2 марта 1925 года в Красной Армии был повсеместно введен принцип единоначалия
Максима «Приказ командира – закон для подчиненного» сегодня выглядит настолько естественной, что кажется, будто она существовала всегда. Точно так же кажется, что никогда командирам не приходилось обсуждать свои решения и приказания ни с кем, кроме вышестоящего командования. В действительности же это далеко не всегда и далеко не везде было так. В истории отечественных вооруженных сил было трипериода, когда институт единоначалия –краеугольный камень любой военной структуры –был заменен коллегиальностью: в 1918 году, в 1937 году и в 1941 году, когда рядом с командирами частей всех уровней появлялись политические советники–комиссары.
И трижды комиссарский институт отменялся. После введения в 1937 году он просуществовал три года, а в годы Великой Отечественной войны и того меньше: с 16 июля 1941 года по 9 октября 1942 года. А вот в первый раз практика коллегиального командования просуществовала гораздо дольше. Комиссары в РККА впервые появились в марте-апреле 1918 года, и только 2 марта 1925 года по всем подразделениям Красной Армии был разослан приказ Реввоенсовета СССР «Об осуществлении единоначалия».
Партийный контроль за военспецами
Появление комиссаров в частях только-только зарождавшейся Красной Армии весной 1918 года был закономерным и логичным шагом. РККА задумывалась как армия, которой командуют исключительно выходцы из рабочих и крестьян. Но командиров с «правильным» происхождением в тот момент не просто не хватало, их было катастрофически мало. Даже с учетом тех офицеров русской армии, которые получили свои погоны уже на фронте, выбившись из нижних чинов.
В тот период в Красной Армии велик был процент так называемых военспецов, то есть бывших царских офицеров, перешедших на сторону революции. По разным данным, их число на середину 1917 года составляло от 30 до 45% общего числа офицерского корпуса (то есть от 60 до 100 тысяч человек) и равнялось, а то и превышало количество офицерских кадров, воевавших на другой стороне. Причем это были офицеры всех рангов – от прапорщиков до генералов Генерального штаба, которых на стороне красных оказалось 639 человек, то есть почти половина высшего генеральского корпуса.
Военный специалист из числа бывших офицеров Русской императорской армии, в форменной шинели с неуставным воротником и красногвардейским знаком на портупее.
Руководство молодой Советской России испытывало заметное недоверие к военспецам, обоснованно сомневаясь в их полной лояльности. Именно для этого и был введен институт комиссаров, которые являлись, по сути, политическими советниками, а подчас и надзирателями над бывшими царскими офицерами, ставшими красными командирами.
От заявленного принципа добровольности службы в Красной Армии довольно быстро пришлось отказаться, введя всеобщую воинскую обязанность, и вскоре прибегнуть к регулярным мобилизациям. Так у комиссаров появилась и вторая задача: агитация и пропаганда в частях действующей армии и поддержание соответствующего морального настроя красноармейцев.
Когда двоим тесно в одном штабе
На деле ситуация далеко не всегда складывалась так, как хотелось бы идеологам введения института комиссарства. Достаточно привести такой пример: в принятом в июне 1918 года на I съезде комиссаров «Положении о военных комиссариатах и комиссарах» прямо говорилось, что «при боевых действиях в гражданской войне военный комиссар командует войсками единолично». Более того, там же оговаривалось, что «формирование, управление и командование высшими войсковыми соединениями не меньше дивизии принадлежит Военному совету в составе трех лиц: двух военных комиссаров и одного военного руководителя». Фактически комиссары ставились в более привилегированное положение по отношению к командирам. Но при этом подавляющее большинство представителей комиссарского корпуса никаких военных знаний не имели.
