Женщины и ХХ век, или Судьба Анки-пулеметчицы
Недавно я сказал своему товарищу, что обнаружил в интернете интересные сведения о Чапаеве.
– Неужели и он? – вскричал товарищ.
– Нет, его отец был эрзя, а мать – чувашка. Но вот Анка-пулемётчица…
– Не может быть! Анка-пулемётчица не могла быть еврейкой, – запротестовал товарищ.
– Могла! – заявил я.
Начало истории об Анке следует отнести к житию ее матери – Менделевой Юлии Ароновны (1883-1959,на снимке). Будь МЮА христианкой – вполне заслуживала бы чести быть приобщённой к лику православных святых, а то и великомучениц. В восьмилетнем возрасте она пережила в Стародубе устроенный старообрядцами еврейский погром – оказывается, были и такие. В свои 16, оказавшись на территории Кубанского казачьего войска, родила от одного из казаков по имени Никита дочь Анну Стешенко.
Совсем молодой МЮА примкнула к РСДРП, и к 1917 году имела уже солидный стаж у большевиков. Благодаря этому она вскоре возглавила созданный в Ленинграде Институт матери и ребёнка (Матреб на новоязе). Пользуясь своим положением в партии, МЮА собрала в институте лучших старорежимных учёных и смогла защитить их от репрессий в грядущие годы. Почти всех… В ленинградскую блокаду МЮА сумела организовать питание детей выдуманной едой: приготовленной из сои, восстановленного растительного масла из олифы, хвои; дрожжевым супом.
Всё же нельзя сказать, что в педиатрическом мединституте (так Матреб стал называться с 1935-го года) не посадили никого. В 1949 году арестовали за космополитизм саму МЮА. Проведя в ГУЛАГе 7 лет, она была реабилитирована, выпущена на волю и вскоре умерла.
Но история, коснувшаяся Чапаева, не о МЮА, а о её дочери Анне. В Первую мировую в санитарном поезде молоденькая медсестра Анна познакомилась с медбратом Дмитрием Фурмановым – тем самым, что позже создаст былинный образ комдива Чапаева, и вышла за него замуж. Позже они расстались «на почве ревности», как скупо объясняет интернет. Однако в апреле 1919 года Анна нежданно нагрянула к мужу, в ту пору комиссару чапаевской дивизии.
Сегодня представляется невероятным, что женщина по доброй воле могла отправиться из безопасного дома в тылу на войну, на которой убивают. Это же недоумение было у меня полвека назад, когда я читал главный роман соцреализма – трилогию Алексея Толстого «Хождение по мукам». Там две сестры – Катя и Даша – отправляются искать своих возлюбленных Рощина и Телегина на фронты Гражданской войны. Поначалу один возлюбленный воевал за белых, второй – за красных, в конце – оба за красных.
Читатель – я – волновался – не умыкнут ли, не изнасилуют ли молодых привлекательных женщин изголодавшиеся по женской ласке грубые вояки. Можно себе представить – как выглядели бы приключения двух сестёр на войне, будь роман написан не в жанре соцреализма, а, скажем, французского натурализма. Или на четверть века раньше тем же Толстым, когда автор бессмертного Буратино ещё сочинял порнографию. Но тут всё обошлось – сёстры нетронутыми соединились со своими красными офицерами.
Особенно мне запала в душу заключительная сцена толстющей книги Толстого. «В пятиярусном зале Большого театра» с галёрки для зрителей четвёрка героев трилогии наблюдает принятие плана ГОЭЛРО.
– Где Ленин? – спросила Катя, вглядываясь с высоты пятого яруса. Рощин, державший, не отпуская, ее худенькую руку, ответил также шепотом:
– Тот, в черном пальто, видишь – он быстро пишет, поднял голову, бросает через стол записку… Это он… А с краю – худощавый, с черными усами – Сталин, тот, кто разгромил Деникина…
Сталин не громил Деникина? Так ведь это же соцреализм.
Война продолжалась долгих 7 лет – с 1914 по 1920 год. Проходила молодость – время любви. Мужчины остервенело убивали друг друга. Что было делать женщинам? Анна Стешенко отправилась к мужу.
Узнав о приезде жены комиссара, Чапаев отправился познакомиться, и застал супругов в постели. Ну как тут было не влюбиться? Чапаев сразу и влюбился.
Дмитрий и Анна Фурмановы
Анна Стешенко описывается историками красивой женщиной, хотя старые фотографии не доносят этого. В архиве Фурманова сохранился обмен письмами начдива и комиссара о возникшем любовном конфликте. Чапаев: «…я вам однажды сказал, что на жену своего товарища никогда не посягну. Мало ли что у меня в душе, любить никто не может мне воспретить… Так ведь я что, если бы Анна Никитична сама не хотела, так я ведь и не стал бы». Фурманов отвечал: «Вы …пытались всё объяснить какой-то нелепой ревностью из-за Анны Никитичны. Но подумайте сами, ведь это очень смешно и глупо, если бы я на самом деле вздумал ревновать её к вам. Такие соперники не опасны, она мне показывала ваше последнее письмо, где написано „любящий вас Чапаев“. Она действительно возмущалась вашей низостью и наглостью, и в своей записке, кажется, достаточно ярко выразила вам своё презрение. Эти все документы у меня в руках и при случае я покажу их кому следует, чтобы раскрыть вашу гнусную игру. К низкому человеку ревновать нельзя, и я, разумеется, её не ревновал, а был глубоко возмущён тем наглым ухаживанием и постоянным приставанием, которое было очевидно и о котором Анна Никитична неоднократно мне говорила. Значит, была не ревность, а возмущение вашим поведением и презрение к вам за подлые и низкие приёмы».
