Как проиграли мир: последняя осень
После Хасавюртовских соглашений 31 августа 1996 года события в Чечне вроде бы развивались в правильном направлении. В Грозном еще после Атагинских соглашений 22 августа была организована Центральная объединенная комендатура. Комендантами были Асламбек Исмаилов (бывший зам Басаева по Буденновску) и генерал-майор Геннадий Шпигун, в ходе первой чеченской войны заведовавший тут местами заключения. Комендатура находилась у стадиона, потом чеченские и российские бойцы даже показательно играли в футбол. Здесь же, на стадионе, перед теми и другими выступал Юрий Шевчук.
«Последняя осень» предвещала зиму. Через три с небольшим года Асламбек Малый погибнет на минном поле, выводя боевиков из окруженного Грозного. А Геннадия Николаевича, похищенного 5 марта 1999 года из самолета в Грозном, уморят той же зимой 2000-го в горах, в чеченском «пенитенциаре».
Победив войну в августе 1996-го, за три года после Хасавюрта мы проиграли мир: в августе 1999-го началась вторая чеченская война.
Как такое стало возможным?
Да, было мирное соглашение. Но плана дальнейших действий не было. То есть самое простое - вывод российских войск из Чечни, - с этим было понятно. «Федералы» это могли, «ичкерийцы» этого хотели.
А что дальше? Как восстанавливать разрушенную Чечню? Как восстанавливать и поддерживать правопорядок? Как искать пропавших, освобождать насильственно удерживаемых? А ведь это - поиск и освобождение - было предусмотрено соглашениями.
Военные, ФСБ, Совбез - никто не понимал, как это сделать. Быть может, был какой-то план у Александра Лебедя? Но его 17 октября 1996 года уберут с поста главы Совбеза, заменят Иваном Рыбкиным, за которым стоял Борис Березовский.
Хотя вряд ли, - представители Совбеза, более чем мотивированные люди (например, полковник Вячеслав Пилипенко), пытались что-то делать, но у них не было ни средств, ни плана, ни должного информационного обеспечения. Когда в представительстве Совбеза в том октябре на несколько дней отрубилась спецсвязь, этого никто не заметил. Все катилось «по наклонной», а политики в Москве стремились поскорее забыть о неприятных чеченских делах.
* * *
Кажется, все согласны с тем, что основная причина провала мирного процесса в Чечне – волна похищений людей с целью выкупа. А некоторые даже уверены в том, «кто виноват»: российские спецслужбы, якобы организовавшие похищения, и лично Борис Березовский, плативший выкуп.
Да, действительно, Березовский заплатил большие деньги похитителям двоих «своих» людей – корреспондентов телеканала ОРТ Романа Перевезенцева и Вячеслава Тибелиуса: их захватили 19 января и освободили 19 февраля 1997 года.
Да, эти деньги пошли похитителям и закономерно вызвали новые похищения людей с целью выкупа: раз платят, чего ж не хитить?
Да, это была порочная логика «эффективной политики» Березовского и ему подобных: работать с теми, кто «даст результат» сейчас, кто держит и освободит заложников, не заботясь о том, что тем самым они ослабляют законную власть и поддерживают криминал.
Одно важное обстоятельство: в январе 1997 года похищения людей уже стали массовым явлением. И зам секретаря Совбеза России Борис Березовский лишь поддержал уже поднявшуюся волну.
В конце января 1997-го в Грозном знакомый с грустью рассказывал мне: «Мы, чеченцы, вообще – люди увлекающиеся. Если один чем-то занимается, и у него получается, то другие тоже хватаются. Когда в 70-х в Чечне (а тогда была жуткая скрытая безработица - А.Ч.) на «шабашку» ездили, каждый хотел в бригаду, поехать на «шабашку». Когда в перестройку кооперативы организовывали – все хотели кооператив организовать. Когда в 92-м авизо «рисовали» – все искали, где можно раздобыть бланк. Когда воевать пошли – все воевать пошли. А сейчас все друг друга спрашивают: «нет ли у тебя какого-нибудь «жирного», чтобы похитить?»
Волна уже поднялась.
* * *
Это два разных периода: в ходе войны пленные не имели коммерческой цены, однако имели большое значение для обмена на «своих».
Когда шла война, до осени 1996-го, похищали очень разных людей. Какие-то похищения можно было списать на шпиономанию. Чаще же захват пленных и похищения заложников имели целью возможный обмен на своих задержанных: их не на кого было бы выменивать в ходе войны, если бы не было пленных и заложников.
