«Судя по всему, я переболела коронавирусом». Павлова — о том, как пошла ва-банк, выбрав подготовку с личным тренером

Беседует Сергей Лисин.

Евгения Павлова завоевала бронзу в спринтерской гонке на чемпионате России по летнему биатлону, проходящему в Тюмени. Оба рубежа спортсменка прошла без промахов, уступив на финише 7,7 секунды Екатерине Глазыриной и 5,8 Светлане Мироновой. Для Павловой, которая все лето готовилась с личным тренером, это была первая встреча с командой, первая возможность проверить себя в относительно боевых условиях. После финиша мы пообщались с Евгенией и о том, как расценивать эту бронзу, и о том, как она строила свою подготовку этим летом. Начали с итогов спринта.

— Старалась после индивидуальной гонки как-то себя разогнать, потому что больше люблю такие быстрые гонки, они лучше мне подходят. В субботу было нервное состояние, наверное, потому что я готовилась не в команде, так получилось, и я боялась, что все лето вкалывала, а тут приехала и… но сегодня в спринте все получилось, хотя есть над чем работать. На последний круг немного не хватило, но я не проводилась специально к этому старту, мы приехали сюда сравниться со сборной командой. Задача была сделать контрольный срез и понять, над чем работать в дальнейшем.

— Сознательно не подводились к ЧР?

— Конечно, потому что роллеры это роллеры, на них нужно уметь бегать. Плюс здесь трасса достаточно силовая, к ней надо прикатываться. У меня в Новосибирске спуски и подъемы более крутые и короткие, а тут другой рельеф, привыкать к нему не было времени.

Да и готовились мы к сезону, а не к этому ЧР, не было планов здесь всех порвать, мы шли постепенно, вдумчиво все это лето.

— Давайте подробнее о лете.

— Это, наверное, было единственное лето, которое прошло максимально продуктивно. План тренировок писал личный тренер, я не скрывала от команды, что я делаю, какие нагрузки, Шашилов был полностью в курсе, в какой состоянии я нахожусь. Мы сообщали, куда я хочу поехать на сборы, спрашивали разрешение куда-то отправиться, то есть решение принималось не исключительно нами. Например, в Сочи на сбор я не хотела ехать, потому что по опыту предыдущих двух лет сборы там у меня проходили очень плохо, падала вся биохимия, наваливалась акклиматизация, меня тошнило, я не могла делать всю запланированную работу. А Семинский перевал, несмотря на высоту 1800 метров, для меня более продуктивен, всю нагрузку я там всегда делала.

— В вашей карьере уже были функциональные ямы, еще в молодости, и в команде Норицына тоже не все проходило гладко в этом плане. Это не вызвало какую-то паранойю, страх перетренироваться?

— Конечно, такой страх есть — ты приходишь в команду, а тренер тебя не знает. И сам Норицын всегда говорил: «Я не знаю, почему ты бежишь». А в прошлом сезоне вдруг заявил, что знает, что делать. Ну как так, то не знал, то вдруг понял? И прошлый сезон вышел, конечно, скомканным, ничего не получилось, были травмы, тоже, как мне кажется, связанные с подготовкой. И поэтому в этом сезоне пошла ва-банк, выбрав подготовку с личным тренером, который меня хорошо знает. Объемы, объемы, просто не жалела себя, выполняла всю необходимую работу. На Семинском перевале, на 1800, садилась на велосипед и крутила 100 километров, понимая, что будет тяжело, но мне нужна эта работа. Но, и это важно, я отталкивалась от самочувствия, начиная делать тренировку и решая, продолжать ее или завершить. Например, у нас была работа на ПАНО, я сделала два повторения и поняла, что не могу продолжать в рамках целевого ЧСС, что-то не так. Подхожу к тренеру и говорю, что все, лучше не доделать, чем переделать, что это наложится. И благодаря этому все лето провела без срывов, без ям.

— Тереза Йохауг, недавно взявшая паузу из-за перетренированности, сказала, что определить необходимость этого ей помог только опыт. Получается, у вас тоже уже есть что-то подобное, когда сами можете определить, что пора отдохнуть?

— Да, спортсмен я опытный, и тренер меня знает. В субботу он ко мне подошел и сказал, что у меня вид, как будто я не бежала. А так и было, я чувствовала себя, словно провела тренировку, а не гонку. Да и не особо я люблю индивидуальные гонки.

— Упомянули велосипед. Включили его в подготовку лишь в этом сезоне или использовали раньше?

