Почему русские продолжают вымирать?

Я высоко ценю демографическую политику Путина. Больше того — считаю, что в русской истории не было правителя, который больше сделал для повышения рождаемости, чем действующий Президент. Но последнее Послание (точнее, его демографическая часть) меня сильно разочаровало. Уверен: меры, обозначенные в нём, не сработают. Хуже — они могут дать отрицательный эффект. Ниже постараюсь объяснить почему. Демографический провал — действительно самый серьёзный вызов для современной России. В 2017 году нас стало меньше на 134 тысячи человек, в 2018 — на 217 тысяч, в минувшем — примерно на 300 тысяч, и это пике может продолжиться до начала тридцатых годов, пока на помощь малолюдному родительскому поколению девяностых не подоспеют повзрослевшие «дети материнского капитала». За это время население России может убыть на добрый десяток миллионов. Обозначив демографию как проблему номер один, Путин, без сомнения, прав. Главная причина начавшегося провала понятна и давно спрогнозирована специалистами — это так называемое «эхо девяностых годов». В условиях разразившейся социальной катастрофы рождаемость в России с 1988 по 1999 сократилась вдвое, примерно с 2,5 до 1,2 миллиона человек. Этих людей, которые сейчас выросли и сами становятся родителями, попросту слишком мало, чтобы закрыть демографическую брешь. Теоретически возможен только один способ преодолеть естественную убыль: среднее число детей в российской семье должно достичь рубежа в два с половиной (сегодня около полутора). Среди демографов давно кипит спор: можно ли поднять рождаемость с помощью материального стимулирования? И автор этой статьи, и автор Президентского Послания находятся на стороне той партии, которая считает, что можно. Доказательства тому есть и в зарубежной практике, но самая убедительная — наша, отечественная. Введение в 2006 году материнского капитала позволило резко переломить демографический тренд и обеспечить рост рождаемости на десять лет вперёд. По самым скромным оценкам, маткапитал принёс стране три миллиона дополнительных жизней. Казалось бы, накоплен позитивный опыт, который надо развивать дальше, увеличивая масштабы стимулирования. Есть ли в стране деньги для этой цели? Есть, и немалые. Так, только за прошлый год международные резервы РФ выросли почти на 85 миллиардов долларов, которые пока пылятся без дела в запасниках. Если учесть, что ежегодные расходы на выплату маткапитала эквивалентны всего лишь пяти-шести миллиардам долларов, становится ясно, что финансовых ресурсов для решения демографической проблемы накоплено достаточно. Собственно, Путин это и провозгласил: запасники открываются, деньги пойдут на поддержку новых рождений. Так в чём же ошибка? Программа маткапитала была гениальной по своей простоте и точности. В начале нулевых в редкой русской семье было больше одного ребёнка. Представление о том, что для полного счастья надо бы иметь двоих, бытовало широко, но люди не решались шагнуть навстречу материальным трудностям, ожидаемым при очередном рождении. Быть или не быть второму ребёнку? — так формулировался главный демографический вопрос для подавляющего большинства соотечественников. Авторы программы на него и ответили. Маткапитал стали давать не при каждом рождении, а именно при втором (если второго ребёнка ещё нет), то есть в том самом случае, когда и желание, и сомнения достигают максимума. Максимум сомнений означал, что именно тут помощь государства нужнее всего, а максимум желаний — что программа окажется эффективной. То, что маткапитал не «размазали» по рождениям всех очерёдностей, а сконцентрировали на вторых, позволило сделать его размер ощутимым. А то, что его можно было получить единоразово, а не принимать по чайной ложке, как ежемесячные детские пособия, сыграло решающую роль. Ведь рождение ребёнка означает немедленный и глубокий переворот в семейном бюджете, поэтому здесь убедительной может быть никак не «финансовая капельница», а только крупное одномоментное вливание. Всё это работало прекрасно и, слава Богу, из года в год продлевалось, несмотря на довольно жёсткую критику антидемографического лобби. И вдруг Президент, отец и покровитель созданной эффективной системы стимулирования, своими руками её выхолостил. Как? Да очень просто — перенёс всю тяжесть материальной поддержки со второго ребёнка на первого. А эта мера ожидаемого эффекта не даст. Ведь нашей надеждой и спасительной целью сегодня является вовсе не однодетная, а трёхдетная семья. Все нормальные люди с нормальными жизненными ценностями первого ребёнка рожают, невзирая ни на какие материальные трудности. Если они не вбили себе в голову модную стратегию «child-free», то будьте уверены — дитя в этой семье появится обязательно, чуть раньше или чуть