Куда пропадают люди?
Почему и куда можно исчезнуть в современном мире?
В июне 2013 года в Москве пропала девочка. От большинства других детей, пропавших в мегаполисе, ее отличал малый возраст: на момент исчезновения девочке было семь месяцев. Ее звали Маша Романова.
О пропаже сообщила мать ребенка. Накануне женщина встречалась с друзьями, они пили, потом попросила друзей привезти девочку на коляске домой — сделать это сама была уже не в состоянии. Женщина пришла в себя только через два дня и поняла: ребенок исчез.
Через несколько часов после того, как стало известно о пропаже маленькой Маши, ее ориентировками пестрел интернет. Десятки людей прочесывали Северный округ столицы — именно там девочку, по словам матери, видели последний раз. Другие люди сидели на телефонах — обзванивали больницы, искали очевидцев, детали, зацепки.
Большинство из тех, кто искал тогда Машу Романову, не были ее родственниками и не занимались этим по долгу службы. Все эти люди были добровольцами, волонтерами. Каждый из них отложил в сторону личные дела, выпросил отгул на работе, поругался со своими собственными родственникам и ушел прочесывать квадраты отдаленного городского района — чтобы найти девочку, о существовании которой при других обстоятельствах никто бы и не узнал.
Ежедневно в России пропадает около трехсот человек, из них около четверти — дети. В их поисках участвуют волонтеры. По статистике, количество обращений к отрядам добровольцев только за последний год выросло в десятки раз — с двух сотен до двух тысяч заявок.
Иногда, как в случае с Машей Романовой, поисковые мероприятия превращаются в масштабные операции, где принимают участие десятки добровольцев. Но иногда людей не хватает, и тогда пропавшего ищут двое, трое человек. Они опрашивают людей, всматриваются в навигаторы, кричат и светят фонарями, если это лес. Эти люди знают: в первые сутки после пропажи шансы обнаружить человека живым — почти 100%, во вторые сутки — 75%, в третьи — меньше 50%.
И если сейчас сказать — пусть пропавшего ищет полиция, пусть ищут те, чья обязанность искать — и вернуться к обычным домашним делам, вполне возможно, что завтра человека уже не будет в живых, а вместо него будут грустные сюжеты в теле- и радионовостях.
Куда уходят люди?
Та история была со счастливым концом. Машу Романову нашли в Люберцах, спустя несколько часов после начала поисков. Волонтеры обнаружили ее в квартире тех самых знакомых, которые двое суток назад взяли у матери коляску с девочкой, чтобы доставить ее домой. Ребенка передали полиции. На сайте поискового отряда «Лиза Алерт», который координировал работы, напротив фотографии Маши появились строки, которых ждет каждый волонтер: «Найдена. Жива».
«В большинстве случаев исчезновение человека не связано с криминалом», — объясняет Анастасия Харыбина, волонтер из «Лизы Алерт».
Маленькие дети пропадают из-за невнимательности родителей. Подростки часто уходят из дома сами — из-за конфликтов в семье и школе. Кому-то ставят двойку на уроке, и этого уже достаточно: домой идти страшно, будут ругать. Пиком детских пропаж поисковики называют сезон летних каникул. Пожилые люди пропадают из-за болезней, расстройств памяти, упадка сил: человек выходит на улицу и забывает, где живет и куда идти. Наконец, зрелые люди исчезают по целому ряду причин, и одна из самых распространенных — забывчивость. Засиделся в гостях и забыл сообщить об этом родным. Ушла из семьи и забыла сообщить об этом мужу.
80% пропавших находятся живыми. Около 10% — мертвыми. Еще 10% не находятся никогда: они исчезают бесследно. Но даже в этом случае волонтеры не верят в мистику: если не нашли, значит, плохо искали.
Отдельная графа — лес. С апреля по октябрь в одних только подмосковных лесах пропадают, в среднем, две сотни человек. «Наро-Фоминск. И еще Шатура. В этих местах Подмосковья люди исчезают чаще всего. Вокруг этих городов — россыпь дачных поселков. Лес подступает прямо к ним: густой, суровый, — говорит Оксана Горшкова, волонтер из поискового отряда „Полярная Звезда“. — Дачники и местные, пенсионеры и совсем дети — заблудиться может каждый. Пойдут за грибами, свернут с тропинки один раз, другой, и все».