— У Норицына велосипеда не было вообще. В прошлом году я купила шоссейник и даже возила его с собой в Чайковский, но использовала только на заминке. А этим летом каталась по четыре-пять часов. Во время сбора на Семинском перевале накатала около трехсот километров, но учтите, во-первых, что там высота, а во-вторых, что это было один-два раза в неделю, то есть не основное средство подготовки. Я проводила в шестидневном цикле, скажем, две тренировки, одну около 80 км, вторую порядка ста — сначала спускалась вниз, затем поднималась. Последние 15 километров вверх на перевал, конечно, были самыми сложными.

— Если смотреть юниорские фото, то вы там даже полненькая. Затем, когда попали в команду в 2018 году, были уже заметно стройнее, а теперь визуально еще больше высушились.

— Ну, юниорские годы давно были. А сейчас похудела на объемах. Этапное комплексное обследование, которое я проходила с командой в этом году, показало, что увеличились вообще все функциональные показатели. Жир ушел, мышцы набрала.

— Как прошел период самоизоляции?

— Мне, наверное, повезло больше всех, так как благодаря нашему губернатору члены сборной имели возможность тренироваться на базе. Мы приезжали с Максимом Буртасовым и тренировались, иногда я работала одна, но главное — подготовку к сезону начали как обычно, в мае. В полную силу.

— Вирусом не боялись заразиться?

— Судя по всему, я переболела. 18 мая проснулась утром от озноба, все болело, поехала со сбора домой, легла спать, а следующие два дня температура была 37, и затем на две недели полностью пропало обоняние. Через два дня заболела мама, у нее был просто кашель. Она сдала тест, тот показал коронавирус. И после заболел Максим, у него три-четыре дня была просто температура. Мы с Максимом потом сдали тест на антитела, и он показал их наличие. То есть, видимо, действительно переболели.

— Обычные люди, не спортсмены, месяц, а то и больше после коронавируса ничего не могут делать, любая активность вызывает слабость и холодный пот. Сколько вы отходили после этого?

— Я сначала даже не поняла, что переболела, потому что как на сборе заболела, уехала домой, вернулась через четыре дня — и начала тренироваться. С базы никто не заболел из окружения, не считая мамы и Максима. Ямы какой-то не было ни у меня, ни у Максима, продолжили тренироваться как обычно. Видимо, мы просто в легкой форме все это перенесли.

— Где будет вкатка?

— С командой. Мы общаемся с Катей Юрловой, я ее зову сюда, она хотела даже на этот чемпионат приехать, но не получилось с перелетами. Но она очень хочет приехать в Ханты и Тюмень на вкатку. Этот период нужно проводить с командой, чтобы и ты имел возможность работать с сильными напарниками, и тренеры тебя видели, понимали, как ты готов.

— То, что до сих пор не было снега, беспокоит?

— У нас с по плану снег должен быть только в начале октября. Команда хотела поехать в Рамзау, а если его не будет, то в Сочи. Польховский дал нам добро провести в это время сбор на Семинском перевале, потому что я не знаю, что получу от сбора в Сочи. А в эффекте от Семинского перевала я уверена, мы планируем провести там минимум 16 дней. Это парадокс, знаете. Когда у меня в молодости были функциональные ямы, то падал гемоглобин. Сейчас все хорошо в этом плане, и именно Семинский перевал я перевариваю совершенно нормально, в отличие от Сочи — там мне тяжело, все давит.

Сейчас, возможно, на перевале уже выпадет снег, и удастся постоять лыжах, там такое вполне может происходить в это время года. Буду брать туда инвентарь на все случаи жизни.

— Максим в подготовке помогает?

— У нас бывают своего рода соревнования, кто быстрее отстреляет. Мы друг друга поддерживаем, он возрастной спортсмен, и, кажется, это понимает, поэтому передает какие-то свои знания мне, смотрит, подсказывает по технике и тактике. Сегодня сказал, чтобы не дурила, как в субботу, а просто вышла и сделала свою работу.

— В прошлом сезоне, по ощущениям, когда вас вызывали с Кубка IBU на КМ, была какая-то депрессия, что ли, бежали без запала.

— Да, была апатия и по личным причинам, и из-за травм, скомканной подготовки. И знаете, было чувство, что тебя никто там не ждет. Ты приезжаешь, а тебя встречают только те, с кем ты в хороших отношениях. Меня встретила Катя Юрлова и еще несколько человек, можно по пальцам пересчитать. Тренерам было пофигу, приехала я или нет. Но меня же они вызвали, я приехала, я не имела права отказаться. Не хочу это вспоминать, хочу двигаться вперед и показывать результат.