Рожденные побеждать. Истории олимпийских чемпионов фронтовиков
Читая биографии фронтовиков-спортсменов, невозможно представить, где они находили столько мужества штурмовать все новые и новые высоты. Двукратный олимпийский чемпион, пятикратный победитель чемпионатов мира и Европы — этих спортивных титулов уже достаточно для того, чтобы навсегда остаться в памяти потомков. Но прославленный советский тяжелоатлет Аркадий Воробьев, помимо завоеванных на помосте спортивных званий, являлся ещё успешным тренером, доктором медицинских наук, профессором, ученым и писателем. И участником Великой Отечественной войны, награжденным медалью «За отвагу» и орденом Отечественной войны II степени.
От вагонеточной оси к Олимпиаде
В своей автобиографической книге «Сильные мира сего» Воробьев вспоминает, что мечтал стать военным ещё в детстве, сказались прочитанные книги о русском полководце Александре Суворове. Романтика военной жизни впечатлила десятилетнего Аркадия, и он начал серьезно готовиться к будущей профессии — закаляться, бегать на лыжах в непогоду, приучать себя к дисциплине. Но юность закончилась в 17 лет, когда Аркадий учился в восьмом классе школы. Началась война.
«Когда Левитан перечислял по радио оставленные города и села, мне становилось страшно, — вспоминает Аркадий Никитич в своей книге. — Сердце словно попадало под пресс, который все туже и туже закручивала вражеская рука. Я был уже не мальчишкой: грудь колесом, крепок, силен. А в стране шла война. Кругом были беженцы, соседи получали похоронки. Фронт захлебывался в крови. А я, крепыш и здоровяк, упорно готовивший себя к военной службе, как ни в чем не бывало продолжал ходить в школу, доказывать теоремы, учить наизусть стихи. Однажды, вернувшись из школы, я увидел на столе мокрый от маминых слез серый кусочек бумаги — повестку в военкомат. У меня словно камень с души свалился. Настал мой черед».
СССР. Москва. 14 сентября 1960 г. Советский тяжелоатлет, двукратный Олимпийский чемпион Аркадий Никитич Воробьев (второй справа) во время раздачи автографов. Валентин Мастюков, Валентин Соболев/ТАСС
Аркадий Никитич вспоминает, что уже представлял себя на фронте, солдатом советской армии с пистолетом-пулеметом в руках, но после медосмотра вчерашнего школьника определили во флот. Воробьев надеялся, что теперь-то примет непосредственное участие в боевых действиях, но оказался сначала на курсах молодого краснофлотца в Кобулети, а после — в школе водолазов в Геленджике.
«На фронт мне удалось попасть только перед самым концом войны. Первой операцией, в которой я участвовал, было десантирование. Темной ночью на катерах мы вошли в устье небольшой реки в Бессарабии. Ждали встречного огня, но без всяких помех мы высадились на берег и начали разоружать потрепанные и деморализованные немецкие части. Из Бессарабии нас на бронекатерах перебросили в Румынию, где мы помешали фашистам взорвать румынские военные корабли. Из Румынии попали в Болгарию. Встреча, которую нам оказали, до сих пор стоит у меня в глазах», — пишет Воробьев в книге «Сильные мира сего».
В Болгарии советских солдат встречали с цветами и со слезами счастья на глазах. «Нас обнимали, качали, целовали. Люди плакали от радости, подходили, трогали наши бушлаты, словно хотели убедиться, что мы им не привиделись, что мы действительно пришли. Тогда я впервые почувствовал себя не просто Аркадием Воробьевым, а посланцем своей страны. Там, в Болгарии, и закончилась для меня война», — вспоминает Аркадий Никитич.
На самом деле следы войны ещё надолго остались как с ним, так и со всей страной. В 1946 году Воробьев начинает работать водолазом в одесском порту, который был практически разрушен подрывными немецкими командами, а все морское дно осталось завалено снарядами, обломками техники.
