Все прекрасно понимают, что бойцу на фронте необходимо бороться с ежедневным стрессом. Очень часто это делалось посредством употребления спиртных напитков. О знаменитых «наркомовских» ста граммах о которых столько рассказывалось и показывалось, что конечно трудно что-то новое добавить, разве только о такой-же практике в других армиях и разных кампаниях.( В смысле военных действий)

Хотя и это не новость. Некоторые интересные и малоизвестные факты о водке и пьянстве на Второй мировой по обе стороны линии фронта:

Цитата из книги Отто Скорцени. «Неизвестная война»

«…В пекле Ельни в какой то момент нам показалось, что наш офицер на огневой позиции, хауптштурмфюрер Шойффеле, руководящий за линией фронта огнем батареи из 24-х орудий, сошел с ума или был ранен, так как стрельба прекратилась. С трудом я добрался до его позиции, вокруг которой валялись пустые водочные бутылки. Он был пьян. Измученный командованием 24-я орудиями, в течение трех часов стрелявшим по огромным массам русских, идущих на бойню через горы трупов, оставшихся с предыдущих атак, хауптштурмфурер начал пить. Я заменил его, но, должен признаться, чтобы выдержать такое напряжение , после третьей атаки русских мне так же пришлось выпить. Это был кошмар….»

Василий Крысов
Из книги «Батарея огонь! »

«В Кролевце мы захватили большие склады, в том числе с вином и водкой, командование полка понапивалось, среди дня были крепко пьяны. А тут Порфирий выступил против наших интендантов, во всеуслышание лейтенант высказал претензии капитану Тумакову и старшему лейтененту Ахтямову:
— Ни хрене не делаете! Вши людей заели! Что ни день, срываете подвоз пищи! А бельё! Когда его меняли последний раз?
Мельников, замкомполка, шёл мимо и, спьяна, выхватив пистолет, выстрелил Порфирию Горшкову в живот. А комполка дострелил.
Вот так расстреляли по пьянке боевого офицера. Потом высокие командиры оправдывались, мол, лейтенант Горшков вёл агитацию против Советской власти. Потаскали их за самоуправство, но позже спустили дело на тормазах. Самыко вскоре погиб, а Мельников П.А. и Героя Советского Союза получил. «

Слева направо: майор Перфильев Николай Степанович, начальник штаба; подполковник Мельников Петр Андреевич, командир полка; майор Лавринович Мечислав Вацлавович, заместитель командира полка

Праздничный обед у бойцов РККА. 1944 год.

Я так понимаю, нехилый графинчик стоит напротив командиров… Официант который следит за полнотой кружек у солдат — справа.

Фронтовые 100 граммов для старшего сержанта РККА. Воин вооружен пистолетом-пулеметом системы Дегтярева (ППД).

Немецкие солдаты за столом на улице оккупированной советской деревни.

Корветтен-капитан кригсмарине Эрнст Кальс пытается отведать пищу при помощи палочек на дружеском банкете по случаю прихода японской подводной лодки типа «крейсерская В1» I-29 в порт Лорьян (Lorient). На территории французского порта Лорьян находилась немецкая база подводных лодок Кероман.

Григорий Владимирович Нейман, офицер-артиллерист:

В нашем артиллерийском полку пьянство пресекалось, с этим было очень строго: даже за дух перегара могли наказать. Да, конечно, выдавали водку по норме. Лично я отдавал свою порцию своему замкомвзвода, который был старше меня. Можно было выпить глоток в сильный холод. Вот новый, 1943 год мы встречали в воронке, и посыльный притащил нам термос с теплым пшенным супом, офицерский доппаек и водку. Такой вот Новый год… В медсанбатах иногда давали водку перед операцией, если не было обезболивающих средств.
Фронтовой самогонщик Из дневника ополченца В. Чуркина, Ленинградский фронт
У всех нас еще были противогазы, и в каждой противогазной сумке, в уголке в кармашке, стояла маленькая бутылочка с загрязненным спиртом. Назначение спирта было — смывать с тела предполагаемые капли иприта. Однажды наш фельдшер под предлогом проверки собрал несколько десятков бутылочек, устроил перегонный аппарат, перегнал грязный спирт, и с наслаждением пил его.

До революции «хлебное вино» было в армейском пайке обычным делом. В военное время его полагалось отпускать строевым нижним чинам по одной чарке (160 г) три раза в неделю, нестроевым — по две чарки в неделю. В мирное время — только по праздникам (15 чарок в год) и «по усмотренью командира для поддержания здоровья, в ненастье, после продолжительных маршей, учений и парадов». А за особые заслуги можно было получить двойную дозировку, причем церемония «представления к чарке» проходила официально, торжественно, перед строем.

