ПРАЗДНИК ОБЩЕНИЯ И ЛЮБВИ

В Москве в музее "Тапан" при Российской и Ново-Нахичеванской епархии Армянской Апостольской Церкви открылась выставка живописи и графики известной российской художницы и писательницы Нины ГАБРИЭЛЯН. Впечатлениями от выставки делится поэт, прозаик, член Союза писателей Москвы, доцент Российского государственного гуманитарного университета Ольга ПОСТНИКОВА. Нина Габриэлян смолоду прочно завоевала авторитет талантливой современной поэтессы, отмеченной оригинальной авторской интонацией, обостренным цветовым зрением и особой образностью, которые в последние годы ярко развернулись и в ее живописи. Проза Габриэлян, сразу же замеченная издателями и переведенная на разные иностранные языки, продемонстрировала особые возможности этого автора, в том числе в разработке отечественного варианта литературы абсурда, с проникновением в скрытые глубины человеческой психики. Это не только сны и сны в снах, но и рассказы о невероятных событиях, которые поданы как совершенно реальные факты. Это пробуждает воображение читателя, инспирирует запуск его собственных воспоминаний и фантазий. ДЕЛО В ТОМ, ЧТО СОЗДАННАЯ НА "МЕСТНОМ МАТЕРИАЛЕ" И опирающаяся на сюжеты повседневности, проза Габриэлян обладает, на мой взгляд, также явными чертами одного из действующих культурных направлений, определяемого как "магический реализм", которые отчасти расцветили затем и ее живопись. С точки зрения современного искусствознания названный художественный метод, отличительным признаком которого является, во-первых, органическое включение странных и фантастических элементов в реалистическую картину мира, во-вторых, представление явлений обыденных многозначительными и символичными, практиковали такие художники, как, например, Н.В. Гоголь и Марк Шагал. В прозаических произведениях Габриэлян присутствует также импульс художнического "любования" своим персонажем как существом, которое хотя и несовершенно, но пытается "держать фасон", сохраняя понимаемое по-своему право быть человеком. Незлобивая, не высказываемая впрямую критичность в оценке поведения людей у нее никогда не достигает публицистического накала, обличительного напора. Присущ писательнице также тот род самоиронии и мягкого юмора по отношению к изображаемым людям, который затем проник и в ее живопись, раскрасив типажей ее картин. Живописное мастерство Нины Габриэлян развивалось вне академической школы. Своим учителем живописи она называет художника Бориса Отарова (1916-1991), армянина по происхождению, родившегося в Тбилиси, большую часть своей жизни прожившего в Москве, в советский период принадлежавшего к представителям "неофициального искусства". Его мастерскую Габриэлян посещала в 1976 - 1991 годах. Надо заметить, что в случае с ней уроки Отарова состояли из его показов и рассказов, во время которых ученица постигала азы живописи, не беря кисти в руки. Именно ученики Отарова стали ее друзьями и первыми поняли Габриэлян как самобытного художника. Наделенная колористическим даром от природы, Габриэлян многое почерпнула из общения с Отаровым, в работах которого "главным инструментом раскрытия образа является именно цвет". Предметность живописи, контрастная колористика, богатая фактурная обработка поверхности картин, унаследованные ею от Мастера, стали отличительными чертами живописи Нины Габриэлян. Как благодарная ученица, она после смерти художника усиленно пропагандирует его творчество. НАДО СКАЗАТЬ, ЧТО В РАБОТАХ ГАБРИЭЛЯН РЕЗКО ПРОЯВЛЯЕТСЯ намеренный отказ от того стандартного художественного образования, в процессе которого обучаемый прочно овладевает давно установленными приемами, получая ремесленную выучку. Она пишет картины без композиционной разметки, без эскизов, а также без подготовительного рисунка по грунту. Между тем работы художницы сразу вызвали интерес, успешно осуществился ряд выставочных показов ее картин, в том числе в Институте культурного и природного наследия РАН, где ее живописью заинтересовались специалисты из отдела живой народной культуры. Заявив свой потенциал художника в разных жанрах - натюрморт, пейзаж, портрет, бытовые сцены, - Нина Габриэлян сумела найти свою главную тему, в разработке которой она узнаваема с первых же шагов своей практики как живописец. Художницу захватила идея армянского мира, причем и в картинах, по сюжету, казалось бы, не относящихся непосредственно к Армении, проявляются и национальный характер, и национальный темперамент ее живописного метода. Каковы же истоки живописи Нины Габриэлян? В