Правовое измерение деятельности военных биолабораторий США
В качестве одной из угроз безопасности российское политическое руководство страны видит расширение сети военно-биологических лабораторий США на территориях соседних с Россией государств. Об этом сказано в п. 19 действующей Стратегии национальной безопасности Российской Федерации[1]. В этом же положении данного документа говорится о сохранении риска распространения и использования химического оружия, а также о неопределенности относительно фактов обладания иностранными государствами биологическим оружием, наличия у них потенциала для его разработки и производства. Следовательно, вполне возможно, что российское руководство рассматривает военно-биологические лаборатории США не только как угрозу саму по себе и как дополнительный инструмент в руках американской администрации, но и как источник получения химического и/или биологического оружия в странах их пребывания.
Проблема функционирования военных биолабораторий или (как их ещё называют) референс-лабораторий сложна тем, что носит практически закрытый характер. «Прозрачной» их деятельность назвать нельзя. Поэтому в опубликованных экспертами и исследователями работах по данной тематике так много гипотез, предположений и каждый новый факт на вес золота. Между тем, реальность и серьёзный уровень этой угрозы не должны вызывать сомнений.
Специалисты отмечают, что руководство США пытаются путём размещения своих военных биолабораторий за рубежом избежать нескольких для себя проблем. Во-первых, это позволяет не опасаться протестов американской общественности, а во-вторых, обходить имеющиеся международные договоренности о запрещении биологического и токсинного оружия, в т. ч. в части, касающейся отказа в посещении расположенных за рубежом лабораторий представителями отдельных, несогласных с такими действиями США стран[2].
В таких условиях встаёт вопрос о возможностях противодействия угрозы военных биолабораторий, предоставляемых современным международным правом. В 1975 году вступила в силу Конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении от 16.12.1971 г.[3]. Правительства сразу трёх стран (США, Великобритании и Советского Союза) были объявлены депозитариями настоящей Конвенции (п. 2 ст. XIV).
Уже сам факт курирования и финансирования деятельности референс-лабораторий со стороны Министерства обороны США является основанием для подозрения нарушений самого главного запрета, установленного Конвенцией 1971 года, а именно на осуществление деятельности в военных целях. Речь идёт об обязанности никогда, ни при каких обстоятельствах не разрабатывать, не производить, не накапливать, не приобретать каким-либо иным образом и не сохранять микробиологические или другие биологические агенты или токсины, каково бы ни было их происхождение или метод производства (п. 1 ст. I). Указанный запрет касается таких видов микробиологических и иных биологических агентов и токсинов, а также их таких количеств, которые не предназначены для профилактических, защитных или других мирных целей (п. 1 ст. I). Помимо этого запрет касается так же оружия, оборудования или средств доставки, предназначенных для использования таких агентов или токсинов во враждебных целях или в вооружённых конфликтах (п. 2 ст. I). Конвенция ориентирует государства на сотрудничество исключительно в мирных целях. Они обязуются способствовать, возможно, самому полному обмену оборудованием, материалами, научной и технической информацией об использовании бактериологических (биологических) средств и токсинов в мирных целях и имеют право участвовать в таком обмене (ст. X). На государства возложена обязанность по возможности сотрудничать в оказании содействия, в индивидуальном порядке или совместно с другими государствами или международными организациями, дальнейшей разработке и применению научных открытий в области бактериологии (биологии) для предотвращения болезней или для других мирных целей (ст. X).
Размещение Соединёнными Штатами своих референс-лабораторий за рубежом также противоречит положениям вышеприведённой Конвенции. Она обязывает каждое государство уничтожить или переключить на мирные цели, как можно скорее, все агенты, токсины, оружие, оборудование и средства доставки, указанные выше, которыми оно обладает или которые находятся под его юрисдикцией или контролем (ст. II). Каждое государство также обязуется в соответствии со своими конституционными процедурами принять необходимые меры по запрещению и предотвращению разработки, производства, накопления, приобретения или сохранения агентов, токсинов, оружия, оборудования и средств доставки не только в пределах территории такого государства, но и территории под его юрисдикцией или под его контролем, где бы то ни было (ст. IV). Таким образом, запрет распространяется не только на военную деятельность государства с микробиологическими или другими биологическими агентами или токсинами на своей территории, но и за её пределами. При выполнении данных положений Конвенции должны быть приняты все необходимые меры предосторожности с целью защиты населения и окружающей среды.
