"Он не один такой": Отец Андрей Ткачёв после дела Фургала дал совет отстраниться от власти

Медиаполе российское было потревожено такой резонансной новостью об аресте губернатора Хабаровского края, который обвиняется в целом ряде заказных убийств, исполненных, приведённых в исполнение. Который был таким крупным монополистом, оседлавшим там деревянный, металлический, рыбный и прочие бизнесы Хабаровского края. Территория которого, по словам Владимира Вольфовича Жириновского, к партии которого принадлежал сей губернатор, больше целого ряда европейских стран. Неважно. За моей спиной на видеополе основатель, освоитель, Муравьев-Амурский, этого края. Вместе… усилиями, кстати говоря, не только светских властей, но и Иннокентия Московского, это апостол Сибири и Дальнего Востока, эти земли были освоены.

Всё, что по Амуру, те земли, которые, в принципе, Китай считал своими, они были освоены и приведены в согласие с общим телом российской государственности. Но я, собственно, о чём сегодня хотел бы сказать? Дело в том, что наши враги, а у нас есть много врагов, я имею в виду церковных врагов, информационных врагов, как только пошла информация о взятии под стражу губернатора, опубликовали целый ряд материалов на своих сайтах, где они изображают его в церкви. В кафедральном соборе города Хабаровска-на-Амуре. Где он как вип-персона стоит и внимает каким-то похвальным речам местного архиерея. Это расписывалось в том виде, что, дескать, пожалуйста – сервилизм, заискивание перед властью. Вот эта тревога о нашем имидже, собственно, заставляет меня говорить.

Я, конечно, и не судья, и не прокурор… Я просто буду смотреть, следить за историей, смотреть, что скажет наш самый справедливый в мире суд. Но вот эта тема меня интересует по-настоящему. А именно. Любая власть рождает возможность злоупотреблений. И редкая душа избегает воспользоваться этой возможностью. И чем выше власть, тем больший ресурс и диапазон возможных злоупотреблений, тем больший соблазн. А души у всех примерно одинаковы – слабы и падки на элементарное: на власть и на всё остальное, с ней связанное. Так вот, в данных условиях необходимо Церкви дистанцироваться от власти, не разрывая с ней связи совсем.

Конечно, каждый епископ должен знать мэра города, в котором он живёт, и губернатора края, в котором находится. Конечно, у них есть некие общие интересы, их интересует общий здоровый климат жизни общества в этом регионе, их интересует уменьшение преступности, увеличение рождаемости, чистота на улицах, работающие школы и спортивные секции. Это всё входит в круг их общих интересов. Интересуют общенациональный и межнациональный мир, поскольку у нас нет моноэтнических регионов. То есть нужно встречаться, нужно общаться, нужно знать друг друга. Но, вот, превращать это знание, дружбу и знакомство в то, чтобы там, например, награждать человека ни за что церковными медалями, девальвируя тем самым само понятие церковной награды, просто за красивые глаза вешать на грудь человеку орден там Сергия Радонежского нельзя. Человек, может быть, даже не знает, кто такой Сергий Радонежский. Он просто представитель власти. И вообще, сближать дистанцию между нами и властью нужно весьма осторожно, если вообще сближать её. Потому что уважают-то на расстоянии. Ближе знаешь – меньше чтишь, есть такая английская поговорка. И мы по истории знаем, что заговоры на монархов, на высоких особ плетутся из кулуаров самих монархов и высоких особ.

Народ издалека уважает монарха. А вот те, кто горшки выносит из-под его кровати, и являются участниками заговоров и распространителями сплетен. Поэтому сокращение дистанции между Церковью и властью – это очень опасная вещь. Мы, собственно, и в революции были наказаны за слияние Церкви с государством. Мы жестоко пострадали за то, что были неразделимы. И нам сегодня нужно иметь некую такую уважительную дистанцию, любить друг друга, но тем не менее делать это на расстоянии. И если какой-то человек, например, облеченный высокой степенью власти, например, принадлежащий к Генеральной прокуратуре или к Министерству образования, здравоохранения, или губернатор, или мэр, кто-нибудь ещё, захочет помолиться, то пусть приходит в храм как простой богомолец. Не нужно превращать его в вип-персону, не нужно направлять на него софиты, собирать целый пул журналистов и освещать это как какое-то великое событие. Он, может быть, первый раз пришёл в храм. Он, может быть, не знает наизусть молитву "Отче наш". Может быть, за ним тянется шлейф самых разных нехороших дел, которые потом раскроются. Может быть, он уже "под колпаком у Мюллера". И, может быть, скоро это всё вспухнет и вскроется. А ты тогда кем будешь как бы? Мы все тогда кем будем? Мы покажем себя людьми, которые совершенно не понимают жизни. Которые не прощупывают болезни, которые не ощущают опасности, которые васьваськаются со всяким человеком, который почему-то высоко залез.

Власть – это опасная вещь, она сегодня здесь, завтра там. "Война, ваша светлость, дурная игра, сегодня победа – завтра дыра". Есть такая французская песенка времен осады Ла-Рошели. Значит, поэтому меня тревожит здесь, как дальнейшие процессуальные действия будут совершаться, надеюсь, по всей строгости действующего законодательства. И, наконец, мы догадываемся, что он не один такой, на самом деле. Мы имеем смутные догадки, что он не один такой. А нам как Церкви необходимо иметь благоразумную дистанцию с внешними. И не делать неверных шагов, особенно на глазах у наших людей, из которых далеко не все симпатизанты Церкви нашей.

Есть люди, явно ищущие всякий повод для того, чтобы укусить нас и осудить. Нам нужно не расстилаться шёлковой дорожкой перед всякими представителями власти. Любящий молиться представитель власти пусть приходит в храм на правах общего богомольца. Вот это я хотел заметить, не в обиду никому, как бы на будущее всем нам. Потому что столько уже на нас льют и за столькое нас кусают, что жалко Святую Церковь, за которую Христос умер.