Так, вдову Джохара Дудаева Аллу и ее охранника Идигова задержали в Нальчике в начале июля 1996 года. Трое суток Алла Дудаева находилась в распоряжении майора ФСБ Александра Литвиненко, который ее допрашивал, и много чего ему рассказала. А потом ее и Идигова обменяли на священника, отца Сергия Жигулина, представителя отдела внешних церковных сношений Московской патриархии. В январе 1996-го отец Сергий был захвачен вместе с настоятелем грозненского храма Архангела Михаила отцом Анатолием Чистоусовым, когда они приехали на переговоры об освобождении двоих пленных солдат из 245-го мотострелкового полка.
Это противоречило всему, что говорила официальная пропаганда, оправдывая «разоружение незаконных бандформирований»: мол, это были захваты ради денег, ценностей, наркотиков и так далее, - всей этой риторике.
* * *
Почему же началась торговля людьми (подробнее см. в книге «Неизвестный солдат кавказской войны»)? С лета 1995 по осень 1996 года шли, прерывались, возобновлялись переговоры между российскими и чеченскими представителями по обмену пленными и поиску пропавших без вести. Было два огромных списка, - как с одной стороны, так и с другой, - примерно по тысяче человек. Поскольку списки и для той и для другой стороны отчасти готовили мы, люди из «группы Сергея Ковалева» и «Мемориала», я немножко знаю этот сюжет.
Чеченские представители предъявили на эти переговоры свой список, примерно на 1300 пропавших. Чеченские представителя говорят: мол, они, возможно, сидят где-то в тюрьмах. Но мы-то знаем: найти, освободить, обменять никого из них нельзя - всех таких задержанных и исчезнувших не прячут в «секретных тюрьмах»: их держали в ямах или на незаконных «фильтрапунктах», допросили, пытали, убили, закопали.
На этих переговорах российские офицеры, изображающие простых штабистов или представителей управления политико-воспитательной работы, получают эти списки. Что им делать? Они ведь тоже знают, где примерно, по какую сторону травы находятся эти исчезнувшие. Только это, во-первых, тайна за семью печатями. А, во-вторых, где они точно зарыты, неизвестно.
И российские представители раз за разом посылают списки в ГИЦ, Главный информцентр МВД России: «а не сидят ли эти тысяча с чем-то человек в российских тюрьмах, нельзя ли их оттуда освободить, чтобы обменять»? И каждый раз ГИЦ им отвечает: «Знаете, у нас таких людей нет!» Раз за разом.
Наконец, по-видимому, сотрудникам ГИЦ МВД надоедает раз за разом заниматься этой «обезьяньей» работой, и они просто-напросто делают полную выборку всех уроженцев Чечни, находящихся в СИЗО и колониях. По сути, список всего чеченского криминала, сидящего в российских тюрьмах и лагерях. Они посылают этот список в Грозный группе, ведущей переговоры: мол, «возьмите и нас больше не беспокойте!»
Что неизбежно произошло с этим списком дальше?
Разумеется, он «утек» к чеченским переговорщикам, а от них – всем заинтересованным лицам. Не мог не утечь!
«Это хуже, чем преступление, - это ошибка!» Бюрократическая ошибка, которой не должно было быть, стала «триггером».
А дальше – неизбежное. Не нужно было иметь даже две извилины - достаточно было одной, чтобы сделать вывод: «ага, значит, можно обычных бандитов менять на пленных солдатиков!» Для этого было достаточно получить себе в распоряжение этих солдатиков.
Так пленные обрели коммерческую цену. И с этого момента началась перекупка пленных для обмена на реальных бандитов.
* * *
А потом пошла волна похищений уже специально под выкуп или специально «под освобождение» сидельцев.
Один пример - Артур Курмакаев, он же Артур Денисултанов, он же Артур Кринари - известный причастностью к покушениям на противников Рамзана Кадырова. В 2017 году в Киеве пытался убить Адама Осмаева, командира чеченского «батальона имени Джохара Дудаева», а двенадцать лет назад, в 2008-м, склонить к возвращению в Чечню из Австрии Умара Исраилова, впоследствии убитого. В 90-х Денисултанов был известен в «бандитском Петербурге» по кличке «Динго», даже на телевидение ходил. Как-то он попытался похитить директора мясокомбината, чтобы получить выкуп - 300 тысяч долларов. Однако незадачливые киднепперы похитили не директора, а водителя директора. Возможно, у жены директора мясокомбината хватило бы денег на выкуп. Но у жены водителя денег не было, она обратилась в милицию, и «Динго» задержали. А потом освободили путем обмена на специально похищенного в Ингушетии российского военнослужащего.
Это была классическая, эталонная схема того времени.
* * *
Так, осенью 1996 года была запущена машина торговли людьми, машина похищения людей. Как это часто бывает, вряд ли намеренно.
Зимой 1994-1995 годов первая чеченская война начиналась как якобы «разоружение незаконных бандформирований». Два года спустя сработал самосбывающийся прогноз: бандформирования, занимавшиеся похищениями людей, получали в Чечне все большее и большее влияние. Еще через три года началась вторая чеченская война, «контртеррористическая операция».