Охотница за головами
Авторитетные исследователи деятельности спецслужб утверждают, что между «благородной разведкой» и «низменным шпионажем» различий нет, ибо цели, методы, стиль работы, оснащение шпиона и разведчика идентичны. Разница существует в общественном, идеологическом и эмоциональном восприятии этих терминов и зависит от… вашей точки зрения.
Шпионаж (разведка) – деятельность, окутанная флером таинственности, неизменно вызывает живой интерес у людей, невзирая на пол и возраст. Когда же в шпионском (разведывательном) промысле ключевой фигурой выступает женщина, интерес становится маниакальным. Достаточно вспомнить, как в Западной Европе и в США принимали киносессию Маты Хари, танцовщицы-куртизанки, казненной французами за шпионаж в пользу Германии. В течение 55 лет (1931–1985) кассовые сборы от этих фильмов били все рекорды. И дело не только в шарме Греты Гарбо, Марлен Дитрих, Жанны Моро, Сильвии Кристель – звезд, воплотивших в кино образ «королевы шпионажа», нет! Одно уже то, что стержнем шпионской интриги была женщина, завораживало и действовало гипнотически. И невдомек было зрителю, что Мата Хари – всего лишь агент, исполнительница замысла тайного наставника, который ею руководил, который-то и замутил воду, чтобы поймать в ней золотую рыбку.
В реальных спецслужбах наставник агента называется оператором. Он отрабатывает линию поведения (роль) агента и учит, как ее придерживаться (играть) в разных ситуациях. Оператор в разведке – это руководитель, гуру агента или бригады агентов.
Накануне и в годы Второй мировой войны оператором блистательной плеяды агентов была советская разведчица Зарубина Елизавета Юльевна. Разносторонне образованная интеллигентка, психолог, натура утонченная и вместе с тем отважный и бескомпромиссный оперативник, она действовала не в духе наставника киношной шпионки. Нет, мудрее и эффективнее! Да и на связи у нее состояли агенты не чета Мате Хари – ученые, дипломаты, высокопоставленные офицеры. Впрочем, к чему слова? Достаточно вникнуть в любой эпизод ее оперативно-агентурной работы, чтобы на вопрос «А женское ли это дело – занятие разведкой?» уверенно ответить: «Да!»
РОЗЕНЦВЕЙГ СТАНОВИТСЯ ЗАРУБИНОЙ
Елизавета Юльевна Зарубина (в девичестве – Лиза Иоэльевна Розенцвейг) родилась 1 января 1900 года в селе Ржавенцы Хотинского уезда Северной Буковины, которая в то время была частью Австро-Венгрии, после Первой мировой войны отошла Румынии, а сегодня входит в состав Черновицкой области Украины. Отец Елизаветы – Иоэль Розенцвейг, арендатор и управляющий лесным хозяйством богатого польского имения, был разносторонне образованным и начитанным человеком. Он обожал русских классиков и сумел привить своим детям любовь к русской литературе и к России вообще. Гаевский, хозяин имения, бонвиван и транжира, появлялся лишь для того, чтобы набить карманы деньгами, а затем спустить их за столами казино и в публичных домах западноевропейских столиц. Так что Иоэль Розенцвейг мог бесконтрольно употреблять доходы от сбыта леса по собственному усмотрению. Семья не роскошествовала, но ни в чем себе не отказывала даже в лихолетье Первой мировой войны. Лиза, к примеру, окончив гимназию, училась на историко-филологическом факультете Черновицкого университета, где плата за обучение была одной из самых высоких в Европе.
В 1920 году, окончив три курса, она уговорила отца отправить ее и младшего брата учиться в Сорбонну. Трезво оценив сложившуюся в Восточной Европе после окончания войны обстановку и найдя ее чреватой потрясениями и катаклизмами, старший Розенцвейг одобрил выбор детей. Но в Сорбонне Лиза проучилась всего год. Решив, что ее место в гуще исторических событий, она перебралась в Вену и поступила в столичный университет. Там Лиза вышла замуж за румынского коммуниста и некоторое время носила его фамилию Гутшнекер, но вскоре брак распался.
