Как предрассудки против женщин лишили Русь царицы и покоя

В царские палаты Ирина попала почти случайно. Чтобы стать женой царя, девушка тогда должна была участвовать в смотре невест. Ирина его не проходила. Её дядя, Дмитрий Годунов, став царским постельничьим (звание, дававшее право на заседание в боярской думе!), взял в царские палаты племянника Бориса и племянницу Иринку. Так Годуновы и росли там, возле царевича Фёдора, чьей женой Иринка потом и стала: присмотрелся до всяких смотров.

Муж, кабы был не царевич, вряд ли был хорош. У Фёдора было ассиметричное лицо, характером он был очень тих и застенчив, поступью неровен и, возможно, был немного умственно отсталым: почти всегда, почти всем кротко улыбался, отвечал на вопросы простодушно. Впрочем, может быть, сыграли роль природная робость и отсутствие воспитания. Готовили ведь к трону другого сына Грозного, Ивана. Да Иван от отравления умер, проболев больше недели.

Фёдор Иоаннович

Зато любил молодую жену Фёдор беззаветно, слушался её во всём и отношение своё переносил и на её брата с дядей. С Ириной был ласков необычайно, но, вот беда, с детьми у них не получалось. Одна дочь, Феодосия, родилась после почти двадцать лет брака и та умерла рано. Остальные беременности заканчивались выкидышами или мертворождением. Как выяснилось много позже её смерти, у Годуновой был неправильно развит таз. Влияния Ирины на мужа и государственную жизнь её неплодность не уменьшала. 

Ещё когда Фёдор вступил на царство, она решила стать ему соправительницей. И стала. Молодая царица, не слушая ропота бояр, принимала иностранных послов, посещала заседания думы, ставила свою подпись возле подписи мужа на документах. Она активно переписывала с патриархом Александрийским и единовластной правительницей Англии, королевой Елизаветой — обращаясь к ней, как к сестре.

Чтобы заручиться поддержкой церкви, Ирина потратила немало сил, добиваясь признания Русской православной церкви как отдельного патриархата, и усилия её увенчались успехом. В Золотой царицыной палате приняла она патриарха Константинопольского, приехавшего, чтобы учредить отдельную патриаршую кафедру. Состоялся обмен любезными речами, и это был первый (!) случай публичного выступления русской царицы в истории.

Неспособность Ирины родить вызывала ропот. Ещё в своём завещании Грозный указал, что в таком случае Фёдор должен будет взять другую жену, Ирину Мстиславскую. Годуновы позаботились о том, чтобы выполнить завещание было нельзя: насильно постригли Мстиславскую в монахини. Но для упрочения положения Годуновой, а значит, и её близких нужен был наследник от царя.

Борис Федорович Годунов

Борис, отчаявшись, в большой тайне выписал из Англии умелую акушерку — чтобы она вела беременности Ирины и принимала её роды. Он также письменно консультировался с лучшими английскими врачами. Связь эта с иноверцами вскрылась и возмутила бояр до глубины души. Как можно православного царевича отдавать в руки еретикам? Страшно подумать, как его попортят...

В другой раз Борис буквально подставил Ирину, когда заболел царь Фёдор. Не веря в то, что Ирина сможет удержать престол, он тайно начал вести переговоры о свадьбе сестры с австрийским принцем — с тем, чтобы принц получил бы московскую корону. И эта переписка вскрылась. Царь выздоровел, а скандал и недоверие бояр остались.

Хотя на стороне Ирины был русский патриарх и часть дворянства, всё же среди бояр нашлись те, кто решился на заговор. Взяв в сообщники митрополита московского, заговорщики явились к царю с требованием развода. И это был единственный случай, когда блаженненький Фёдор Иоаннович проявил твёрдую волю. Разводиться он наотрез отказался, хотя ситуация была на грани бунта. Митрополита за дерзость он лишил сана и сослал в дальний монастырь. Сослали с глаз долой также князя Василия Шуйского и княгиню Марфу Татеву как самых активных заговорщиков. Ирина ещё на двенадцать лет осталась царской женой.

Умерев, царь Фёдор не оставил ни сына, ни завещания. Умирая, он о Руси, собственно, не думал — только о том, что жена остаётся теперь в опасности. Умолял её после его смерти уйти в монастырь, опасаясь, видимо, убийства боярами. Но Годуновы представили боярам грамоту с совсем другой царской волей: дескать, оставляет после себя Фёдор на престоле Ирину. Бояре сделали вид, что поверили, и царице присягнули. Будучи людьми неглупыми, они боялись междоусобицы или того, что трон захватит «нечестивец» Борис. Царица лучше.

Патриарх Иов, который, несомненно, за свой сан был безмерно благодарен царице, учинил неслыханное новшество — приказал в церквях провести богомолие за государыню. За бабу! Никогда такого не было, записывали взволнованные, а то и возмущённые летописцы. Ревнители благочестия открыто называли действия Иова как бесстыдство и посягательство на святую церковь.

Борис был прав в своих опасениях. Женщина ещё не могла удержать престол. Неделю Москва шумела, и с каждым днём всё больше вызревал бунт. Страстное желание править Ирины натолкнулось на угрозу кровавой бойни, на полное неприятие даже самого нищего и грязного оборванца видеть над собой на престоле женщину. С активностью Ирины в политике готовы были мириться, пока она оставалась приложением к царю, его, в некотором роде, продолжением — как скипетр продолжает его руку. Тогда каждое её слово принадлежало как бы мужу, поскольку вся она принадлежала ему. Но женщина на царстве...

Скульптурная реконструкция по черепу

Ирина пробыла царицей едва неделю. Через неделю она вышла на Красное крыльцо и объявила огромной, ощетиненной, озлобленной толпе, что уходит в монахини. После царицы заговорил Борис Годунов и заявил, что берёт на себя правление. То, чего боялись бояре и чего пытались избежать, присягая царице, произошло, потому что простой народ во всей ситуации видел только женщину, которая дерзнула сесть на престол, предназначенный мужчине.

Ещё через два дня Ирина постриглась. Через месяц её брат стал царём. Через пять лет Ирина умерла. Через год после её смерти на Москву двинулся с польскими войсками Лжедмитрий I. Случилось всё то, что миновало бы, сумей толпа смириться с женщиной на царстве.