«В акватории таились мины, их мы должны были находить и уничтожать. Как-то в солнечный день я брел сквозь зеленый подводный полумрак и увидел какой-то продолговатый предмет. Подошел поближе — мина со стабилизатором, в длину она была метра три. Страха не было, если мина магнитная, то она мне не страшна. А впрочем, кто ее знает, какой в ней механизм. Взрываются и от шума винтов, и от толчка, и на первый раз, и на десятый. Сколько уж раз баржи с пневматическими устройствами бороздили гавань — а корабли все равно продолжали подрываться…» — пишет Воробьев.
Пятикратный чемпион мира по тяжелой атлетике Аркадий Воробьев (Свердловск). Фото Валентина Черединцева и Валентина Мастюкова (Фотохроника ТАСС)
Именно в порту будущий олимпийский чемпион и открыл для себя тяжелую атлетику, глядя на то, как матросы вместо штанги поднимали ось от вагонетки с колесами. Друг позвал водолаза в Одесский клуб тяжелой атлетики, ставший первым шагом к спортивным вершинам.
«Многих удивляет, что мне удалось кое-чего достичь. В 21 год пора заявлять о себе на первенствах страны и мира, а не ходить в новичках, я же в этом возрасте только впервые увидел настоящую штангу. До флота ни одного тренера не видел в глаза, а о существовании тренировочных планов и методики даже не подозревал», — так описывает Воробьев начало своего спортивного пути.
Первым успехом начинающего спортсмена стала победа на чемпионате Черноморского флота, где Воробьев по сумме троеборья набрал 290 кг. К 1949 году, когда закончился срок военной службы, Аркадий Никитич уже стал мастером спорта СССР, в 1950 году выиграл чемпионат страны с мировым рекордом, а еще через два года завоевал бронзовую медаль на Олимпийских играх в Лондоне. После этого советский тяжелоатлет не знал поражений — пять подряд побед на чемпионатах мира, золотая медаль на Олимпиаде 1956 года в Мельбурне. В 34 года Воробьев получил тяжелейшую травму — отрыв приводящей мышцы бедра, и, казалось, на этом карьера спортсмена должна была бы завершиться. Но он не сдался и в 1960 году завоевал второе олимпийское золото.
Пять лет для золота
На Олимпийских играх в Мельбурне в 1956 году сборная СССР по борьбе уверенно выиграла командный зачет, завоевав 13 медалей (шесть золотых, две серебряных и пять бронзовых наград). В греко-римской борьбе в категории свыше 87 кг олимпийским чемпионом стал 31-летний Анатолий Парфенов — спортсмен с удивительной судьбой, который за пять лет до Игр-56 впервые вышел на борцовский ковер.
В детстве маленькому Толе было не до занятий спортом. Он рано остался без отца и уже в шесть лет помогал матери вести хозяйство. Как только подрос, стал работать в колхозе, потом выучился слесарному делу и устроился работать на ткацкую фабрику. В июне 1941 года Парфенову было всего 15 лет. Уже тогда он отличался высоким ростом и физической выносливостью, что помогло обмануть военкомат, прибавить себе возраст и записаться добровольцем на фронт.
Анатолий Иванович стал пулеметчиком в пехотных войсках. Как вспоминал потом, именно там воспитал в себе волю и характер, ведь солдатам приходилось проходить по 40−50 км пешком, неся на себе пулемет, а зачастую после такого перехода приходилось сразу вступать в бой и успеть окопаться, зарыться в землю. В октябре 1943-го Парфенов форсировал Днепр в составе 69-й гвардейской стрелковой дивизии. Переправа осуществлялась под обстрелом вражеских войск, многие советские солдаты так и не смогли добраться до берега.
«Отец тогда решил, что в первую очередь научит своих детей плавать. Поэтому я и две мои сестры с самого детства ходили в бассейн. Он говорил, что на той переправе много людей погибло именно из-за того, что не умели плавать», — так об этом эпизоде много лет спустя рассказывает Владимир, сын Анатолия Парфенова.
