заказчики уголовных дел известны, в том числе прокурорам, следователям, адвокатам, но есть большие сомнения, что они будут привлечены к ответственности. Резонанса не будет: «Для того, чтобы он был, нужен аудит в прокуратуре, особенно в антикоррупционной, в прокуратуре по борьбе с организованной преступностью и особым делам, в НЦБК с момента его основания. К сожалению, некому расследовать - прокуратура крайне слаба и по-прежнему безнравственна».
Бандиты интегрировались в политику
По мнению адвоката, использование прокуратуры для рейдерских атак было фундаментом первоначального незаконного обогащения.
«Впоследствии некоторые руководители преступных организаций интегрировались в политику: крупные схемы могут быть реализованы только так, - пояснил Глигор. - После прихода в 2001 году авторитарного руководителя, который твердой рукой управлял рядом отраслей и госучреждений, постоянное сотрудничество с политиками стало необходимостью».
Незрелые люди шутят на тему коррупции
По мнению Глигора, подавляющее большинство заказных уголовных дел с подкупом прокуроров, следователей и судей, останутся за кадром.
«Очень мало было людей, которым хватило смелости защищаться, - пояснил он. - Все по-прежнему плохо, и даже сейчас идут коррупционные процессы на высоком уровне: появляются видео- и звукозаписи, которые прокуратура игнорирует».
То, что в других государствах привело бы к тектоническим сдвигам в элитах, у нас – тема для шуток. Мы - незрелое и неустойчивое общество, сосредоточенное исключительно на выживании, а не на строительстве нормальной власти. Мы еще не осознали связь между крайне высоким уровнем коррупции в стране и низким уровнем жизни».
Год без телевизора и газет, без света и еды
Предприниматель, председатель патронатной ассоциации переработчиков лома металлов Валентин Ешану рассказал, как в августе 2017 года вместе с семью сотрудниками предприятия был арестован. Всем инкриминировали отмывание денег и уклонение от уплаты налогов. Ешану просидел два года в одиночной камере тюрьмы №13, год - без телевизора, радио, прессы, без электричества и отопления, порой впроголодь.
Предприниматель считает, что это была месть за организацию в 2013–2017 годах акций протеста с требованием либерализации рынка переработки лома черных и цветных металлов: «Это произошло после разоблачения схем отмывания огромных денег на «Metalferos» руками тех, кто за ними стоял».
«Европа нам поможет»
Ешану все свои надежды возлагал на Делегацию ЕС в РМ, которая следила за его делом, поскольку «более продажной и противозаконной системы правосудия, чем молдавская, не видел». Он считает маловероятными какие-то изменения в ближайшее время.
«Те, кто сфабриковал мое дело, начиная с офицеров розыска и заканчивая прокурорами и судьями, все еще занимают прежние должности, более того, продвинулись по службе, - говорит Ешану. - Они разрушили многие семьи и жизни. Доверие экономических агентов к госучреждениям равно нулю. Вероятно, никаких расследований не будет, потому что пережитки режима Плахотнюка все еще сохраняются».
Ешану сообщил, что когда его из тюрьмы доставляли на суд, ему удавалось пообщаться с задержанными депутатами, примарами и другими людьми, против которых также были сфабрикованы уголовные дела: «Никто не надеялся на справедливое правосудие, на то, что их освободят. У всех была одна мысль, одна надежда – на помощь Евросоюза, в том числе делегации ЕС в Кишиневе. Все писали ходатайства. И сейчас пишут».
Ешану рассказал, как осенью 2019 года антикоррупционная прокуратура провела обыск в кабинете председателя ВСП Иона Друцэ. Нашли аналитическую справку, в которой были указаны его фамилия и имя, а также дела, в которых он фигурировал: «В ней был указан тюремный срок, который я должен был получить, и условия проведения судебного разбирательства: отклонять все ходатайства моих адвокатов, мои права на защиту, приговорить меня к пяти годам лишения свободы за строительство забора, который мне даже не принадлежал».
Мы нерешительно шумим с оглядкой на Запад
В июне 2019 года Ешану вместе с другими 11 гражданами РМ был признан ПАСЕ политическим заключенным.
Игорь Боцан обратил внимание на то, что отправной точкой для признания дел политическими у нас до сих пор у нас являются документы, выданные европейскими учреждениями.
«Мы шумим, - сказал эксперт. - Наше недовольство доходит до международных европейских учреждений. Отголоски возвращаются к нам, это аргументы, как в случае с 38 уголовными делами, для оправдания узников. Это характеризует нас как общество. Мы нерешительны. Мы делаем что-то с оглядкой на европейские институты».
Три составные части схемы защиты
Штефан Глигор считает, что в случае рейдерского захвата, заказного или чисто политического дела эффективно может сработать схема защиты из трех компонентов.
«Первый – юридический, все должно быть безупречно, с соблюдением сроков, с оспариванием и апелляциями на всех этапах и в соответствии с уголовно-процессуальными нормами, - сказал он. - Второй компонент - привлечение СМИ с целью сфокусировать внимание общества на беззакониях. И, наконец, третий - привлечение внимания внешних партнеров по развитию. Если речь идет о нарушении прав человека, злоупотреблениях в работе органов уголовного преследования или о схеме хищения, рейдерской атаки, то лишь совокупность этих трех факторов способна принести плоды в условиях захваченного государства».
Николай МЕНЮК