Константин и его константы

Черненко – один из семи вождей Советского Союза и его партии, название которой не требовало пояснений. Сразу представляется смертельно усталый, тусклый человек на трибуне Мавзолея. Он никак не мог откашляться, когда приходилось зачитывать «тронную речь» на всю страну. Но, представьте, Константин Устинович не всегда был стариком, не всегда изнывал от болезней. Напротив.

Больше половины сознательной жизни он считался «первым парнем» в любом коллективе и заставлял чаще стучать женские сердца. Кавалер номер один – таким он слыл в ЦК десятилетиями. И не по наветам! И был он не тусклым аппаратчиком, а настоящим маэстро цековских дел, который, как никто другой, умел «приделывать ноги» к бумагам и причастен ко многим стратегическим успехам страны незабываемых семидесятых. Уверен, да просто знаю: любой сегодняшний объективный управленец высоко оценит мастерство Черненко. По масштабам и надёжности сделанного. Страна-то до сих пор во многом держится тем, что они возрождали и берегли – а всё это не с неба свалилось. Черненко умел нажимать на рычаги, дёргать за ниточки, ослаблять и завинчивать гайки, находить и расставлять людей, отвечать на телефонные звонки, а иногда – напротив, игнорировать их трели.

Человек Брежнева

Черненко – из настоящих сибиряков, промысловиков. Его предки поселились на берегах Енисея ещё в начале XIX века. Он долго работал в Сибири. Служил – как «срочник» – на пограничной заставе Хоргос, в Казахстане, там понюхал пороху, сражаясь с отрядом известного в тех краях батыра – жестокого врага советской власти и России. Там Черненко приходилось и хоронить друзей, и участвовать в боевых операциях. А в Великую Отечественную он оставался в глубоком тылу, хотя и не раз просил перевести его на фронт, где умелые партийные пропагандисты всегда требовались.

Конечно, Константину Устиновичу повезло, что в 1948 году его неожиданно перевели из Сибири не в Москву, на повышение, а в Молдавию – заведующим отделом пропаганды и агитации. А туда вскоре прибыл наводить порядок Леонид Брежнев. Возглавив республику, он быстро нашёл опору в своём «пропагандисте». И с тех пор до конца жизни не прерывал дружбы с Черненко.

Брежнев долго считал его надёжным и незаменимым помощником. Не больше, но и никак не меньше. Черненко долгие годы возглавлял штаб ЦК – легендарный Общий отдел. На телеэкранах и первых страницах газет не показывался. О таких тогда говорили: «И другие официальные лица». Но у Леонида Ильича была полезная для государственного деятеля привычка: он регулярно обзванивал секретарей обкомов и крайкомов – боевых партийных генералов, от которых в стране зависело многое. От них он получал информацию – не всегда точную, нередко лукавую, но всегда дававшую пищу для размышлений. И Брежнев понял, что в обкомах Черненко уважают, доверяют ему. И в 1977 году случился неожиданный для многих взлёт тихого аппаратчика. Он стал заметной фигурой, кандидатом в члены Политбюро. А на ноябрьском пленуме 1978 года без промедлений его избрали и полноправным членом высшего партийного ареопага. В 67 лет он был достаточно работоспособным, несмотря на болезни. И всё-таки это был шаг назад. Стране требовалось решительное омоложение руководящих кадров. На первые роли должно было прийти поколение Олега Бакланова и Юрия Маслюкова. Этот шанс мы упустили.

Достиг я высшей власти...

В ряду правителей России и Советского Союза Черненко занимает особое место сразу по нескольким параметрам. Во-первых, его приход к власти не вызвал никакой эйфории в обществе. Он не мог похвастать широкой популярностью – той, которая (хотя многим не хотелось бы этого признавать) была и у Брежнева, и у Андропова, и у Горбачёва. Черненко уважали только те, кому довелось с ним работать. Публичным политиком он не был. И поменяться не мог – хотя бы по состоянию здоровья. Политики этого поколения рано старели: сказывались перегрузки сталинского времени, в том числе военного, а кремлёвская медицина, вопреки представлениям зевак, чудес не совершала. А ещё Черненко – последний наш глава государства, ушедший из жизни «на посту». Именно поэтому он похоронен на главной площади страны – и его надгробный памятник каждый день наблюдают тысячи людей, бывающих на Красной площади.

Он пришёл к власти в трудное время обострения холодной войны, а также «горячей» – Афганской. Не всё шло благополучно и в экономике. Черненко не умел относиться к работе легкомысленно. Мешала высокая аппаратная культура. К тому же он хорошо знал проблемы страны. Его стратегия преобразований отличалась от того, что предлагал в своё время Андропов, а чуть позже – Горбачёв. Черненко, скорее всего, намеревался использовать потенциал партийной власти – вертикали наиболее развитой и, что бы ни говорили оппоненты, близкой к народу, сравнительно доступной. Скорее всего, увеличилась бы роль больших трудовых коллективов с сильными парткомами.

Чем запомнился черненковский год? Масштабной реформой системы образования с повышением учительской зарплаты и акцентом на «трудовое воспитание». 1 сентября стали отмечать День знаний. Отвечал за эти преобразования Гейдар Алиев. Вернули партийный билет Вячеславу Молотову – и это был сильный символический жест. Причастным запало в душу «закручивание гаек» в области массовой культуры – и эстрадным коллективам, и королям нарождавшегося рок-движения пришлось туго. Как-никак, смолоду Черненко ведал пропагандой – и во всех его решениях можно разглядеть стремление нащупать идеологический нерв. Важнейшее свершение того времени – прекращение конфронтации с Китаем. Курс на «нормализацию» отношений с Пекином начал ещё Брежнев летом 1982-го. На черненковское время пришлась удачная поездка в КНР дипломата Ивана Васильевича Архипова, после которой значительно увеличилось экономическое сотрудничество двух великих стран. В то же время СССР, вопреки требованиям китайцев, не терял позиций в Монголии и Вьетнаме, укреплял дружбу с КНДР. Такова поступь сверхдержавы. Отметим и другое. Позиции Горбачёва в Политбюро за черненковский год только укрепились. Кстати, гораздо сильнее, чем во времена Андропова. Была у коммуниста по кличке Кучер и одна слабость, недостойная государственного мужа: он сверх меры любил награды, уважал почести, регалии. И не хотел понимать, что со стороны это выглядит смешно. Да, такое иногда случается и с опытными, мудрыми мужами. За год правления Черненко – без юбилея! – успел наградить себя третьей по счёту звездой Героя Соцтруда. Кроме того, в финале брежневского правления его удостоили Ленинской премии. Многовато. Но не стоит судить об эпохе по мелким страстишкам руководителей.

В этом году исполнится тридцать лет распаду Советского Союза. Почти на два года раньше лишилась государственных полномочий коммунистическая партия, которой служил Черненко. До этого на протяжении четырёх лет пропагандисты отчаянно демонизировали ту эпоху, одним из символов которой был Константин Устинович. Даже бранное слово для неё придумали – «застой». Но всё равно в третьем десятилетии XXI века доперестроечное наследие привлекает миллионы людей. Феномен советского человека не исчез, не растворился. И не нужно бояться общественной ностальгии. На её дрожжах только за последнюю тысячу лет окрепли как минимум две эпохи – не худшие в истории человечества – Возрождения и Просвещения. И как писал по схожему поводу Сергей Михалков: «Если песенка всюду поётся, / Если песенка всюду слышна, / Значит, с песенкой легче живётся, / Значит, песенка эта нужна!»

Арсений Замостьянов, заместитель главного редактора журнала «Историк»