В июне 1923 года под влиянием двоюродной сестры Анны Паукер Лиза вступила в Коммунистическую партию Австрии и окунулась в подготовку «мировой революции»: составление и распространение прокламаций, организацию забастовок, игру в кошки-мышки с полицией и т.п. Конспирация – превыше всего, поэтому товарищи по подполью знали ее только по псевдониму «Анна Дейч».
В 1924 году, окончив Венский университет, Лиза получила диплом переводчика немецкого, французского и английского языков, добавив их к знакомым ей с детства идиш, румынскому и русскому (заметим, любимым ею был русский!). В том же году Советское дипломатическое представительство в Вене пригласило ее на работу в качестве переводчика.
Революционная биография, искренняя симпатия к Советскому Союзу, блестящее владение шестью языками не могли не привлечь внимание сотрудников Иностранного отдела (ИНО) ОГПУ (внешняя разведка), работавших под прикрытием советского полпредства. Они досконально изучили Лизу и на заданиях проверили ее разведывательные способности. Убедившись в ее честности, надежности, хладнокровии и умении соблюдать конспирацию, в марте 1925 года ее приняли в разведку. Работала она под кодовым именем Эрна. Получив советское гражданство, перешла из австрийской Компартии в ВКП(б). В качестве штатного оперативного сотрудника венской резидентуры ИНО ОГПУ Эрна выполняла специальные задания в Турции и Франции. Причем работала под чужим именем и с вымышленной биографией. Здесь раскрылись недюжинные способности Эрны как талантливого вербовщика.
В феврале 1928 года Эрна впервые приехала в Москву. Под фамилией Горская ее зачислили в центральный аппарат Иностранного отдела. В том же году она вышла замуж за именитого разведчика Василия Михайловича Зарубина и вновь поменяла анкетные данные, став Елизаветой Юльевной Зарубиной. Руководство ИНО использовало их брак в оперативных целях: реализуя проект «Супруги», Зарубиных направили за рубеж с перспективой нелегальной работы по Франции. Решение было мотивировано тем, что в 1927 году под надуманным предлогом Англия разорвала дипломатические отношения с СССР, и Франция готовилась последовать ее примеру. Обстановка в Европе накалялась с каждым днем, ее усугубляла белогвардейская эмиграция, которая стремилась спровоцировать новый «крестовый поход» против Советского Союза.
РЕКЛАМНОЕ БЮРО «КОЧЕК»
Тайная жизнь разведчиков-нелегалов Василия и Елизаветы началась с выезда в Копенгаген. Выдавали они себя за коммерсантов из Чехии – супругов Кочек. Чтобы закрепиться в Дании, разведчики должны были иметь надежное прикрытие, то есть найти занятие, которое оправдывало бы их пребывание в стране. Помог случай, этот бескорыстный покровитель разведчиков. Супруги познакомились с неким Нильсеном, владельцем небольшой оптовой фирмы. Знакомство переросло в дружбу, и вскоре Зарубины стали компаньонами коммерсанта. С его помощью разведчики-нелегалы получили разрешение на длительное пребывание в Дании, то есть полностью легализовались. Однако из Центра пришло указание срочно перебраться во Францию, где разведывательному тандему предстояло осесть на длительное время.В предместье французской столицы, живописном городке Сен-Клу Зарубины сняли небольшой меблированный домик с гаражом. Однажды, когда Василий ремонтировал свое авто, сосед, впечатленный его сноровкой, предложил ему основать совместное предприятие по ремонту машин. Василий от предложения не отказался, но заметил, что у него отсутствует разрешение на постоянное проживание в стране. Сосед использовал свои связи в полиции, и разведчики получили постоянный вид на жительство во Франции. Дальше больше: тот же француз ввел Зарубиных в круг своих многочисленных друзей, принадлежавших к мелкой буржуазии. Обрастание нейтральными связями способствовало успешной легализации разведчиков в стране. Пора было приступать к выполнению задания: подобрать курьеров для связи с Центром; подыскать конспиративные квартиры; принять на связь ряд агентов; заняться поиском и приобретением потенциальных источников информации. Словом, с нуля создать дееспособную нелегальную резидентуру.
