Пожизненная психическая травма, или за что еще не любят Русских.
Есть у меня приятельница, Вика зовут, живет в Америке, иногда приезжает навестить маму. Москву помнит исключительно по концу 80-х, и совершенно отказывается замечать перемены. Истинная патриотка Америки. Периодически в рассказах о себе родной там, экстатически закатывает глаза и с придыханием молвит:«Что за страна! рай, сказка, волшебный край». Остальные несколько моих знакомых более критичны, хотя сравнения не в пользу России, но и экстаза нет.
Вот как-то сидим мы на моей кухне, попиваем чаёк с пирожками и сладостями, лопаем фруктики, ну и после обсуждения всяких новостей и сплетен, начались беседы как там у них и что у нас. Сравнили, все в пользу Америки, ну и ладно, у меня и здесь подушки мягкие. Прошлись по национальным вопросам, все любящие и терпимые. Негров любят, а негры в свою очередь просто лапушки.
─Ах,ах, какой шарман,─ говорю я ─ а нам наши лживые сми рассказывают, как их стреляют иногда просто так. Врут, опять врут.
Тут Вика шепотом на мой русской кухне говорит:
─Знаешь , есть очень неблагополучные районы, приличных людей там не встретишь, одни маргиналы, так туда и ни кто из моих знакомых не заглядывает.
─Как у вас все правильно устроено ─ я совершенно восхитилась.
─Да, но вот к русским отношение очень не очень. Мне многих трудов стоило адаптироваться и составить о себе хорошее мнение ─ загрустила Вика.
Я прям мандаринкой чуть не подавилась.
─ Это почему же? И даже эмигранты очень не очень?
─ Особенно эмигранты. ─ скорбно покачала головкой Вика.
─ Вот я тебе расскажу пример, сама все поймешь о нашем свинстве и хамстве.
Рассказ Вики.
Была у меня прислуга, Литовка из под Клайпеды. Дама под 70, очень аккуратная. С дочерью эмигрировали, устраивались потихоньку. Она предвоенных лет рождения и прекрасно помнит немецкую оккупацию и освобождение Красной армией. Она рассказывала, все помнит, как сейчас.
Жили они под Клайпедой на хуторке. Домик очень чистенький, хозяйство небольшое, крестьянское. Папа умер и мама с парой наемных рабочих потихоньку тащила хозяйство, работая не покладая рук с суровом балтийском климате. И тут началась война и пришли немцы и жизнь наладилась. Их хуторок с хозяюшкой приглянулся Herr Offizier, и он поселился там. Чин возможно не из малых, потому как ездил на машине и имел Offiziersbursche. Herr Offizier занял две комнаты. Столовался у них, мама за ним ухаживала, обслуживала, обстирывала и спала с Offiziersbursche.
Добрый Herr Offizier угощал маленькую девочку шоколадками и приносил в дом много замечательных вещей: постельное белье с вышивкой и кружевами, посуду и даже иногда очень хорошую мебель и маслобойку и разные хозяйственные штучки, нужные крестьянам. Девочка с мамой замечательно зажили и не голодали. На огороде и хлеву теперь работали какие-то разные люди, а мама заботилась только по дому и кухне, помолодела и похорошела.
Однажды все кончилось. Herr Offizier срочно собрал вещи и серебряный кофейный сервиз, впрочем все вывезти не смог и много добра и маслобойка остались в пользовании семейки, и быстро быстро убыл в свой Vaterland.
Начались какие-то бои и однажды к ним в дом забежал русский солдат. Схватил очень красивую вазу подаренную Herr Offizier и стоящую на комоде у входа, снял штаны и насрал в нее, потом поставил на пол и, даже не подтерев задницу, натянул штаны и убежал. А испуганная девочка следила за ним в щелочку, зажимала рот, боялась и потом кривясь и морщась от отвращения выбросила вазочку в нужник. Ей попало от рачительной мамы, мама сказала, что просто надо было вымыть вазу и все. И с тех самых пор девочка люто ненавидела этих русских оккупантов и ненавидит до сих пор.
Фух, такой вот правдивый рассказ.
Я начала расспрашивать Вику, а как она видит эту трагедию. Оказалось так же. Свинство, скотство и вообще полное отвращение.
─ Ну да, ну да. А как ты считаешь, почему Herr Offizier обживал хуторок?