Очевидно, Фурманов написал жалобу на Чапаева. Командование разрешило конфликт просто – комиссара отозвали. Анна уехала с ним. Вскоре отчаянным рейдом отряда полковника Бородина штаб Чапаева был разгромлен, а он почти наверняка погиб. Лёгкие сомнения вызывает лишь множество версий его гибели – один человек не может погибнуть разными путями – и отсутствие трупа. А Фурманов удивлялся, что приезд на фронт жены и её отношения с Чапаевым спасли его. Задержись Фурманов ненадолго в дивизии Чапаева – разделил бы печальную судьбу комдива.
Как совместить «презрение за подлые и низкие приёмы» к «низкому человеку» с воспеванием Чапаева в самой знаменитой книге о Гражданской войне? Ответ тот же – соцреализм.
В целом романтическая жизнь Чапаева была несчастной. Когда в 1914 году он отправился на фронт, его жена Пелагея ушла из дома родителей Чапаева вместе с их тремя детьми к соседу-кондуктору. Следующая дама Чапаева, тоже Пелагея, вдова его фронтового друга, изменила ему с начальником артиллерийского склада. Дочь Чапаева Клавдия описывает, что в разрешении того конфликта были задействованы разные виды стрелкового оружия – наган, пулемёт. Обычное дело.
Клавдия считает, что эта вторая Пелагея и погубила Чапаева. После того, как комдив отказался с ней мириться и отослал из Лбищенска, в котором находился его штаб, Пелагея заехала в штаб к белым и сообщила тем о малочисленности войск, охранявших Чапаева. Клавдия слышала, как Пелагея хвастала своим предательством.
Вскоре овдовела Анна. В 1926 году от ерундовой простуды в возрасте 35 лет умер Фурманов. Анна Стешенко на основании романа и дневников умершего мужа, других документов написала сценарий, по которому братья Васильевы в 1934 году сняли знаменитый фильм «Чапаев». Этот кинематографический Чапаев и стал народным героем, о котором складывали анекдоты. Считается, в образе пулемётчицы Анки изображена сама автор сценария.
Вторым браком Анна вышла замуж на геройского комбрига Лайоша Гавро – «венгерского Чапаева», как того называли. Одновременно с выходом фильма, в 1934 году, у них родились мальчик и девочка. А в 1938-м «венгерского Чапаева» расстреляли. Анна пережила Гавро на три года и умерла в возрасте 42-х лет.
Дочь Анны Кира Менделева, унаследовавшая, миновав фамилии деда и двух мужей матери, еврейскую фамилию бабки, стала первой женой самого яркого писателя «оттепели» Василия Аксёнова. Их сын Алексей – кинематографист. «Как причудливо тасуется колода!» – говорил булгаковский Воланд. Единственный известный потомок знаменитого писателя – еврей по галахе, ещё каким-то боком имеющий отношение к романтическому конфликту Чапаева с Фурмановым.
Бабушкам Алексея Аксёнова Евгении Гинзбург и Юлии Менделевой, выдающимся женщинам своего времени, познакомиться в ГУЛАГе, видимо, не пришлось. Первая отсидела свои 10 лет с 1937-го по 1947-й год, и в 1949-м, когда посадили вторую, была уже на «вечном поселении» в Магадане.
Грустная тема – российские женщины и ХХ век. Пока мужчины с 1914-го по 1920-й годы бессмысленно уничтожали сначала чужаков, потом свой народ и свою страну, уходили лучшие годы жизни целого поколения женщин. За мифологизированными фигурами Чапаева, Фурманова, Анки-пулемётчицы таится трагедия завершения естественной жизни России и начала кровавого времени предательств и злодейств. Трагедии Евгении Гинзбург и Юлии Менделевой ярко иллюстрируют это.
Не так уж многие люди вспомнят о юбилее Чапаева. Но для меня эта дата дорога. Ведь я родился ровно на 60 лет позже легендарного комдива. 60 – это, как известно, мистическое число шумеров, основание шестидесятеричной системы, сохранившейся в измерении времени. Не зря в молодости, когда я был побойчей, я хвастал перед приятелями: «Такие люди рождаются раз в 60 лет!»
Судьбы Чапаева, погибшего в 32 года, персонажей книги о нём – трагичны. Не сильно скрашивают истории о них бесконечные анекдоты про Чапаева и его окружение – в большинстве своём однообразные и не смешные.
Спасибо нашему читателю Пинхосу Фридбергу за присланный материал