Чтобы расширить пространство для разведывательного маневра, надо было переехать в Париж и найти нового компаньона, который бы помог вести какое-то дело. Поиски увенчались успехом, и супруги открыли рекламное бюро «Кочек», которое вначале занималось продвижением на рынок кулинарной продукции, а затем перешло на выпуск кинорекламы. Устойчивые контакты с известными западноевропейскими киностудиями и прокатными компаниями способствовали созданию привлекательного имиджа бюро, деньги стали поступать из всех городов страны. Когда же Зарубины начали поставлять рекламу на экспорт и во Францию потоком пошла иностранная валюта, бюро получило режим наибольшего благоприятствования, а супругов стали принимать в высшем столичном обществе. Василий даже был избран в президиум жокейского клуба, членами которого состояли представители промышленного олигархата Франции.
Центр оценил усилия разведчиков по легализации в стране пребывания, но напомнил им, что магистральным направлением деятельности резидентуры является добывание информации по Германии. Следуя установке Центра и используя наработанные связи в Париже, Вардо (новое кодовое имя Елизаветы Юльевны) завербовала венгерского журналиста, эксперта в вопросах франко-германского диалога (псевдоним – Росс), который работал техническим секретарем депутата французского парламента, и стенографистку германского посольства в Париже (псевдоним – Ханум). Все это положительно сказалось на объеме и качестве поставляемой в Центр информации.
«РАССОРИТЬ ФРАНЦИЮ С ГЕРМАНИЕЙ!»
Разведчики-нелегалы Зарубины активно работали и по белогвардейской эмиграции. В Париже Вардо приняла на личную связь особо ценного агента ОГПУ Павла Павловича Дьяконова (псевдоним – Виноградов). Боевой царский генерал, военный атташе России в Лондоне, он в 1920 году переехал в Париж, где был с восторгом и почестями принят русской военной эмиграцией. Агент выполнял долгосрочное задание по разложению РОВС – Русского общевойскового союза, крупнейшей организации эмигрантов-белогвардейцев, в рядах которой насчитывалось более 20 тыс. боевиков. Они готовили вооруженные акции против СССР и его официальных представителей за рубежом. Кроме того, Дьяконов, располагая обширными связями в высших военных кругах Франции, снабжал Центр информацией о деятельности Второго бюро (военная разведка) французского генштаба.
В активе Виноградова было также участие в захвате руководителя РОВС генерала Кутепова (26 января 1930 года) для переправки в Москву. На стадии подготовки операции и в ходе ее реализации оператором агента был опытнейший сотрудник ИНО Яков Серебрянский, поэтому трудно было прогнозировать, как поведет себя пятидесятивосьмилетний генерал на первой встрече со своим оператором-женщиной, по возрасту годившейся ему в дочери. К тому же явку из-за ремонта конспиративной квартиры пришлось проводить в одной из дешевых парижских гостиниц. Их хозяева не требовали никаких документов и за умеренную плату охотно предоставляли номера парочкам, желающим расслабиться. Поэтому появление в гостинице красавицы Вардо под руку с седовласым импозантным Виноградовым все невольные свидетели расценили бы однозначно: престарелый повеса решил вкусить от молодого аппетитного тела – c’estlavite! Словом, появление на людях Зарубиной с Дьяконовым считалось хорошо залегендированным и вполне соответствующим требованиям конспирации…
О результатах явки с первым в своей оперативной практике особо ценным агентом и о своих впечатлениях Елизавета Юльевна доложила начальнику ИНО Мессингу Станиславу Адамовичу:
«Сов. секретно
Экз. един.
ИЗ ДОКЛАДНОЙ ЗАПИСКИ
по итогам явки с агентом «Виноградов»
10.02.1930 года мною, оперуполномоченной ИНО ОГПУ «Вардо», в парижском отеле «Риволи» проведена встреча с агентом «Виноградов» для отработки ему линии поведения, предусмотренной мероприятием «А» в отношении группы высших офицеров РОВС (список прилагается).