Во время операции Анатолий Иванович был контужен и получил серьезное ранение руки, попал в госпиталь. После выздоровления Парфенова отправили в танковое училище, после которого он возвращается на войну уже как водитель танка Т-34.
«Рассказывал, что, когда он был танкистом, им давали 100 грамм и паек на три дня. Так он этот паек съедал сразу, а потом два дня не ел. И мысль у него в это время была такая: «А если меня завтра убьют, так и паек не нужен будет, а так хоть какое-то время сытый», — такими воспоминаниями Владимир Парфенов поделился с пресс-службой Федерации спортивной борьбы России.
В составе в 108-й танковой бригады Анатолий Иванович воевал в Польше, но снова был тяжело ранен — контузия, три осколка в голове, простреленное бедро. Хирурги спасли жизнь, но сумели извлечь только один осколок. Несмотря на ранения, Парфенов возвращается на фронт, чтобы принять участие в битве за Берлин и расписаться на стенах Рейхстага.
После войны Анатолий Иванович вернулся в родной подмосковный район, снова начал работать на ткацкой фабрике. Интересовался боксом и борьбой, думал, как бы начать заниматься, но летом 1951 года все решил случай. Парфенов приехал в столицу на матч футбольного «Динамо», но зашел в зал, где свои тренировки проводили борцы. По воспоминаниям одноклубников, тренер «Динамо» Андрей Гордиенко попросил Парфенова поднять штангу весом 85 кг, которую Анатолий Иванович без видимых усилий поднял на вытянутых руках. Первое время начинающий спортсмен был вынужден добираться в Москву на тренировки из родного поселка, а это 10 км пешком и 1,5 часа на электричке, но ни это, ни ранения, ни слишком взрослый возраст не помешали будущему чемпиону.
«Родился в рубашке. Имею пять дырок, два тяжелых ранения, контузию. Мне повезло, видимо, или стремление это было, но рука-то кривая, конечно. Все ранения были с тяжелыми осложнениями. Осколки в голове, три дырки в голове, правое колено, правая рука. Но тем не менее прочитал Поддубного и «Боксеры и бокс» Непомнящего — и как-то увлекся этим», — вспоминал потом Парфенов.
В 1954 году Анатолий Иванович впервые стал чемпионом страны, в олимпийском 1956 году на первенстве СССР занял только третье место. Но тренерским решением именно он отправился на Олимпиаду в Мельбурн, где завоевал золотую медаль — еще одну награду к полученным ранее за военные подвиги ордену Ленина и орденам Отечественной войны I и II степеней.
«Баржа не выйдет в море…»
Оба предыдущих героя начали всерьез заниматься спортом только после войны, но на полях сражений тогда оказались и те, кто летом 1941-го уже не первый год шел к своей спортивной мечте. Среди них семикратный олимпийский чемпион, трехкратный чемпион мира по спортивной гимнастике Виктор Чукарин, который влюбился в спорт ещё в школе.
Сначала, как у любого советского мальчишки, в голове у него был только футбол. Но летом 1937 года, воодушевившись гимнастическим представлением перед футбольным матчем, Виктор решает стать гимнастом. Самодельный турнир, тренировки с друзьями, но после школы Чукарин поступает в металлургический техникум.
Гимнастика не заброшена — студент техникума начинает посещать местную гимнастическую секцию, где его успехи отмечает тренер. Постепенно любовь к гимнастике побеждает, и Виктор забирает документы из металлургического, поступает в Киевский техникум физической культуры. Там он начинает тренироваться вместе с Аджатом Ибадулаевым — будущим чемпионом СССР, и все складывается как нельзя лучше. Лето 1941-го Чукарин встречает в статусе победителя республиканского первенства. В этот год гимнаст заканчивает обучение в техникуме, дописывает выпускную работу «Заводской спортивный комбинат» и, кажется, знает, что ждет его в будущем. Все планы рушатся 22 июня 1941 года.
