Авантюра кабинета Б. Нетаньяху поставила администрацию Д. Трампа перед непростым и по-своему драматическим выбором. К вечеру 16 июня стало очевидно, что израильский блицкриг провалился, Тель-Авив запросил срочной помощи Вашингтона. Цели молниеносной и разрекламированной операции не были достигнуты, ЦАХАЛ уперлась в пределы своих возможностей, проницаемой оказалась вся система ПВО-ПРО Израиля, а ему пришлось абсорбировать последствия иранских ударов по своей территории. Верным признаком того, что все пошло не так, стал срочный отъезд Трампа с саммита "Семерки" в Кананаскисе. Как сообщает американский журналист С. Херш, в итоге Трамп одобрил план бомбардировки Ирана, подготовленный военными, но решил придержать приказ о его реализации до выходных. Давно истекли 24-48 часов, отведенные Трампом Ирану на "капитуляцию". Похоже, что с дипломатией покончено, раз ставки оказались заоблачно высоки для обеих сторон. Хотя есть предложение Москвы о посредничестве, и сегодня, в пятницу, должна состояться встреча глав министерств иностранных дел "европейской тройки" с их иранским коллегой в Женеве. По сути дела, Тель-Авив соскочил с крючка своей авантюры, против которой выступали его военные, и выдал нарратив, согласно которому он якобы подготовил условия, включая контроль над воздушным пространством Ирана, для заключительного выстрела США, обладающего исключительными возможностями для нанесения удара по ядерному объекту Фордо, судя по сообщениям СМИ, находящемуся на глубине 90 метров под горным массивом. Таким образом, крайним оказывается Трамп. Каковы у него варианты? Если сделать поправку на стиль высказываний Трампа, граничащих с блефом, то можно обратиться к тем силовым акциям, которые он санкционировал в свое первое президентство, а именно: ракетные удары по двум военным аэродромам Сирии и удар "супер-пупер-бомбой" по некому объекту в горах Афганистана. Во всех случаях результаты были крайне неопределенными и поддавались пиару в контролируемом США национальном и международном информационном пространстве. На этот раз такой контроль неочевиден: демпартия готова использовать любой провал, чтобы поставить крест на его президентстве (об этой опасности говорят Такер Карлсон и Стив Бэннон), и в аналогичной позе застыли европейские союзники, жаждущие вернуть Америку в лоно "западной солидарности". То есть смикшировать ничего не получится, а козлом отпущения в случае провала должен быть либо Нетаньяху, либо сам Трамп. Проблема не только в том, что имеющийся боеприпас рассчитан на глубину лишь 60 метров (в конце концов, их можно сбрасывать несколько в одну и ту же точку) и непонятно, учитывается ли при этом горный характер местности. Трамп сталкивается с общей для войн проблемой, определяемой как "туман войны", когда реальная ситуация проявляется только на практике и нет полного представления, какую ловушку или засаду тебе подготовил противник. Тем более что в данном случае у Тегерана было времени больше чем достаточно, чтобы подготовиться, так как планировать на случай войны с Израилем и Америкой там могли как минимум с выхода Трампа в 2017 году из шестисторонней (с участием Москвы) сделки с Тегераном по его ядерной программе (СВПД), заключенной при Б. Обаме. А это и новые технологии, включая гиперзвук, БПЛА и морские беспилотники, и качественно иная геополитическая ситуация ввиду открытой политики сдерживания одновременно России и Китая. Все это просто не могло учитываться, когда США выстраивали свою геостратегическую конфигурацию в регионе, включая свои базы, прежде всего военно-морскую в Бахрейне и военно-воздушную в Катаре. Кстати, опыт Иракской войны Дж. Буша — младшего показал, что на Турцию американцы рассчитывать не могут, а это значит, что их авиабазу в Инджирлике Р. Эрдоган не разрешит использовать в операциях против соседнего Ирана (отсюда базирование стратегических бомбардировщиков и топливозаправщиков на Британских островах, в Италии и Греции). Но главное состоит в том, что эти стратегические активы в качественно новой среде, то есть в условиях их досягаемости для средств поражения высоко мотивированным оппонентом (на это работают заявленные цели смены режима и убийства верховного лидера), превращаются в обременение. Тут уместна аналогия с Европой, которая при любом вооруженном конфликте США с Россией превращается в заложника. Другой фактор — из области постмодернизма, когда США могли оперировать против сопоставимых по технологической оснащенности и огневой мощи противников не столько реальными активами, сколько их знаками-символами, поскольку до реального конфликта дело не доходило, да он и не мыслился. Сейчас все иначе, и применительно к Ирану особое значение имеют авианосцы — как обладающие повышенной символичностью для представлений об американской военной мощи. Причем настолько, что их защита отодвигает на второй план любые варианты их боевого применения и связанные с этим преимущества. Надо ожидать, что по крайней мере две авианосные ударные группы (АУГ) будут в ближайшие дни находиться в досягаемости иранских средств поражения, включая малые подводные лодки. Так что Израиль подготовил для всего мира сцену для зрелища, которого еще не было в современной военной истории. Поэтому в лучшем случае нельзя исключать, что в Вашингтоне — опять же в духе постмодернистских построений (виртуальная реальность с ее симулякрами и просто симуляцией/имитацией) — найдут пути выхода из этой ситуации, возможно, объявив о том, что удалось резко отодвинуть сроки реализации предполагаемой военной составляющей иранской ядерной программы. Наиболее пострадавшей в этом случае стороной будет правительство Израиля, которому придется объяснять своему населению, ради чего оно подвергалось нынешним беспрецедентным испытаниям. В худшем — ускоренного конца глобальной империи Америки, о чем говорил Такер Карлсон. Александр Яковенко