Едва мы расселись по разные стороны стола, «Виноградов» повел себя не по-джентльменски: без предисловий вдруг заговорил по-французски. Но меня поразил не сам факт смены языка, а его безапелляционный тон!
Его демарш я восприняла, как попытку подчеркнуть свое превосходство в оперативном плане, чтобы подавить меня психологически и поставить в зависимое от себя положение. Допускаю, что этот выпад был вызван также его начальственным положением в РОВС. Мне очень вовремя вспомнилось наставление Артура Христиановича Артузова: «Нельзя ни в чем проигрывать своему агенту, ибо недаром сказано, что ни один камердинер не видит героя в своем хозяине. Стоит только однажды показать зависящему от тебя агенту свою слабость – все, пиши пропало. Сразу можно расставаться с ним, потому что ведущее положение тебе уже не восстановить. Выигрывать у своего секретного помощника оператор просто обязан. Всегда и во всем. В том числе и в словесной перепалке, чтобы утвердить себя в его глазах и подчеркнуть свое превосходство».
«Не то оружие вы выбрали, мой генерал! – едва сдерживая себя, чтобы не перейти на крик, сказала я по-французски и, не переводя дыхание, но уже по-английски, добавила: – Уверена, что вы быстрее меня исчерпаете ваш запас иностранных языков!»
Хотя на лице «Виноградова» не дрогнул ни один мускул, по затянувшейся паузе мне стало ясно, что моя реплика попала в «яблочко». Взглядом психиатра агент буквально буравил меня. Затем раздельно, делая ударение на каждом слоге, он спросил, но уже по-русски: «И сколько их у вас, сударыня?» Я ответила: «На мой век хватит!» По выражению лица агента я поняла, что этот мой легкомысленный ответ ему не понравился. По-моему, он решил, что я намекаю на разницу в возрасте не в его пользу. Поняв свою оплошность, я «перестроилась на марше» и заверила «Виноградова», что, несмотря на мой формальный статус оператора, мы всегда будем решать все вопросы только вместе, потому что я очень ценю его опыт и его таланты в оперативных делах…
Вслед за этим агент подобрел, и «дипломатические отношения» были восстановлены. Затем мы в течение часа обсуждали его линию поведения, способствующую успешной реализации мероприятия “А” – доведение до руководства Второго бюро генштаба известной Вам информации в отношении офицеров РОВС.
Прощаясь, «Виноградов» не удержался и спросил, какими языками я все же владею. Услышав ответ, он укоризненно покачал головой и сказал: «Видите ли, сударыня, если верна истина: язык мой – враг мой, то у вас их целых шесть!»
На что я ему ответила, что «самое главное на текущий момент, что он стал моим другом, а с врагами мы справимся сообща». После этого он крепко пожал мою руку. Полагаю, что расстались мы друзьями.
Сообщаю в порядке информации (подпись) оп/уп «Вардо».
…Действительно, некоторое время спустя Виноградов довел до сведения французов подготовленную умельцами Лубянки «дезу» о наличии «пятой колонны» – профашистски настроенных генералов и офицеров в РОВС и об их устойчивых контактах с германской военной разведкой, то есть с ненавистным всем французским генералам противником. В итоге акция прошла успешно, информация достигла поставленной цели и сыграла свою роль в охлаждении отношений между Францией и Германией…
Во Франции Зарубины проработали до 1933 года, там у них родился сын Петр. По приезде в Москву после четырехлетнего пребывания на нелегальном положении, то есть в состоянии перманентного стресса, когда, как говорится, «все импульсы наружу», так и не отдохнув ни дня, супруги-разведчики вновь убыли за рубеж – в Германию.
ВДОЛЬ ОБРЫВА, ПО-НАД ПРОПАСТЬЮ
В 1933 году, после прихода Гитлера к власти, обстановка в Германии крайне осложнилась. Деятельность нелегальной резидентуры ИНО фактически прекратилась по причине отъезда на родину 90% оперативных сотрудников: все они были евреи, и их дальнейшее пребывание в Германии Центру представлялось небезопасным.