отличие от многих армянских художников ХХ века, она в силу особенностей судьбы не имела возможности подолгу жить в Армении, писать ее природу с натуры, жить в стихии армянского языка и быта. Первыми сведениями об Армении явились семейные рассказы о ней и о прошлой жизни рода, как это светло отражено в одном из первых рассказов Габриэлян "Лиловый халат". Поиски своей идентичности обратили ее также к чтению восточных переводов, в том числе древних армянских авторов, к армянской миниатюре, предметам национального декоративно-прикладного искусства, музыке. Особенностью же пути Габриэлян в постижении своей прародины является то, что, занимаясь переводами классической и современной армянской поэзии, она постигла свою историческую Родину прежде всего через поэтическое слово. Армянские образы, которые неотступно присутствуют ныне в видениях художницы, и стали доминантой ее живописного языка, сначала были привнесены в сознание текстом как таковым или выработаны самой Габриэлян в процессе нелегкого труда переводчика. Вживаясь в события трагической истории своего народа, она глубоко прочувствовала его судьбу, увидела Армению и в далекой ретроспективе, и Армению нынешнюю, переводя на русский язык армянскую поэзию ХIII-ХХ веков. Из индивидуальных описаний того, что было прочувствовано талантливейшими поэтами в каждом времени существования Армении, Габриэлян получила то глубокое нетривиальное знание своей страны, которое, обогащая сознание художницы образами прародины, пришло к ней сначала в вербальной форме. Этот предживописный опыт напитал духовной энергией пришедшую позднее страсть к живописанию. Я помню, как несколько лет назад на ее выставке в РГГУ профессор Георгий Степанович Кнабе признался: "Когда я вижу натюрморты Нины Габриэлян, где изображена старинная глиняная утварь, кувшины и чаши, я почему-то думаю о Богоматери, Спасителе и Духе Святом". Предметы утвари, плоды, цветы у нее – это одновременно и библейские, и природные образы, а также художественно преображенные обобщенные формы. МОЖНО ГОВОРИТЬ ОБ АРМЯНСКОМ ИМПУЛЬСЕ К СОЗДАНИЮ БОЛЬШИНСТВА ее картин, о духовной подпитке творческого труда художника, о цветовой насыщенности, источником которой является природа ее прародины, а также древнее искусство Армении. Если же искать архаические источники, то объекты на картинах Габриэлян обнаруживают связь и с артефактами первобытных времен. В частности, это характерные для первобытного искусства обобщенные формы предметов и людей, плоскостные, а не объемно-пространственные изображения. Стиль ее опирается не на рациональную основу, а на художнический инстинкт, практически без поисков прецедента в практике других творцов. По разным признакам творчество ее обладает чертами примитивизма, стиля, представленного такими известными художниками XIX-XX веков, как Анри Руссо, Нико Пиросмани, Катя Медведева. Габриэлян "бережет" и многократно повторяет в своих работах как прием "недостигнутость" оптической системы отображения (отсутствие объемно-пластической моделировки, линейной и воздушной перспективы, "академической" композиции). Художническая судьба Нины Габриэлян показала, что "наивное" искусство на самом деле – не так-то просто: чтобы творить "в наиве", нужны и мудрость, и достаточное знание истории искусств, и духовная сила. При уже сложившемся реноме - поэтесса, человек рационального мышления, "продвинутая" в культурологических заявках интеллектуалка - трудно было ожидать от Габриэлян погружения в народные формы художественного сознания, создания армянского фольклорного мира вдали от исторической родины и носителей (хранилищ) древней традиционной культуры. Однако именно это и произошло! Художница создает почти фольклорные формы на историческом и современном материале, ярких реалиях прошлого и настоящего. Демонстрируя радость непосредственного восприятия жизни, она воспроизводит ее на холстах с использованием минимальных художественных средств, так как в сегодняшней ее версии жизни простодушие и доверие Творцу - естественное состояние человека. Живопись ее пронизана чувством удивления даже перед обыденными явлениями, подчеркнутой их символичностью, некоей связью понятий и вещей из разных смысловых и функциональных пластов. Это как раз и есть тот прием "отстранения", который открыл и так приветствовал Шкловский. В ЭКСПОЗИЦИИ, ОТКРЫВШЕЙСЯ В МУЗЕЕ "ТАПАН", ПРЕДСТАВЛЕНЫ разные жанры. На этот раз, кроме основного корпуса работ на армянскую тему, демонстрировались и пейзажи по мотивам путешествия художницы в