Нынешний високосный год — штука прилипчивая, как болезнь. Все его беды, битвы, прорывы и провалы отнюдь не останутся в прошлом вместе с последним днём календаря. Второй локдаун продолжится и в январе, и кто знает, останется ли он двусмысленно-половинчатым или снова станет полным к весне? А может, большие клубы и крупнейшие театры отстоят своё право на труд перед Роспотребнадзором и городскими властями и смогут избежать полного новогоднего закрытия? И что в это время будут делать остальные, поменьше? Чем кроме петиций и публичных жалоб ответят пандемии и официальным ограничениям негосударственные театры, небольшие концертные площадки и легионы артистов, оставшихся без "ёлок" и не у дел? История взаимоотношений разнообразных культурных институций с властями и обществом — то есть, собственной публикой, — в коронавирусном 2020-м вышла на первый план. Она разворачивается на наших глазах, конца-краю ей не видать, итог её неизвестен. Вообще, неизвестность — главное слово года. Самое некомфортное состояние и для частного человека, и для любой (не только театрально-музыкальной) организации, вынуждает к изобретению новых стратегий поведения, и в том числе к социальному и даже художественному творчеству. Наипервейший вопрос, который весь год решали для себя и мы с вами, и театры с оркестрами, — есть ли жизнь на Марсе, то есть на удалёнке? Крупные госучреждения, кажется, вздохнули с облегчением, когда необходимость возгонять бурную онлайн-деятельность (вызванная в том числе требованиями учредителей — комитета по культуре, министерства культуры и иже с ними) отпала в конце лета. Бесчисленные стримы с артистами на кухнях, долгие ютьюб-разговоры со звёздами, повторы старых телеспектаклей и крайне ограниченное производство новых трансляций почти никого не воодушевили. Даже БДТ со своим продолжающимся по сию пору многожанровым суперпроектом Digital и Александринский театр со своей "Другой сценой", онлайн-постановкой по рассказу Акунина "Драма на шоссэ" и рядом отлично сделанных прямых трансляций репертуарных спектаклей не вошли во вкус. Музыкальная индустрия — и академическая, и клубная — тоже толком не придумала, зачем делать дорогостоящие онлайн-концерты и, главное, как их монетизировать. Как только стало можно, из виртуальной реальности все немедленно вышли. И обратно не хотят. Осенью петербургские государственные театры вывалили на прилавки невиданное богатство премьер, копившееся с марта. Их можно понять: госзадание — механизм неповоротливый, что записано в бюрократических анналах — то надо исполнять. Железный занавес, локальные карантины в труппах, неясная запретительно-разрешительная политика властей — ничто не искупит невыпуска спектакля. И каждый изворачивался как мог: Андрий Жолдак, сидя в Германии, выпускал по зуму спектакль "Нана" на Новой сцене Александринского театра, Алексей Ратманский в том же зуме репетировал с танцовщиками Мариинки свои "Семь сонат" и "Лунного Пьеро". Эстонцы Тийт Оясоо и Эне-Лийс Семпер несколько раз трагически и надолго застревали по ту или эту сторону границы ради очных репетиций "Джульетты" в БДТ. Лев Додин с четвёртой попытки выпустил "Братьев Карамазовых", невзирая на перенесённый коронавирус. "Приют комедианта" и Театр им. Ленсовета категорически отказывались показывать "Русскую классику" Дмитрия Волкострелова и "Утиную охоту" Романа Кочержевского в трансляциях, хотя премьеры обоих спектаклей были "подрезаны на взлёте" ещё весенним карантином: обе постановки мы увидели только живьём и только в сентябре, чуть ли не из-под полы. И это только верхушка айсберга. Заметим, во всех этих и многих других прекрасных офлайн-спектаклях, как правило, вовсе не отрефлексированы главные темы 2020-го — изоляция, состояние неопределённости, выученная беспомощность. Это тоже можно понять: большинство крупных постановок года замышлялись, когда никакого коронавируса ещё в помине не было. В иных случаях несвоевременность показанных работ выглядит и звучит едва ли не терапевтически, позволяя вовсе забыть о пандемических тревогах. Чего стоят, например, разудалая игра в софт-порно в "Нана" Жолдака, развесёлая детская (детская, Карл! — когда детей больше вообще никуда не пускают) "Сказка о царе Салтане" Антона Оконешникова или "икейская готика" в "Мещанах" Елизаветы Бондарь в ТЮЗе, "Вещь" Андрея Сидельникова в театре "Суббота", доходчиво объясняющая современным школьникам, о чём и зачем писал Островский в "Бесприданнице". За художественным осмыслением настоящего времени нужно идти к так называемым "независимым". Фестиваль "Точка доступа" аккумулировал интернет-театральные эксперименты 2020 года, и среди них обнаружились истинные открытия. В виртуальной футурологической постановке Семёна Александровского "Брак" по пьесе Аси Волошиной тема изоляции возведена в квадрат, а рассуждения о базовом свойстве человека — свободе воли — доведены до логического предела. В ламповом телефонном тет-а-тет спектакле Бориса Павловича "Алло" естественным, невымученным образом достигается такой уровень интерактивности и персонифицированности, что любой слушатель-собеседник временно избавляется от синдрома дефицита внимания, коим все мы — чего греха таить — страдаем у экранов своих компьютеров и смартфонов. Проект швейцарского медиахудожника Симона Сенна "Быть Ариэль Ф. Прямой эфир" с помощью простого трюка, но чрезвычайно эффектно опрокидывает наши представления о границах виртуальной и реальной жизни: после душераздирающего рассказа о вселении в 3D-тело реальной девушки она — персонаж "фильма" — вдруг выходит на прямую связь со зрителями в зуме. Нельзя сказать, что эти и несколько других удачных онлайн-проектов решили судьбу интернет-театра в целом. Вопрос "есть ли театр на удалёнке" ещё открыт, но примеры успешных решений уже есть на страничке ответов в конце задачника. Боюсь, апологетам "живой жизни" и офлайн-театра придётся этот задачник осваивать, и не из-за новых локдаунов: не пандемия — жизнь такая. С музыкой сложнее: уж очень плохо она передаётся по проводам. Либо запись и ютьюб, либо живой концерт — среднего не дано. Впрочем, есть же интерактивные зум-танцульки с прямыми трансляциями диджейских сетов. Так что будет и всё остальное. Материал подготовлен для проекта Итоги — 2020