Зарубины имели задание в кратчайший срок обосноваться в Германии и реанимировать нелегальную резидентуру. Разведывательному тандему предстояло остановить процесс «профессионального выгорания» агентуры, оставшейся без дела и без присмотра своих наставников-операторов и, главное, добывать информацию о внутренней и внешней политике Гитлера и о его планах в отношении СССР.
До Берлина супруги добирались разными маршрутами. О получении вида на жительство на длительный срок не могло быть и речи, поэтому в декабре они прибыли в страну в качестве туристов. Лишь спустя некоторое время лубянские «сапожники» (так на профессиональном жаргоне обозначают специалистов по изготовлению фальшивых документов) снабдили Зарубиных документами, подтверждающими их принадлежность к американской фирме. Это был принципиально важный нюанс: накануне новой мировой войны немцы всячески стремились сохранить добрые отношения с США, поэтому лояльно относились к приезжающим в страну американцам. Но даже при наличии добротных документов пребывание в Германии для Елизаветы Юльевны было сопряжено со смертельным риском: в застенки гестапо и в концлагерь можно было угодить из-за пустяка – двойного глазного века. В Германии, где правил Гитлер, это считалось верным признаком наличия у человека еврейских корней.
Василий со своей внешностью «истого арийца» спокойно расхаживал по улицам Берлина. Другое дело – Елизавета. Даже случайные прохожие, несведущие в вопросах физиогномики и антропологии, нашли бы в ее лице семитские черты. Что уж говорить о патрулях, сформированных из коричневорубашечников, специально натасканных на отлов евреев! Чтобы при возможной встрече с этими головорезами доказать им, что она не еврейка, а итальянка, Елизавета в авральном порядке выучила итальянский язык…
Нелегальная резидентура была сформирована в кратчайшие сроки. В нее вошли оперативные сотрудники ИНО, прибывшие вслед за Зарубиными, а также шесть источников информации из числа местных жителей и иностранцев, принятых разведчиками на связь. Центр стал получать важную секретную информацию бесперебойно и в большом объеме.
БРАЙТЕНБАХ, ВАЛЬТЕР, ХАНУМ И ВАРДО
В 1930-е годы у жителей Западной Европы основным мотивом, подвигавшим к сотрудничеству со спецслужбами Советского Союза, был антифашизм. Поэтому секретные агенты в большинстве своем работали просто «за идею», отказываясь от денежного вознаграждения.
По указанию Центра Вардо восстановила конспиративную связь с особо ценным источником разведки, гауптштурмфюрером СС Брайтенбахом (в миру – Вильгельм Леман). В IV управлении Имперской безопасности – гестапо – он возглавлял отдел по борьбе с «коммунистическим шпионажем» и, используя свое служебное положение, неоднократно спасал резидентуру НКВД от разгрома и заранее предупреждал о провокациях, которые готовились против советского дипломатического представительства и его сотрудников в Берлине. От Брайтенбаха регулярно поступала информация о внутриполитическом положении в Германии и ее военных приготовлениях против соседних стран. В 1935 году агент представил сведения о создании Вернером фон Брауном принципиально нового вида оружия – знаменитых ракет «Фау». Тринадцать лет Брайтенбах водил за нос коллег из гестапо, которые сбились с ног в поисках «крота» в своих рядах. Провал произошел из-за предательства связника, и в 1945 году Лемана казнили. На Западе его считают прототипом Штирлица.
Еще одним особо ценным помощником нелегальной резидентуры, который находился на личной связи у Вардо, был высокопоставленный сотрудник германского МИДа в ранге посла Вальтера (имя не раскрывается до сих пор). В будущем Вальтер наряду с Брайтенбахом проинформирует берлинскую резидентуру о подготовленном нападении Германии на СССР.
В Берлине Вардо также восстановила связь с Ханум, бывшей стенографисткой германского посольства в Париже, которую завербовала, работая во Франции. Ханум продвинулась по службе и, работая в центральном аппарате гитлеровского МИДа, имела доступ к документам под грифом «Особой важности», которые с риском быть казненной копировала и затем передавала своему оператору – Вардо». Но вскоре Ханум заболела и умерла.