Буквально вчера студенты техникума физкультуры волновались перед сдачей экзаменов, спорили о будущем, рассуждали о работе. Но после страшной новости все прошлые тревоги кажутся незначительными, а волнения из-за оценок — смешными.
«Давно прошел этот день, но никогда не сгладиться ему в памяти не у меня одного, а во всей памяти народной, — пишет Чукарин. — Растерянный, не сразу понимая суть происшедшего, с новеньким пальто, за которым я ездил в магазин, стою возле репродуктора. На моем столике лежит пригласительный билет на открытие нового киевского стадиона и новенький хрустящий аттестат. Выхожу из дому. Рядом с багрянцем заката вспыхивают сполохи пожарищ. Идет война, идет на нас!»
Виктор уходит на фронт добровольцем, служит в артиллерии, в 289-й стрелковой дивизии. Но уже осенью 1941 года он, раненый и контуженный, попадает в плен после боя под Полтавой. Ему предстоит пройти через 17 концлагерей, от Зандбостеля до Бухенвальда.
Через лагерь Зандбостель во время войны прошло более 300 000 человек, военнопленные разделялись на бригады, обслуживали сельское хозяйство, промышленность. Раненые, истощенные и страдающие авитаминозом, многие погибали.
«Все дальше и дальше от меня и недавние планы, и мирная жизнь, и полученный на пороге войны диплом с отличием. Понадобится ли он тебе, узник № 10491, который сегодня вместе с заточенными сюда югославами роет огромную, словно котлован, могилу или с пяти утра идет убирать хлеба у богатого хозяина — землевладельца? — так описывает Чукарин свои мысли в тот момент. — Но и сюда доносился сквозь огонь и грохот голос Москвы. И, словно тень рассвета на темном ещё горизонте, возникала надежда».
Накануне победного мая 1945-го Чукарин чудом избежал гибели.
«Привели нас в портовый городок Везермюнде. Трое суток продержали под конвоем на причале, а потом погнали на многотонную баржу и отбуксировали в открытое море. Зябко жмемся друг к другу в холодной темноте сырого трюма. По-прежнему получаем кипяток и свои 200 грамм хлеба. Наша обвешанная минами баржа должна пойти на дно Северного моря с официальной версией «торпедирована вражеской подлодкой», — так рассказывает об этом Чукарин в своей книге. Баржа с военнопленными в последний момент была спасена союзными войсками.
Вернувшись домой после плена осенью 1945 года Чукарин нашел вместо дома только свалку обугленных камней. К счастью, семья — мама, брат с сестрой — осталась жива. После лагерей здоровье образцового в прошлом спортсмена серьезно пошатнулось. Истощенного, его не сразу узнавали знакомые, часто сочувственно говорили, что о гимнастике теперь и думать не стоит.
Несмотря на проблемы со здоровьем, Чукарин помогает восстановить родной город, организовать секцию гимнастики, начинает тренироваться сам. В 1946 году становится только 12-м на первенстве СССР, но не сдается и в следующем году попадает в сборную страны. Вместе с этим Виктор Иванович учится во Львовском институте физкультуры и тренируется-тренируется-тренируется, возвращает форму. Закономерным итогом этой работы становятся медали на первой же послевоенной Олимпиаде в Лондоне в 1952 году. Четыре золота — в командном первенстве, упражнениях на коне, опорном прыжке и многоборье, два серебра за упражнения на кольцах и брусьях.
Спустя два года — три золотые медали чемпионата мира, потом следующая Олимпиада — и снова россыпь наград: три золота, два серебра и бронза. Победам Чукарина аплодирует весь мир. Но Виктор Иванович помнит и другую победу, свои мысли в тот день, когда он возвращался домой в 1945-м: «Ты свободен, Виктор, баржа не выйдет в море. Не озирайся по сторонам, хватит, лагерь остался позади. Ты же свободен, Чукарин, ведь ты идешь домой. Пришел!»