Двое в «форде», не считая кувалды

Кино про «мальчиков, делающих машинки и пережигающих на них топливо с выбросами углерода» (Грета будет недовольна) – «Ford против Ferrari» с места в карьер захватило лидерство в американском и российском прокате, далеко обогнав феминистскую поделку «Ангелы Чарли». Переписанные в формате girl power знаменитые франшизы, будь то «Ангелы», «Люди в чёрном» или «Терминатор» неизменно проваливаются (из всего феминистского кино «выстрелила» только демоничная «Малифисента»).

Консервативные же фильмы для мальчиков, преподносят в американском прокате сюрприз за сюрпризом. До «Форда» первую строчку рейтинга держал военно-патриотический фильм с зашкаливающим уровнем маскулинности - «Мидуэй», которому либеральная критика озлобленно предсказывала полный провал. Однако если «Мидуэй» Роланда Эммериха – просто добротная и вызывающая уважение агитка, то «Ford против Ferrari» Джеймса Мэнгольда – это драматический философский шедевр.

Если автор этой рецензии хоть что-то смыслит в кино, то «Ford против Ferrari» обречен войти в золотой фонд американского и, пожалуй, мирового кинематографа. За непритязательным названием, обещающим фильм «про машинки» скрывается берущая тебя сразу за грудки и не отпускающая до самого конца история двух мужчин, решивших воплотить свою американскую мечту и почти преуспевших в этом.

Мэтт Дэймон, Джеймс Мэнгольд и Кристиан Бейл. Фото:Charlie Steffens/Globallookpress

Кэррол Шелби и Кен Майлз – ещё крепкие ветераны Второй мировой, которые кое-чего добились в жизни, но мечтают о большем. Шелби – единственный к середине 1960-х американец, выигравший легендарную автогонку на выносливость – «24 часа Ле Мана», – конструирует спортивные машины в сотрудничестве с Ford Motors и стремится добиться совершенства. Майлз – британец, командир танка, владелец маленького, едва сводящего концы с концами гаража, в свободное время выступающий на гонках и мечтающий «Ле Ман» выиграть.

Компания Ford, возглавляемая Генри Фордом II, переживает жесточайший кризис падения продаж, связанный с тем, что ассоциирующиеся со старой-доброй Америкой фордовские автомобили, в которых рабочий может съездить с семьёй на пикник или к отцу-фермеру в Айову, теперь не в моде. «Форду-второму» приходится сокращать рабочих, закрывать заводы, переживать оскорбления со стороны отказавшегося продаваться американцам европейского «автомобильного Страдивари» – Энцо Феррари.

Сперва кажется, что причина кризиса «Форда» в недостатке новизны имиджа, и признаваемый многими величайшим автоменеджером второй половины ХХ века Ли Якокка предлагает концепцию модного «Форда» – «Форд Мустанг», и в самом деле ставшего культовым автомобилем 1960-70-х. А чтобы укрепить его имидж, увеличить продажи и отомстить дерзкому Феррари, решено добиваться победы «Форда» в той самой легендарной гонке «24 часа Ле Мана», проходящей ежегодно в июне во Франции. Здесь-то и сходятся интересы корпорации «Форд», представляемой Якоккой, и великая мечта Шелби и Майлза.

Дальше должен начаться стандартный фильм об американской мечте, сопровождаемый продактплейсментом «Форда» и ратующий, в соответствии с идеологией трамповского правления, за реиндустриализацию США и за возрождение легендарного американского автопрома. Однако ничего подобного не происходит.

«Ford против Ferrari», «ободряющая, трогательная, могущая-случиться-только-в-Америке история», как выразился обозреватель портала Breitbart (своего рода трампистской газеты «Правда») Джон Нольте, получился совсем о другом. Как справедливо отметил Нольте – двигателем этой ленты является антикорпоративизм, а назвать её можно было бы так: «Двое индивидуалистов против фордовских корпоративных мажоров».