Елизавета Юльевна немедленно подобрала ей замену. Через агентурные возможности резидентуры осуществила проверку «кандидата на замещение вакантной должности» и под псевдонимом Винтерфельд привлекла служащего МИДа Германии средней руки к сотрудничеству. Новобранец имел доступ к секретной, в том числе шифрованной, переписке министра иностранных дел фон Риббентропа с послами в странах-союзницах – Италии и Японии. Вардо обучила немца технике пересъемки документов микрофотоаппаратом, и вскоре он буквально завалил резидентуру копиями шифртелеграмм и других документов из германского внешнеполитического ведомства. Среди действующих «штыков» агентурной сети нелегальной резидентуры Зарубиных были и те, кто имел связи в кругу влиятельных функционеров нацистской партии (НСДАП).
В июне 1937 года Зарубины в качестве нелегалов были направлены в США. Разведчикам предстояло подобрать агентуру из числа американцев для возможной работы в Германии в случае ее нападения на СССР. С поставленной задачей разведчики справились. Ими были завербованы три агента, которых в дальнейшем нелегальная разведка использовала в качестве курьеров-связников.
Командировка Зарубиных была прервана бегством в США резидента НКВД в Испании Александра Орлова, который встречался с ними во время их работы во Франции. По возвращении в Москву Василий и Елизавета стали работать в центральном аппарате разведки. Зарубин за успешную работу в нелегальной разведке был награжден орденом Красного Знамени, ему было присвоено звание старшего майора госбезопасности, равноценное званию генерал-майора Красной Армии. Вардо досрочно присвоили звание капитана госбезопасности, что соответствовало званию подполковника Красной армии.
В середине 1940 года Вардо вновь выехала в Германию, но уже под дипломатическим прикрытием сотрудника советского посольства в Берлине Елизаветы Горской. Ей предстояло восстановить утраченную связь с ценным источником разведки Августой – супругой высокопоставленного дипломата, посла по особым поручениям, одного из тех, кто был причастен к выработке внешнеполитического курса гитлеровской Германии. Вскоре от Августы стали поступать сведения, заслуживающие внимания не только ОГПУ, но даже Кремля!
С первых часов войны все советские работники диппредставительства в Германии были интернированы и 29 июня отправлены в СССР через Турцию.
ВНИМАНИЕ: «МАНХЭТТЕНСКИЙ ПРОЕКТ»
Ночью 12 октября 1941 года Зарубиных подняли с постели и доставили в Кремль к Сталину. Вождь объявил чекистскому тандему о своем решении вновь направить их в Соединенные Штаты, а Василия Михайловича и вовсе назначить главой тамошней легальной резидентуры, то есть действующей с позиций посольства СССР в Вашингтоне. Прикрытием Зарубина была должность второго секретаря диппредставительства. В ходе общения, продолжавшегося более часа, Сталин поставил задачу будущему резиденту не только отслеживать внутриполитические события, но и своевременно сообщать о попытках правящих кругов США сговориться с Гитлером и закончить войну заключением сепаратного мира. Разведчикам также вменялось в обязанность добыть сведения относительно реальных сроков открытия второго фронта в Европе.
В Нью-Йорк Зарубины добрались через Дальний Восток лишь в январе 1942 года. В США им пришлось реформировать резидентуру: восстановить связь с законсервированной агентурой, навербовать новых источников информации, приобрести конспиративные квартиры и т.д. Опять пригодились таланты Елизаветы Юльевны: блестящее владение английским языком, знание психологии и умение убеждать кандидатов на вербовку. Уже через полгода у Вардо на связи были 22 (!!) агента, с которыми приходилось встречаться не только в Нью-Йорке, но и в Сан-Франциско, в Вашингтоне, в других городах Америки.
На Лубянке высоко ценили оперативную хватку и особый дар Вардо достигать полного доверия в общении с любым человеком, независимо от его пола, возраста и социального положения. Профессионалы знают, что это качество присуще только самым изощренным «охотникам за головами» – вербовщикам. А вербовщики в мире разведки – это высшая каста оперативных сотрудников. И Вардо была, как никто другой из ее коллег-разведчиц, «охотником за головами» самой высокой – четыре девятки – пробы.