На государства-участников Конвенции 1971 года возлагается обязанность не передавать кому бы то ни было ни прямо, ни косвенно, равно как и никоим образом не помогать, не поощрять и не побуждать какое-либо государство, группу государств или международные организации к производству или к приобретению каким-либо иным способом любых агентов, токсинов, оружия (ст. III). Указанный запрет в первую очередь касается стран, предоставляющих свои территории для размещения референс-лабораторий США. Более того, условия размещения подобных структур на территориях государств, исключающих какой-либо контроль с их стороны за деятельностью военных биолабораторий, противоречит ещё и их суверенитету, а также ряду конституционных положений. Так, например, согласно положениям действующей Конституции Республики Казахстан 1995 года[4] государство ставит целью охрану окружающей среды, благоприятной для жизни и здоровья человека (ч. 1 ст. 31), а сокрытие должностными лицами фактов и обстоятельств, угрожающих жизни и здоровью людей, признаётся основанием для привлечения к ответственности в соответствии с законом (ч. 2 ст. 31). Конституция Казахстана обязывает публиковать все законы, международные договоры, участником которых является республика, а в качестве обязательного условия применения нормативных правовых актов, касающихся прав, свобод и обязанностей граждан, объявляет их официальное опубликование (ч. 4 ст. 4). Как известно, условия функционирования референс-лабораторий США на основе двусторонних соглашений с государством их размещения, для общественности раскрыты не полностью и затрагивают напрямую вышеуказанные права граждан. Или, например, в соответствии с новой редакцией Конституции Республики Армения[5] государство стимулирует охрану, улучшение и восстановление окружающей среды, рациональное использование природных ресурсов руководствуясь принципом устойчивого развития и с учётом ответственности перед будущими поколениями (ч. 1 ст. 12), а так же обязывает каждого проявлять заботу об охране окружающей среды (ч. 2 ст. 12). Так, новая редакция армянской Конституции гарантирует, что никто не может быть подвергнут научным, медицинским или иным опытам без своего свободно и чётко выраженного согласия и что человек предварительно извещается о возможных последствиях таких опытов (ч. 4 ст. 25). Закрытый характер деятельности референс-лабораторий, предусматривающий отсутствие публичной отчётности перед правительствами и общественностью в государствах их размещения уже представляет собой достаточное основание подозревать организацию опытов над населением без их согласия в масштабах не просто отдельных стран, но и целых регионов.
Конвенция 1971 года не просто ориентирует, но обязывает государства консультироваться и сотрудничать друг с другом в решении любых вопросов, которые могут возникнуть в отношении цели или в связи с выполнением положений данного международного договора (ст. V). Такие консультации и сотрудничество могут также предприниматься путём использования соответствующих международных процедур в рамках ООН. Отдельно оговаривается право государства обращаться с жалобой в Совет Безопасности ООН в случае нарушения приведённых международных обязательств другими государствами (ст. VI). Такая жалоба должна содержать все возможные доказательства, подтверждающие её обоснованность, и просьбу о её рассмотрении Советом Безопасности. В случае, если жалоба принимается к рассмотрению, то у всех государств-участников Конвенции возникает обязанность сотрудничать друг с другом и оказывать всяческое содействие расследованию, предпринимаемым Советом Безопасности. Однако эффективность подобных мер может быть сведена к нулю правом вето США, которым они обладают в качестве постоянного члена Совета Безопасности. К тому же Конвенция 1971 года является продуктом ялтинско-потсдамской системы международного права, покоившейся на биполярной основе международных отношений. В результате распада Советского Союза система международного права подверглась серьёзной разбалансировке и на нынешнем этапе перехода к многополярному миру, который окончательно ещё не сложился, действия России по оказанию давления на США через такие институты универсального международного права как ООН и Совет Безопасности могут оказаться не эффективными. Поэтому более результативным представляются дипломатические усилия на региональном уровне.