─ надо же ему было где-то квартироваться.
─ А откуда Herr Offizier таскал красивые вещи и посуду?
─ Он все таки не малый чин, покупал, конечно.
─ А это нормально, что семейка в собственном доме стала прислугой и мама была вынуждена спать с денщиком Herr Offizier?
─ Ой, ну прям ее заставили, ага! И вообще ты все усложняешь. Жила семья прекрасно, а им русский в вазу насрал.
Вот какой из всего этого вывод и есть.
─Ах,ах, какой шарман,─ говорю я ─ а нам наши лживые сми рассказывают, как их стреляют иногда просто так. Врут, опять врут.
Тут Вика шепотом на мой русской кухне говорит:
─Знаешь , есть очень неблагополучные районы, приличных людей там не встретишь, одни маргиналы, так туда и ни кто из моих знакомых не заглядывает.
─Как у вас все правильно устроено ─ я совершенно восхитилась.
─Да, но вот к русским отношение очень не очень. Мне многих трудов стоило адаптироваться и составить о себе хорошее мнение ─ загрустила Вика.
Я прям мандаринкой чуть не подавилась.
─ Это почему же? И даже эмигранты очень не очень?
─ Особенно эмигранты. ─ скорбно покачала головкой Вика.
─ Вот я тебе расскажу пример, сама все поймешь о нашем свинстве и хамстве.
Рассказ Вики.
Была у меня прислуга, Литовка из под Клайпеды. Дама под 70, очень аккуратная. С дочерью эмигрировали, устраивались потихоньку. Она предвоенных лет рождения и прекрасно помнит немецкую оккупацию и освобождение Красной армией. Она рассказывала, все помнит, как сейчас.
Жили они под Клайпедой на хуторке. Домик очень чистенький, хозяйство небольшое, крестьянское. Папа умер и мама с парой наемных рабочих потихоньку тащила хозяйство, работая не покладая рук с суровом балтийском климате. И тут началась война и пришли немцы и жизнь наладилась. Их хуторок с хозяюшкой приглянулся Herr Offizier, и он поселился там. Чин возможно не из малых, потому как ездил на машине и имел Offiziersbursche. Herr Offizier занял две комнаты. Столовался у них, мама за ним ухаживала, обслуживала, обстирывала и спала с Offiziersbursche.
Добрый Herr Offizier угощал маленькую девочку шоколадками и приносил в дом много замечательных вещей: постельное белье с вышивкой и кружевами, посуду и даже иногда очень хорошую мебель и маслобойку и разные хозяйственные штучки, нужные крестьянам. Девочка с мамой замечательно зажили и не голодали. На огороде и хлеву теперь работали какие-то разные люди, а мама заботилась только по дому и кухне, помолодела и похорошела.
Однажды все кончилось. Herr Offizier срочно собрал вещи и серебряный кофейный сервиз, впрочем все вывезти не смог и много добра и маслобойка остались в пользовании семейки, и быстро быстро убыл в свой Vaterland.
Начались какие-то бои и однажды к ним в дом забежал русский солдат. Схватил очень красивую вазу подаренную Herr Offizier и стоящую на комоде у входа, снял штаны и насрал в нее, потом поставил на пол и, даже не подтерев задницу, натянул штаны и убежал. А испуганная девочка следила за ним в щелочку, зажимала рот, боялась и потом кривясь и морщась от отвращения выбросила вазочку в нужник. Ей попало от рачительной мамы, мама сказала, что просто надо было вымыть вазу и все. И с тех самых пор девочка люто ненавидела этих русских оккупантов и ненавидит до сих пор.
Фух, такой вот правдивый рассказ.
Я начала расспрашивать Вику, а как она видит эту трагедию. Оказалось так же. Свинство, скотство и вообще полное отвращение.
─ Ну да, ну да. А как ты считаешь, почему Herr Offizier обживал хуторок?
─ надо же ему было где-то квартироваться.
─ А откуда Herr Offizier таскал красивые вещи и посуду?
─ Он все таки не малый чин, покупал, конечно.
─ А это нормально, что семейка в собственном доме стала прислугой и мама была вынуждена спать с денщиком Herr Offizier?
─ Ой, ну прям ее заставили, ага! И вообще ты все усложняешь. Жила семья прекрасно, а им русский в вазу насрал.
Вот какой из всего этого вывод и есть.