Швейцарию и Италию. Стилистически художница остается верной себе, мастерство ее совершенствуется в направлении яркой декоративности, которая издревле была присуща национальному армянскому искусству – в орнаментах ковров и посуды, в архитектурном декоре, ювелирных украшениях. Издали картины Габриэлян очень декоративны, они как бы отвечают стремлениям абстракционистской живописи с ее любованием цветовыми, световыми пятнами. По мере приближения зрителя к полотну все более подробными оказываются детали композиций. В пейзажах и портретах интересна разработка фонов как драгоценных ковров или мозаик, с заполнением всего фонового поля мелкими "светоносными" мазками. Очень красивы фантастические цветущие деревья и романтические домики, написанные в нарочито "детской" манере. Габриэлян кладет краски толстым слоем, пастозно, живописный слой имеет объемный вид, иногда до скульптурности. Тенденции ее живописи: предметность, вещность мира, где вещи – символы. Ее цветовая колористическая талантливость – генетическое свойство. Много картин без сюжета, заданности. Это - эманация красоты, восторг перед цветовым разнообразием и щедростью мира. Хотя автор отнюдь не так наивен: это умная, очень образованная женщина, продвинутая, как говорят теперь, знающая современные философские открытия и психологию. Но в живописи, более чем в любых других сферах, она погружена в себя, в собственную сущность. У нее свое цветовое видение, личное осмысление явлений. И еще особенности – оптимистическое восприятие жизни, улыбчивое принятие сущности, раскрытие себя в автопортретах, некая ирония, юмор, обращенные прежде всего на себя. С одной стороны - это наивное искусство. С другой, и в большей степени, - это формы народного искусства. Вместе с тем творческая дерзость Габриэлян позволила ей свести в единый живописный метод приемы нескольких направлений, протестных по отношению к натуралистической манере. В частности, в ее работах просматриваются отблески немецкого экспрессионизма (Эмиль Нольде, Макс Эрнст). Однако следуя некоторым приемам этой системы, Габриэлян начисто отказывается от жесткой сатиры, карикатурности в изображении людей. Ее персонажи представлены с большой долей юмора, однако без мизантропии, свойственной экспрессионизму. Она приняла этот мир как сотворенный и подаренный человеку. И в наш век дегуманизации искусства ее образы натуральны. Она не пишет предметов с натуры. Достаточно насмотревшись их в течение жизни, она суммирует и концентрирует эти образы в себе, и когда пишет их маслом, перед нами предмет – как образ обобщенный, возвышенный до символа и при этом еще и обогащенный восторгом художника, тем ликованием жизни, которое невозможно имитировать. И в этом творческом акте она, мудрая, образованная, продвинутая, как говорят о ней, великая разумница, как будто следует завету, призыву "Будьте как дети!" Импульс этот так активен, что не может оставить зрителя равнодушным. Поэтому и мы испытываем умиление и радость перед этими картинами с их бесхитростными реалиями, идентифицируясь с художником. Эффект новизны без борьбы и отрицания прежних художественных воззрений. Всегда за человека! То, что она создает, выразительно и незабываемо. Ее картины современны и вневременны. Творчество ее экзистенциально, но в нем нет личного одиночества. Принадлежность общности – народной общности – так она находит для себя выход из личного одиночества. Слиться с культурой предков, служа ей, осовременивая, вбирая ее теплоту и чувства. Объединиться с живущими современниками и предками, но и нас вовлечь в этот горячий, простодушный, натуральный, подлинный мир. В переизбытке современных материалов для живописных работ художница отбирает те, что соотносимы с предполагаемым колоритом древних фресок, - природные цвета, соответствующие древней колористике. Так как она пишет на холсте, а не на штукатурке, ее краскам не может соответствовать древнее связующее (известковые и клеевые краски фресок, акварель и яичная темпера). Она пользуется красками, придуманными в более поздние времена (масляная живопись, акрил), но при этом как бы воссоздает цвет, присущий типичным краскам древности, древней колористике. Темный колорит некоторых картин Габриэлян как бы "удревняет" изображения, придавая им вид потемневшей иконы или древней закопченной от пожаров фрески. Ее живопись пронизана любовью ко всему сотворенному Богом, наполнена восхищением перед сущим. Свойственный Габриэлян артистизм превращает ее выставки в праздник общения и любви. "Голос Армении"