позже. На кого рассчитано стимулирование первых рождений? На тех, кто сознательно выбрал бездетность? Для них сумма маткапитала вряд ли окажется убедительной. Особенно, если учесть, что расходы на воспитание ребенка от колыбели до совершеннолетия даже для средней российской семьи оцениваются в 4 миллиона рублей, а мода на «child-free» чаще поражает состоятельные слои общества. Согласен, маткапитал при первом рождении поможет тем, кто откладывает это рождение до лучших времён, когда семья крепче станет на ноги. Да, здесь можно ожидать так называемый эффект «сдвига календаря». В следующем году родится некоторое количество первенцев, которых без поддержки следовало ожидать двумя-тремя годами позже. Но из того, что семья быстрее стала однодетной, вовсе не следует, что она с большей вероятностью станет двух- или многодетной. Наоборот, когда придёт время задуматься о втором ребёнке, снова возникнет необходимость преодолеть возникающий материальный барьер. А вот тут-то государство и разведёт руками: раньше в таком случае Вам полагалось полмиллиона, а теперь всего сто пятьдесят тысяч… Тех, кто уже получил полмиллиона и понял, что по сравнению с расходами на ребёнка это не так уж и много, гораздо более скромная сумма догоняющего, второго маткапитала вряд ли вдохновит на родительские подвиги. Что же мы получим в итоге? Первые дети будут рождаться чуть раньше, но, как правило, в тех же семьях, где они родились бы и без государственной поддержки. Зато вторых детей будет рождаться меньше, чем прежде, и размер типичной отечественной семьи не вырастет, а сократится. Несмотря на возросшие государственные затраты (смотри таблицу). Получается, что сумма казённых расходов возрастёт на добрую сотню миллиардов, а эффективность этих вложений снизится. Полагаю, что ошибочность замысла станет очевидной уже через три-четыре года, когда эффект календарного сдвига по первенцам будет исчерпан, а число вторых рождений пойдёт на убыль. Почему Президент и его команда допустили такую ошибку? Вероятно, их внимание привлёк тот парадоксальный, на первый взгляд, факт, что число первых рождений в нашей стране снижается быстрее, чем вторых и третьих. Пожалуй, впервые в нашей истории первых детей в 2018 году родилось меньше, чем вторых. И тут могла сработать линейная логика чиновника, готовящего федеральную программу: где наиболее остра проблема, туда и бросаем деньги! Но первых детей рождается меньше, чем вторых, отнюдь не потому, что первые рождения стали вызывать больше материальных затруднений, чем вторые. Просто первенцев рожает сейчас то самое поколение девяностых, малочисленное само по себе, а вторых и третьих детей — поколение восьмидесятых, которое гораздо более многолюдное. Наоборот, именно это последнее многочисленное поколение рождённых в СССР — наша последняя надежда переломить тенденцию вымирания. Соотечественников этого возраста много, и если помочь им решиться на второго и третьего ребёнка — только они и способны вытянуть страну из демографической ямы. Какую же стратегию следовало избрать, с точки зрения автора статьи? Ответ, на мой взгляд, содержится в настроениях наших сограждан. Иметь или не иметь первого ребёнка? — это вопрос, который обычно не вызывает сомнений. Иметь или не иметь второго? — уже серьёзная дилемма, которая большинством решается положительно, если есть какая-никакая помощь. Иметь или не иметь третьего? — это подлинный вызов, и тут требуется особенно убедительная поддержка. Поэтому материнский капитал на первого ребёнка расходовать бессмысленно. Маткапитал на второго ребёнка следовало сохранить в прежнем объёме, и даже увеличить: ведь потребности людей растут быстрее, чем инфляция, и одной индексации суммы, установленной в 2006 году, явно недостаточно, чтобы материальный стимул действовал по-прежнему эффективно. А вот при третьем рождении стоило бы платить удвоенную сумму по сравнению со вторым, — лишь тогда то большинство, которое уже обзавелось вторым чадом, решилось бы и на третьего. Успешность аккордного повышения поддержки, увеличивающейся с каждым следующим рождением, подтверждается и мировой практикой. Две страны, применяющие подобные методы, — Франция и Швеция — вышли в европейские демографические лидеры, значительно опередив тех партнёров по ЕС (например, Германию), которые просто раздают льготы как пирожки, без оглядки на очерёдность рождения. Мы же выбрали прямо противоположную тактику, перенеся всю тяжесть государственной заботы на первого ребёнка. Убеждён, что это ошибка. Обнадёживает лишь то, что руководство страны твёрдо настроено бороться за высокую рождаемость. А это значит, что совершаемые ошибки не могут остаться незамеченными, и жизнь рано или поздно вынудит их исправить. Владимир Тимаков, специально для «Русской Весны»