Ряд экспертов сравнивают деятельность военных биолабораторий США с размещением вокруг границ России систем противоракетной обороны, а сами эти лаборатории именуют либо «биоПРО»[6], либо «биологической системой обороны (БСО)». И если элементы классической ПРО размещены (либо такое размещение готовится) исключительно в странах-членах НАТО, то военные биолаборатории базируются не просто в странах-членах СНГ, но и на территориях ближайших союзников России по ОДКБ. Поэтому следует согласиться с предложениями авторов, которые предлагают России сосредоточиться в первую очередь на заключении двусторонних и многосторонних соглашений в рамках ЕАЭС, ОДКБ, СНГ и ШОС об исключении деятельности военных биологов третьих стран на их территориях и расширения сотрудничества с КНР и Ираном в вопросах биологической защиты[7]. Начать можно, например, с ОДКБ и задействования механизмов политических консультаций, предлагаемых Договором о коллективной безопасности[8] и Уставом Организации[9]. Почему бы не поставить вопрос об угрозе референс-лабораторий в странах-членах ОДКБ на Совете коллективной безопасности, объединяющем глав государств? Российская Федерация имеет на это право ввиду обязанности членов ОДКБ не принимать участие в действиях, направленных против другого государства-участника. К этому же располагает и Стратегия коллективной безопасности на период до 2025 года[10], которая среди внешних угроз и вызовов упоминает распространение оружия массового уничтожения и средств его доставки, незаконный оборот относящихся к ним материалов (п. 3.1). Одной из стратегических задач ОДКБ до 2025 года в политической области объявлено участие в консолидации международных усилий в сфере разоружения, в т. ч. противодействия распространению оружия массового уничтожения и средств его доставки (п. 5.1). Одним из приоритетов в сфере внешнеполитического взаимодействия государств – членов ОДКБ будут совместные действия, направленные на соблюдение и укрепление режимов таких международно-правовых инструментов, как Конвенция о запрещении разработки, производства, накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении (п. 6.1).
Одновременно работа должна идти на двусторонней основе с соседними странами с привлечением инструментария «мягкой» силы, вовлечения общественности в обсуждение проблем функционирования биолабораторий в военных целях, привлечения профессиональных биологов, химиков и иных специалистов в совместные с Россией программы и так далее.
Даже если предположить, что проблема функционирования военных биолабораторий преувеличена, она сама по себе представляет прекрасный инструмент политического давления на элиты стран их размещения, часть из которых члены ОДКБ и ЕАЭС.
Армен Айрапетян, независимый эксперт
Примечания
[1]. Указ Президента РФ от 31.12.2015 г. N 683 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. – 2016. – N 1 (часть II), ст. 212.
[2]. Платов В. США и биологическое оружие // Новое восточное обозрение. – 2014. – 25 июня. – URL: дата обращения 01.10.2017.
[3]. Конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении заключена 16.12.1971 г. // Действующее международное право. Т. 2. – М.: Московский независимый институт международного права, 1997. – С. 436–441.
[4]. Конституция Республики Казахстан принята на республиканском референдуме 30.08.1995 г. (в ред. от 10.03.2017 г. № 51-VI ЗРК) // Ведомости Парламента Республики Казахстан. – 1996. – N 4, ст. 217; Казахстанская правда. – 2017. – 14 марта.
[5]. Конституция Республики Армения принята на референдуме 05.07.1995 г. (в ред. от 06.12.2015 г.) // Национальное Собрание Республики Армения. Официальный сайт. URL: дата обращения 20.08.2017.
[6]. Томиленко Е. Американская «биоблаготворительность» // Интернет-журнал «Военно-политическая аналитика». – 2015. – 14 июля. – URL: дата обращения 01.10.2017.
[7]. Мальчикова В. В. Биолаборатории США на пространстве СНГ: угроза нарастает // Интернет-журнал «Военно-политическая аналитика». – 2017. – 22 сентября. – URL: дата обращения 01.10.2017.
[8]. Договор о коллективной безопасности подписан в г. Ташкенте 15.05.1992 г. // Бюллетень международных договоров. – 2000. – N 12.
[9]. Устав Организации Договора о коллективной безопасности принят в г. Кишиневе 07.10.2002 г. // Собрание законодательства РФ. – 2004. – N 3, ст. 163.
[10]. Стратегия коллективной безопасности Организации Договора о коллективной безопасности на период до 2025 года утв. Решением Совета коллективной безопасности ОДКБ от 14.10.2016 г. // Организация договора о коллективной безопасности. Официальный сайт. URL: дата обращения 01.10.2017.