Почему нам нужен Царь? И. Здравомыслов
Некоторые считают, что время, когда «имперская идеология» играла положительную роль, «безвозвратно ушло». Какой пророк или провидец указали им на это? Если и есть пророчества, отвечающие на данный вопрос, то все они утверждают обратное. Но как ссылка на известные...
Ушло ли в прошлое время православных империй?
Некоторые считают, что время, когда «имперская идеология» играла положительную роль, «безвозвратно ушло». Какой пророк или провидец указали им на это? Если и есть пророчества, отвечающие на данный вопрос, то все они утверждают обратное. Но как ссылка на известные в среде верующих пророчества у некоторых встречает идиосинкразию, сошлемся просто на здравое чувство православного человека.
Православный человек желает во всем видеть волю Божию. И в отрицательных явлениях современности, и в горькой нашей демократии он, конечно же, ее видит. Но желает видеть ее скорее преклоненной на милость. Когда он думает о своих сродниках по плоти, он хочет, чтобы они трудились во славу Божию. Наши сродники по плоти — вся наша страна, если мы о ней болезнуем.
И желание, обращенное на ближних, распространяется и на всю страну. Если я желаю защитить своих детей от растления, то, несомненно, хочу и чтобы все дети были защищены. Если порядок на моей улице мне представляется согласным с благим намерением Господа, то тем более порядок в стране. Большая ли это тайна — что и порядок на улицах (и в подъездах) не в последнюю очередь зависит от государственного строя? Вот откуда берется желание иметь Царя, а вовсе не от абстрактной «империофилии». Это едва ли можно вообще назвать идеологией, скорее — здравомыслием.
Но почему именно Царя? Во-первых, Царь уже как образ единоличной власти удерживает народ от многих преступлений. Во-вторых, мы хотим не какого-нибудь царя, а православного. Православный Царь, служа Богу, направляет свой народ к служению Богу. Поэтому, если спросят христианина: кому на земле ты хочешь служить? Министру? Президенту? Шефу транснациональной компании? Директору завода? Декану факультета? — он ответит: хочу служить Царю. А где твой Царь? Нету.
Святитель Николай Сербский пишет: «Где бы церковь ни отделилась от государства, там непременно пребывает в болезненном состоянии либо церковь, либо держава, либо же оне обе. Разделенные церковь и государство — это означает служение двум разным господам. А поскольку существует лишь один-единственный настоящий господин, которому можно сознательно и честно служить, т. е. Господь Бог, то значит, один из разъединенных и разделенных институтов — либо церковь, либо государство — должен служить противнику Божию, диаволу» (Сербский народ как раб Божий. 35).
Из этих слов видно, что в сущности церковь и государство — одно. Они различаются как клир и мир, как дело молитвенное и дело трудническое, как Литургия и братская трапеза по Литургии. Царство не заменит собой Церковь, ибо это будет царство без Церкви. Церковь не заменит собой царства, ибо это будет Церковь в рассеянии.
Наша убежденность в богоданности царской власти не голословна, но основана на учении Святых Отцов, Вселенских Соборов и литургике. Именно Вселенские Соборы, на которые любит ссылаться о. Петр, постановили, чтобы император безпрепятственно входил в алтарь через Царские Врата. Они наделили личность православного государя церковным статусом. Церковь определила помазывать его святым миром.
И мы не побоимся сказать, что монарх может быть земным главой поместной Церкви, не как «наместник Бога на земле», а как глава того живого одушевленного организма, в котором Церковь и государство совпадают, но действуют неодинаковым образом. В этом и состоит идея симфонии. Однако же последний Царь не восхотел царствовать над Церковью, а решил учредить патриаршество, для чего даже намеревался оставить престол. И у нас теперь есть Патриарх.
Справедливо будет, если будет и Царь.
Когда мы желаем восстановления монархии в России, то говорим о ее возрождении, величии. Но о каком именно величии России мы говорим? Разве не Христос поставляет Царей? Разве не у Него мы просим возродить величие нашей страны? Разве, наконец, не перед Ним мы каемся, в том числе и в грехе цареубийства? Только с большим непониманием или с большим лукавством можно утверждать, что «империофилия» отводит человека от Христа. Потому что мы желаем не какой-нибудь, абы какой, империи, а Империи православной, служащей одному Богу и отдающей в этом служении все свои людские ресурсы, которые ныне растрачиваются на обслуживание капитала, к тому же приобретенного нечестным путем.
Святитель Николай Сербский первый учредил почитание последнего русского Царя и велел написать его изображение на церковной стене уже тогда, когда он еще не был прославлен. Он был убежденным сторонником православной монархии как в России, так и у себя в Сербии. Он дает нам и богословское обоснование этой политической идеи.
«Святой Савва так постановил и утвердил, чтобы АРХИЕПИСКОПУ СЕРБСКОМУ БЫТЬ ПЕРВЫМ СЛУГОЙ ХРИСТОВЫМ В ЧИНЕ ДУХОВНОМ, А КОРОЛЮ СЕРБСКОМУ — ПЕРВЫМ СЛУГОЙ ХРИСТОВЫМ В ЧИНЕ ГРАЖДАНСКОМ. А коли архиепископ слуга Христов, то слуги Христовы и все священники, и коли король слуга Христов, тогда слуги Христовы и все чиновники, военные и гражданские. Вся иерархия духовная должна служить Христу, и вся иерархия военная и штатская должна тоже служить Христу. Итак, не только церковь находится на службе у Христа, но и государство, причем государство — ничуть не в меньшей степени, чем церковь, и король — ничуть не в меньшей степени, чем архиепископ» (Сербский народ как раб Божий. 22).
Сегодня перед нами поставлена задача отстоять державу, в которой, что бы ни говорили наши недоброжелатели и обличители, мы были счастливы. Мы не покушаемся немощной десницей, по выражению свт. Игнатия (Брянчанинова), остановить Божественное определение времен и сроков; напротив, ждем, когда это определение исполнится. Но если еще определено Русскому Царству возродиться, то мы сами должны быть к этому готовы. В этой постоянной готовности — наше бдение как народа и поколения.
В последовании в Неделю Православия есть такие слова: «Помышляющим, яко православные государи возводятся на престолы не по особливому о них Божию благоволению, и при помазании дарования Святаго Духа к прохождению великаго сего звания в них не изливаются: и тако дерзающим противу их на бунт и измену, яко Гришке Отрепьеву, Ивану Мазепе, и прочим подобным, анафема, трижды».
Итак, мы ожидаем не какой-то политической реформы или превращения нашей гламурной демократии в гламурное царство-государство с лубочным царем и безродной элитой во главе. Мы ожидаем «особливого Божия благоволения», которое будет явным и недвусмысленным торжеством правды на русской земле.
И. Здравомыслов.
Источник: «Русский монархист»