Европа - против России. Кампания Наполеона была проиграна заранее?
Контуры грядущей войны, намеченные русскими стратегами за пять лет до вторжения «Великой армии», не давали Бонапарту никаких шансов.
210 лет назад, в ночь с 23 на 24 июня 1812 г., начала переправу через пограничную реку Неман Великая Армия Наполеона Бонапарта. Очередной раунд противостояния «Европа — Россия» перешёл в «горячую» фазу.
Этому эпохальному событию предшествовал мелкий инцидент, о котором поведал в своих воспоминаниях маркиз Арман де Коленкур. Во время рекогносцировки на берегу Немана Наполеон пустил свою лошадь в галоп, а та, испугавшись зайца, который порскнул из-под её ног, отскочила вбок: «Император, который очень плохо ездил верхом, упал наземь. Я тогда же подумал, что это дурное предзнаменование».
Начать за здравие
Впрочем, уже на четвёртый день кампании Наполеон вошёл в Вильно — впечатляющий темп. Кое-кто из Старой гвардии Бонапарта хвалился, что 15 августа, день рождения императора, они будут отмечать в Петербурге. Цель войны Наполеон видел в том, чтобы вывести Россию из условного клуба великих держав, а в идеале и вовсе изгнать из «цивилизованного мира». Вот его слова, произнесённые в Вильно: «Я пришёл, чтобы раз навсегда покончить с колоссом северных варваров. Надо отбросить их в их льды, чтобы они не вмешивались в дела цивилизованной Европы. Балтийское море должно быть для них закрыто. Если русскому царю нужны победы, пусть он бьёт персов, но пусть он не вмешивается в дела Европы».
В возможность Наполеона осуществить свой замысел верили почти все. Графиня Анна Потоцкая писала: «Принимая во внимание число наций, следовавших под французскими знамёнами, самые скептические умы не могли сомневаться в успехе». На протяжении пяти лет Бонапарт под лозунгами «дарования народам гражданских прав и свобод» где дипломатией, а где вооружённым насилием создаёт грандиозную общеевропейскую конструкцию Pax Napoleoniсa. России она вроде не угрожает — в 1807 г. императоры Наполеон и Александр заключили Тильзитский мир. Однако эта конструкция постоянно расширяется на восток. В 1807 г. на русской границе создаётся Великое герцогство Варшавское, полностью зависящее от Наполеона. В 1809 г. похожая участь ждёт Австрию, что скрепляется ещё и браком Наполеона с Марией-Луизой Австрийской. Ну а в феврале 1812 г. в зависимость впала Пруссия.
Александр I в елейные песни об отсутствии угрозы не верил ни секунды. И сумел правильно использовать отпущенное ему судьбой время. Прежде всего, обезопасил империю с флангов. В 1809 г. по итогам войны со Швецией Россия получила Финляндию — тем самым граница была серьёзно отодвинута, а силы, некогда «стоявшие против шведа», высвобождались для активного участия в предстоящей кампании. На юге к маю 1812 г. срочно довели до конца войну с Турцией, длившуюся с 1806 г., получили Бессарабию и высвободившиеся армии. На обоих флангах выступали главные действующие лица будущей Отечественной войны. На юге — Михаил Кутузов, на севере — Михаил Барклай-де-Толли и Алексей Аракчеев.
Тут может случиться разрыв шаблона. Все ведь знают, что Барклай-де-Толли был безынициативен и, что называется, «слил» Наполеону весь первый период войны. А после сдачи Смоленска некие острословы переиначили его фамилию — дескать, «Болтает, да и только». А имя Аракчеева ассоциируется исключительно с жестокостью военных поселений и бессмысленной муштрой. Одним словом — «аракчеевщина».
Сети Барклая
На самом деле работа этого тандема стала залогом грядущей победы России. Согласно китайскому мыслителю Сунь-цзы, который считается асом военной стратегии, «Самое лучшее — разбить не армию, а замыслы неприятеля». Инструмент, без которого разбить замыслы невозможно, — разведка и контрразведка. Сделать работу разведки системной, создать аппарат, аккумулирующий и анализирующий информацию, — это заслуга Барклая-де-Толли. В январе 1810 г. он вступил на должность военного министра. И почти сразу же заработала «Экспедиция секретных дел при Военном министерстве». Структура занималась не только обработкой информации, но и агентурной работой. В районе западного пограничья, над которым нависали плоды «мирных европейских инициатив», была создана масштабная агентурная сеть. Маркиз Коленкур вспоминал, что Наполеон при въезде в Вильно встретил не радостную толпу горожан, а «несколько евреев и несколько человек из простонародья». Возможно, что среди этих евреев были те, кто откликнулся на призыв своего духовного лидера — ребе Шнеура Залмана бар-Боруха, основателя хасидского движения Хабад: «Мы не чувствовали того угнетения, какое в других царствах, даже и в самой Франции, бывало. Мы не только охранялись законом наравне с природными русскими, но и допущены были к правам и чинам, пользовались почестями и свободным отправлением веры нашей и обрядов даже в самом царствующем граде Санкт-Петербурге! Так усердствуйте же всеми силами услуживать российским военным командирам!»
Бонапарт обманутый
В первый период войны Барклай сумел привести в действие план, который он вынашивал давно. Ещё в 1807 г. Барклай наметил контуры грядущей войны: «В случае вторжения Наполеона в Россию следует искусным отступлением заставить неприятеля удалиться от операционного базиса, утомить его мелкими предприятиями и завлечь вовнутрь страны, а затем с сохранёнными войсками и с помощью климата подготовить ему, хотя бы за Москвой, новую Полтаву». В 1810 г. Барклай оформил всё в виде записки «О защите западных пределов России», адресованной императору. А летом 1812 г. срочно потребовалось привести этот план в действие. То есть вывести разрозненные русские армии из-под удара Наполеона, объединить их и отступать. Без информации, которая поступала к Барклаю от агентов, сделать это было невозможно.
А дальше выступает вперёд Алексей Аракчеев. Хороший полководец воюет не криком «ура», а лопатой, кашей и полушубком. «Генерал Мороз», равно как и «лейтенант Распутица», в кампанию 1812 г. били не только по французам, но и по русским. Ставка на грамотно организованное отступление и климат могла бы и не сработать, если бы во главе снабжения всей русской армии не стоял Аракчеев, к рукам которого не прилипло ни копейки казённых денег.
По большому счёту Наполеон, захвативший Вильно и рассуждавший о «северных варварах», на тот момент уже проиграл. «Я вижу только одно — массы неприятельских войск, — говорил Бонапарт. — Я стараюсь их уничтожить, будучи уверен, что всё остальное рухнет вместе с ними». Барклай, Аракчеев и Александр I были с ним согласны. И, строго придерживаясь курса на сохранение русской армии, провели величайшего завоевателя, как мальчишку. Едва перейдя Неман, он оказался втянут в чужую игру на чужой территории. А уже на следующий год русские войска нанесли Европе ответный визит.