Перед нами не фильм о том, как американская мечта воплотилась, а о том, с каким трудом, борьбой и кровью даётся каждый шаг энтузиаста и инноватора в битве с системной корпоративной бюрократией. Не помогают ни талант, ни знания, ни даже персональные договорённости с первым лицом – тебя все равно обскачут в корпоративных интригах. Мечта Шелби и Майлза движется только чудом, на колоссальном энтузиазме, сочетании наглости и компромисса, и в итоге Майлз становится пилотом на гонке в Ле Мане.

Следить за поединком гонщика и его менеджера с Феррари, законами физики, правилами состязания и, главное, той самой корпоративной бюрократией – это как кататься на американских горках. Поэтому, чтобы не портить читателю удовольствия, я не стану комментировать концовку фильма, отмечу только, что стоит запастись водой и носовым платком.

«Ford против Ferrari» – это увесистый камень в огород «системы». Будь то бюрократия огромных корпораций, гордящихся тем, что это они своей индустриальной мощью, а не человек в Белом доме, выиграли Вторую мировую войну, или бюрократия вашингтонского «болота», которое Трамп обещал осушить, но как бы оно не осушило его.

Если создатели многих других фильмов подошли к трамповской идеологической повестке довольно формально, «отработав» строго по методичке, кто с большим, кто с меньшим талантом, то команда «Ford против Ferrari» подошла к теме глубже, решив не только подтвердить правильные ценности, но и показав, как они могут разбиться о неправильность бюрократически-корпоративного мира.

Это не случайно, ведь ленту снимал Джеймс Мэнгольд – один из самых непростых, глубоких, неудобных и глубинно консервативных голливудских режиссеров. Именно он создал великий фильм «Walk the line» (у нас неловко перевели как «Переступить черту», на самом деле смысл заголовка противоположный – ходить по линии, держать себя в руках), посвящённый биографии главной звезды американского христиански-патриотического кантри Джонни Кэша и его брака с Джун Картер. Чего у Мэнгольда не отнять – он любую тему умеет сделать достаточно глубокой и не боится обращаться к лучшим эмоциям зрителя, возвышая и согревая его. Удивительное свойство «Ford против Ferrari», роднящее его с «Однажды в Голливуде», Тарантино – фильм всё длится и длится, час, два, два с половиной, а ты не хочешь, чтобы он заканчивался.

Великолепен уже выбор ведущих исполнителей. Кристиан Бейл, играющий Кена Майлза, – объективно величайший актёр современного кино (подумать только, когда-то всё начиналось с роли в советском фильме «Мио, мой Мио», затем, впрочем, сразу же последовала великая роль 13-летнего мальчика в «Империи Солнца» Спилберга). Его дар создавать героя, а не играть самого себя просто удивителен. Вспомним, как во «Власти» Адама Маккея он сыграл абсолютно непохожего на себя ни внешне, ни внутренне вице-президента Дика Чейни, да ещё и превратил карикатурного злодея в трагического шекспировского героя.

Кристан Бейл и Мэтт Дэймон. Кадр из фильма «Ford против Ferrari». Фото: Twentieth Century Fox/Globallookpress

Его Кен Майлз – человек с очень большими странностями, волк-одиночка и, в то же время, человек умеющий становиться выше амбиций. Высшей целью для него оказываются не деньги, не титул, а самопознание и осуществление пути, причём идти по этому пути расталкивая окружающих ничтожных людишек – своих или чужих, хороших или плохих он не хочет. Под маской конфликтности и обострённого чувства справедливости скрывается человек великий в своём смирении, которое и преобразуется в добро. Наверное, Кен Майлз Кристиана Бейла – это один из самых сильных кинематографических образов, созданных за последние годы.