В течение столетий матросы британского королевского флота выстраивались на палубе около полудня в ожидании адмиралтейской чарки.
31 июля 1970 года, в день, который вошел в историю флота под названием День черной чарки, в последний раз матросы следили, как солнце прошло над ноком реи и выдача рома перестала быть частью морских традиций.
Последнюю чарку подняли в честь королевы, после чего сосуды бросили за борт. Моряки надели в тот день траурные черные повязки, а в одном из центров подготовки были организованы торжественные похороны, когда за черным гробом шествовали барабанщики и флейтист.

Была такая «чарка» и в Русском Императорском флоте. И чарка — это мера объема. 123 мл.

Американцы выпивают и закусывают.

Летчики 144-го гвардейского штурмового авиаполка отдыхают в Венском лесу. Слева на право: адъютант эскадрильи гвардии старший лейтенант Егор Яковлевич Гудыря, неизвестный, Герой Советского Союза заместитель командира полка гвардии майор Петр Нифонтович Кузнецов, Герой Советского Союза командир 3-й эскадрильи гвардии старший лейтенант Михаил Ильич Мочалов.

Встреча советских и американских частей у моста через реку Энс в районе Лицена (Liezen), Австрия. В центре — американский фотограф лейтенант Арнольд Самуэльсон (Arnold Samuelson).

Советский танкист наливает британскому саперу.

М.Дорман «И было утро, и был вечер»

Из-за пьянства — потеряли знамя Гвардейской дивизии. Дивизия была расформирована…
4 мая 1945 года два штабных «студебеккера» вышли из штаба дивизии в районе г.Фидека, повернули в направлении села Водяница и исчезли. Одна машина принадлежала шифровальному отделу дивизии, и там были секретные документы, карты и шифры. Во второй машине под охраной комендантского взвода находилось Знамя дивизии и Знамя нашего ОИПТД, которое ещё в 1943 году было передано в штаб дивизии на хранение.
Дивизион дислоцировался близко к району, в котором исчезли машины.
Через пару дней я встретил приятеля, и он рассказал, что нашли место, где машины попали к немцам, но там обнаружены только трупы бойцов. Машины со всей начинкой немцы угнали. Генерал, наш комдив, не терял надежды найти знамёна.
Девятого мая мы праздновали Победу.
Выпивший лишнего начальник штаба Макухин проговорился и рассказал, что проблема со Знаменем благополучно разрешилась. Мол, нашли наши сожженные машины, оформили акт, что все знамёна и документы сгорели во время боя в машинах. Пепел собран в отдельную специальную урну с гербовой печатью. Все документы оформили должным образом, и урну отправили на самолёте под охраной в Москву. Мол наша дивизия спасена от расформирования, а многие офицеры от разжалования. И все остались довольны.
Но 10 мая в одной из чешских гражданских больниц танкисты из армии Рыбалко обнаружили раненого старшего лейтенанта, шифровальщика штаба нашей дивизии, числившегося уже павшим смертью храбрых. Он рассказал, что во время боя, будучи раненым, он успел сжечь все шифры и надёжно запрятать сорванные с древка полотнища знамён, закопав их в земле под каким-то сараем. Потом он потерял сознание и не помнит, как очутился в больнице за добрую сотню километров от места боя. Он показал тот самый сарай, но закопанных знамён не нашли. Шифровальщика направили для дальнейшего расследования ЧП в Москву.
СМЕРШ выяснил, что вечером 5 мая «штабники» напились до чёртиков в Фридеке, после чего посадили в свои машины девок из санбата и ДОПа и поехали дальше на пикник, догуливать на природе. Да не на ту дорогу свернули и нарвались на немцев.
А нашу гвардейскую дивизию полностью расформировали….

Победители поят янкеса.

Поляновский Юрий Максимович, танкист (Из книги Артема Драбкина «Я дрался на Т-34»:

Когда кончилась война, моя 9-я бригада стояла в Линце. Захватили огромное количество немецких автомобилей: грузовых, легковых – всяких. Мне, как зампотеху, дали распоряжение съездить в бригаду и отобрать автомобили для нужд полка.
Я приезжаю туда 9 мая, встречает меня мой знакомый, заместитель командира батальона по технической части, Макс Иванов: «Да брось ты на хрен эти машины, садись, по кружке с союзниками выпьем. Потом поедешь».
А у них уже сидят американцы, стоит бочка трофейного спирта – всё готово, чтобы отмечать Победу. Я говорю: «Если я выпью, я охмелею и там ничего не выберу. Выберу, потом приду – выпью». Пошли выбирать. Слышим крик – шум. Прибегаем – а они там валяются, пена изо рта идёт, некоторые уже совсем дошли, некоторые ослепли. Оказывается, в бочке был антифриз на метиловом спирте. Налакались этого антифриза и начали подыхать.
Погибло восемнадцать американцев и двадцать два человек наших. Это в День – то Победы.