Отличительной чертой Вардо, ее почерком в работе с агентами, была гуманность. Она никогда не относилась к тем, кого вербовала, лишь как к источникам информации, которых нужно склонить к сотрудничеству. Прежде всего она стремилась понять, что движет объектом ее заинтересованности – кандидатом на вербовку, – каковы его проблемы. Поэтому не случайно многие завербованные ею агенты работали в пользу СССР исключительно «за идею», что в условиях ограниченности валютных средств в советских зарубежных резидентурах было особенно важно.
С помощью ценнейшего источника резидентуры, выходца из России, Якова Голоса Вардо вышла на «отца атомной бомбы» Роберта Оппенгеймера и выдающегося физика-ядерщика Лео Силарда, работавшего в той же области.
Здесь необходимо пояснение. То, что разведчица сделала в США, еще нельзя назвать «атомной разведкой» в чистом виде, однако она первой вышла на близкие подступы к ней. Основную работу по «Манхэттенскому проекту» – так американцы закодировали работу по созданию атомной бомбы – проделали другие наши разведчики. Но заслуга Вардо заключается в том, что она первой из разведчиков сумела привлечь внимание руководства СССР к атомной проблеме. Не случайно за проявленную инициативу Вардо была поощрена орденом Красной Звезды.
Повышенная активность советских разведчиков не могла не привлечь внимания американской контрразведки. ФБР удалось установить подслушивающую аппаратуру в служебных помещениях наших учреждений и получить доказательства, что Зарубин является резидентом советской внешней разведки в США. В конце 1944 года супруги были объявлены персонами non grata и вынужденно покинули США.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
После войны подполковник Зарубина Елизавета Юльевна работала в центральном аппарате разведки в должности начальника отделения. С лета 1946 года и до своей отставки она возглавляла американское направление Информационной службы разведки. Награждена орденом Ленина, орденом Октябрьской революции, орденом Красной Звезды, орденом Отечественной войны II степени и многими медалями, из которых особо ею почитаема была медаль «За отвагу». Она также получила высшую ведомственную награду – знак «Почетный чекист».Да, отраженный свет славы Брайтенбаха, Винтерфельда, Ханум, Вальтера и десятков других агентов, которых завербовала и которыми руководила Елизавета Юльевна, придал блеск ее разведывательной карьере, принес ей лавры аса агентурной работы, непревзойденной «охотницы за головами». И все-таки, на наш взгляд, не все ее усилия оценены по достоинству руководством разведки…
Выйдя в отставку, Елизавета Юльевна еще долгие годы передавала молодым разведчикам свой богатый опыт, прививала им вкус к нелегальной работе во враждебной среде, обучала их, как уходить от наружки, как обращать в свою веру кандидата на вербовку, как… Да мало ли какими еще секретами могла поделиться с молодой порослью разведчиков Чекист, Наставник, Человек с большой буквы – Елизавета Юльевна Зарубина! Таких людей, как она, Господь создает штучно и редко, а все потому, чтобы не девальвировать результат благого дела своего…
Елизавета Юльевна прожила яркую насыщенную жизнь и добилась блестящих побед в разведке. Судьба была к ней благосклонна, и жизнь ее не оборвалась ни в застенках гестапо, ни в фэбээровской тюрьме. Тем обиднее сознавать, что 11 мая 1987 года она нелепо погибла в родных пенатах, в Москве, угодив под рейсовый автобус…
Кстати, чтобы положить конец спекуляциям на отношениях Лизы Горской и Якова Блюмкина, ограничусь ссылкой на реплику авторитетного историка спецслужб: «Да, информацию о двурушничестве резидента ОГПУ в Стамбуле Блюмкина и о его преступной связи с Львом Троцким руководству ИНО представила Елизавета Зарубина. Однако руководила ею не месть за обманутую любовь, как это подают охочие до сенсаций московские литераторы и журналисты, а чекистская принципиальность, ибо она считала Блюмкина авантюристом и предателем. Любые другие варианты – досужие домыслы и больные фантазии дилетантов».
Автор: Игорь Атаманенко
Первоисточник: http://nvo.ng.ru/spforces/2017-01-13/1_932_hanter.html