Мэтт Дэймон в роли Кэролла Шелби гораздо меньше выходит за пределы своего амплуа – по внешности простоватого, но очень себе на уме парня, который изловчится выйти из любой самой сложной ситуации, особенно если ему ещё кто подсобит,, и отлично умеет организовать взаимодействие других. Его Шелби непрерывно врёт, сводит и разводит, уступает, прорывается, жульничает, лишь бы достичь итогового результата. Порой компромиссы с собой дорого обходятся, но никто не может его упрекнуть в отсутствии того, что сейчас называют целеориентированным поведением. Даже битва с Феррари в Ле Мане со стороны Шелби состоит из разных мелких жульничеств, за которые в итоге приходит крупная расплата.

Дуэт Бейла и Дэймона – лучший мужской дуэт этого года, превосходящий даже дуэт Ди Каприо и Питта у Тарантино. «Ford против Ferrari» безусловно очень мужской, по-хорошему патриархальный и глубоко антифеминистский, заточенный против правил diversity фильм. В нём нет никакого нарочитого впихивания лиц правильной расы или сексуальной ориентации по принципу «лишь бы было». Единственный персонаж, которого можно заподозрить в нетрадиционности, судя по крашеным волосам и манерам, это Лео Биби, глава омерзительных фордовских бюрократов, «нетрадиционный человек в плохом смысле слова». Кто бы мог ожидать, что на волну женских фильмов без мужчин сильный пол ответит мужскими фильмами без функционально необязательных женщин.

Один из главных героев ленты – семья Майлсов. Жена Кена Майлса Молли (Катрина Балф) – яркая женщина, бесконечно далёкая как от типажа «сильных фем-икон», заполонивших голливудские ленты, включая «Терминатора», так и от отката в 1940-е, с их молчаливыми боевыми подругами с идеальным мейкапом, продемонстрированными в «Мидуэе». Она любящая женщина, надёжная опора, которая не подминает под себя мужчину, а даёт раскрыться его таланту и мечте и главное, что требует, – не скрывать от неё того, что происходит.

Наверное самая яркая сцена фильма, убийственная сатира на левацкую борьбу с «токсичной маскулинностью», - это уличная драка Майлса и Шелби, в которой герои хорошенько понаддают друг другу. Вместо того чтобы бояться, суетиться, разнимать, кудахтать, Молли спокойно выносит раскладное кресло, садится в него и дожидается, пока мальчики наиграются, после чего приносит им колу. Оказывается, чтобы быть женщиной, совершенно не обязательно подавлять в мужчинах мужчин.

Никого не оставят равнодушными отношения Кена Майлса с сыном Питером, достойные «Короля Льва». Сын полон любви, восхищения, тревоги за отца и в то же время держится с удивительным достоинством во всех выпадающих ему непростых испытаниях. Итак, помимо увлекательной истории о машинах, гонках и внутрикорпоративной борьбе гениев с бюрократами это ещё и шедевральное семейное кино.

Что же касается борьбы гениальных самоделкиных с корпоративными винтиками и шпунтиками, то она показана весьма ярко. И главный инструмент этой борьбы… кувалда. Прошли те времена, когда американцы насмехались в «Армагеддоне» над русским космонавтом в ушанке, чинившим все неполадки кувалдой. Теперь выясняется, что удар кувалдой – главный метод работы истинного англосакса. Все фабричные линии, компьютеры, чертежи – ничто, если в нужный момент не найдётся человек, которому хватит соображения и ответственности попросту исправить всё мощным ударом.

Кувалда, как символический антипод фордовского конвейера (показательно останавливаемого в самом начале картины), становится мощным образом того антикорпоративизма, которым пронизан весь фильм. И здесь пора вспомнить главное – «Ford против Ferrari», в сущности, скорее английский, чем американский фильм. Англичанином был Кен Майлз, англичане – Джез и Джон-Генри Баттеруорты (после чтения их сценария из проекта сбежали Том Круз и Брэд Питт, сперва намечавшиеся на главные роли).