Результат не заставил себя долго ждать: даже поверхностный анализ действий частей Красной Армии летом и осенью 1918 года показал, что хуже всего со своими задачами справлялись части, в которых комиссары брали на себя военное командование. В итоге в декабре 1918 года был сделан первый шаг от двуначалия к единоначалию. Сначала правом единоличного принятия военных решений был наделен главнокомандующий всеми вооруженными силами республики Иоаким Вацетис, которому постановлением Совнаркома была предоставлена «полная самостоятельность во всех вопросах стратегически-оперативного характера, а также право назначения, перемещения и отставления от занимаемых должностей командного состава войск и военных управлений и учреждений республики, входящих в состав действующей армии». Почти сразу такие же права получили командующие фронтами. Но дальше дело застопорилось.
Прогресс наметился только год спустя, когда о необходимости введения единоначалия в РККА заговорили сами комиссары. Этот вопрос был поднят на I съезде политработников Красной Армии, проходившем с 11 по 15 декабря 1919 года, причем поднят на самом высоком уровне: с предложением выступил сам начальник Политического управления Реввоенсовета Ивар Смилга. Однако большинство делегатов идею не поддержали. Дело было не только в том, что они по-прежнему не доверяли военспецам. На низовых уровнях, до командира роты включительно, единоначалие и так фактически существовало (там вместо комиссаров были политработники, не имевшие комиссарских полномочий). А выше, где по-прежнему требовался военный опыт и военное образование, командиров-коммунистов все еще было мало.
Партия сказала: «Не надо!»
Ситуация начала кардинально меняться только в 1920 году. К этому времени на командные должности выдвинулись люди, имевшие рабоче-крестьянскоепроисхождение или делом доказавшие свою преданность Советской России. И поэтому уже 23 января появился приказ Реввоенсовета, вводивший единоначалие в батальонах, то есть на ступень выше, чем было до сих пор. В марте право на единоличное командование получили первые четыре командира дивизий, правда, все они были коммунистами со стажем. Дальше процесс пошел лавинообразно: единоначальниками становились командиры полков и дивизий, а порой и армий.
Следующие четыре года ушли на то, чтобы армия своими действиями доказала: институт двуначалия ей больше вредит, чем помогает. Сомнений в политической лояльности действующего комсостава становилось все меньше, а вот забот по политическому воспитанию рядового состава – все больше, и именно эта деятельность занимала основное время у комиссаров.
В июне 1924 года на уровне Центрального комитета компартии единоначалие было признано целесообразным принципом строительства вооруженных сил, и Реввоенсовет СССР начал разработку плана полномасштабного перехода к единоначалию. Над этим вопросом работала специальная комиссия. Правда, большинство ее членов представляли все тот же институт комиссаров, и потому процесс разработки плана, который позволил бы Красной Армии превратиться в вооруженные силы классической формы, буксовал.
Ситуация кардинально поменялась в январе 1925 года, когда с поста председателя Реввоенсовета был смещен Лев Троцкий. Его место занял Михаил Фрунзе, который тогда же стал и наркомом по военным и морским делам, а место заместителя досталось Клименту Ворошилову. Процесс пошел с небывалой скоростью. 12 января единоначалие введено во всех центральных ведомствах наркомата военных и морских дел. А 2 марта 1925 года появился тот самый приказ Реввоенсовета СССР «Об осуществлении единоначалия», который и закрепил переход к более традиционной системе командования в вооруженных силах СССР.
Во второй раз об институте военных комиссаров вспомнили в 1937 году, когда численность РККА начала расти небывалыми темпами. Как и в 1918-м, пришлось назначать комиссаров, которые контролировали командиров и политическую грамотность личного состава. После Зимней войныкомиссары вновь были отменены, они вернулись в Красную Армию только на первом, самом тяжелом этапе Великой Отечественной войны, когда потребовалось всеми силами настраивать войска на длительное и тяжелое сопротивление немецкой военной машине. Окончательно отменили институт комиссарства незадолго до победы под Сталинградом: к тому времени дух советских воинов стал крепок как никогда.
Командир Второй Николаевской дивизии Василий Чапаев (второй справа) и комиссар дивизии Александр Семенников, Николаевск, сентябрь 1918 года.
Сергей АНТОНОВ. История.РФ.