То есть в своей основе фильм не столько «трампистский», сколько «брекзитерский». Он посвящён не тому, как возродить мощь американских индустриальных корпораций – тем более что соответствующие попытки Трампа дали двусмысленный результат: производство в США вернули в основном японские кампании, а тот же Ford по-прежнему клепает свои машины в Мексике. Это лента о том, как можно без корпораций обойтись, как можно пойти против системы, что-то вроде недавнего «Брэкзита» с Бенедиктом Камбербетчем, но только без его ёрнического либерального душка.

И здесь понятен трагический политический надрыв. Англия в лице Майлса связывается с огромной корпорацией, США, представляемой обаятельным жуликом Шелби (и тут нельзя не увидеть намёка на Трампа). Америке нужно рассчитаться со своими европейскими недругами (Феррари) на европейской же территории (в Ле Мане), и она готова воспользоваться англичанами как козырем.

Однако в процессе великого приключения оказывается, что все риски отходят к англичанам (которые так до сих пор никуда и не вышли), а все выгоды – Америке, которая пусть и с потрясениями, но динамично движется вперёд. Следует ли жалеть о сделанном? Фильм говорит – нет. Но и осознавать трагические риски мечты обязательно следует.

Кристан Бейл. Кадр из фильма «Ford против Ferrari». Фото: Twentieth Century Fox/Globallookpress

Но тут уже у вдумчивого зрителя закрадывается не предусмотренное создателями фильма сомнение, прорастающее даже сквозь нежность и сопереживание героям. Так ли уж неправа «система»? Так ли уж бессмысленны эти «бюрократы»? Да, они тормозят талант, но они же придают и устойчивость системе в целом – ту самую устойчивость, которая позволяет выжить вопреки несчастливому случаю и чьей-то ошибке.

Жизненные перипетии одного человека – это приключение. Перипетии корпорации – это серьёзный кризис с десятками тысяч безработных и поломанных судеб (о чём рассказал еще один прекрасный фильм с Кристианом Бейлом – «Большая игра на понижение» Адама Маккея). Перипетии нации – это смута, а то и война, голод и массовая смерть. И вот задача «системы» – сделать так, чтобы большие массивы людей и вещей сохраняли устойчивость.

Смысл гонки «24 часа Ле Мана» – проверить не просто скорость, а долгосрочную устойчивость всех узлов автомобиля, чтобы разработать стратегию дозаправок, ремонтов, замены шин и деталей, чтобы раскрыть именно устойчивость системы. Сделать это на одном голом энтузиазме и с помощью только кувалды – невозможно. Ведь, как ни крути, автомобиль был разработан на деньги Форда, большой корпорацией Форда и нужен был ради долгосрочного успеха и улучшения продаж фордовских машин, а не ради самореализации одного-двух гениальных людей.

Удел одиночки – порыв и риск, удел системы – устойчивость и страхование рисков. Как совместить то и другое, превратив инновационный прорыв в устойчивый конвейер? Эту загадку решает уже не одно поколение политиков, экономистов и организаторов производства. Окончательное решение не найдено, хотя, судя по тому, что технологии движутся вперёд, кое-какие успехи в этой области есть.

«Романтическое» решение, предлагаемое в «Ford против Ferrari»: гении и инноваторы всегда правы, а система – нет, очевидно, слишком однобоко. Но и ситуация, когда система попросту уничтожает всякий талант, движение, инициативу, риск, вертикальную мобильность, – катастрофична и грозит скорым загниванием.

Для России, которой всегда угрожает переход от застойной гиперстабильности к смуте и обратно, фильм «Ford против Ferrari» в этом смысле, пожалуй, ещё более полезен и своевременен, чем для Запада. Наша «система», отстроенная в эпоху Генри Форда – старшего и во многом по его принципам, уже почти сто лет всерьёз не меняла принципов, а страх перед нестабильностью вбит в неё многочисленными «катастройками». В результате давать дорогу таланту, вместо того чтобы кормить за лояльность, эта система так и не научилась.