С леса началась история волонтерского движения в России. В 2010 году добровольцы искали в лесу у Орехово-Зуево 5-летнюю девочку Лизу Фомкину. Она ушла гулять с тетей и заблудилась. Спасти Лизу не удалось, и тогда добровольцы, принимавшие участие в поисках, решили объединиться в отряды — чтобы не допустить подобных трагедий впредь. Один из них назвали в ее честь: «Лиза Алерт».
Люди, которых выводят из леса, не любят вспоминать о том, что пережили. Сами волонтеры на форумах пишут об этом коротко. «Бабушка, 88 лет. Искала грибы. Переутомилась, почувствовала слабость в ногах. Присела на поле и встать уже не смогла. На поле она провела две ночи». «Мужчина, 60 лет. Слышит шум дороги, но не может ее найти. Телефон садится» «Мужчина, 65 лет, провел ночь в лесу. Боялся замерзнуть. С его слов, старался все время двигаться».
«Сейчас похолодало, и слава Богу. Для нас холода — это меньше пропавших людей», — говорит Оксана Горшкова. 34-летняя девушка занимается поисками людей с 2011 года. Она пришла в отряд, когда увидела по телевизору ролик о пропавших детях. Оксану, которая к тому времени имела опыт работы в милиции, взяли без вопросов.
Два года назад вместе с другими добровольцами Оксана искала в лесу семилетнего мальчика Сашу. Дело было в поселке Милятино Можайского района. Тот случай был наглядным примером того, как легко могут теряться люди. Саша приехал на дачу из Москвы, в мае, с родителями. Пошел нарвать маме цветов. И заблудился на трое суток.
«Там еще снег не везде стаял, холодно было, — вспоминает Оксана. — А потом его нашли. И вот когда мы его везли, чуть живого, закутанного в одеяло — это было счастье!»
Операция «Розыск»
«Мне было не по себе. Нужно было вставать в восемь утра, в субботу, и ехать в Электросталь. Я ничего не понимаю, никого не знаю, и что будет происходить, могу только догадываться», — 28-летняя Анастасия Харыбина вспоминает свой первый волонтерский выезд в составе «Лизы Алерт». Тот поиск закончился неудачей: пожилая пара, муж и жена, на велосипедах ехали по лесной тропе. Потом муж обернулся, и не увидел женщину сзади. Возможно, она свернула на другую тропу. Возможно, отстала и повернула назад. Волонтеры искали ее в течение нескольких выходных, но так и не нашли.
Анастасия в отряде с лета 2011 года. За это время она перебывала во всех ипостасях, которые выпадают на долю волонтера-поисковика. Она научилась в походных условиях выставлять семиметровую антенну связи. Она водила поисковые группы как старшая. Она ездила на полевые учения, совместно с МЧС. «Если сравнить, как вели поиск тогда, в 2011-м, и как ведут сейчас — это небо и земля», — резюмирует она.
Поисковые мероприятия «Лизы Алерт» сегодня представляют собой многосоставные масштабные операции. В поиске одного конкретного человека бывают задействованы до нескольких десятков волонтеров, каждый из которых выполняет свою, строго определенную, функцию. Сначала заявку принимают в колл-центре. У заявителя выясняют детали исчезновения. Оперативный дежурный формирует первоочередные заявки. Приоритет «Лизы Алерт» — пропавшие дети и пожилые люди. Часто заявители просят найти родственников, исчезнувших много лет назад. Такие заявки поисковый отряд передает в программу «Жди меня», с которой сотрудничает.
Когда заявку берут в работу, назначаются координатор и его помощник — инфорг. Делают смс-рассылку по волонтерам. Задействуют соцсети. Дают задание картографам и параллельно печатают ориентировки. Уже на месте организуют штаб: если поиск идет в городе, штабом назначается, как правило, одно из местных кафе, с вай-фаем и круглосуточным режимом работы — сюда стекается информация, и приходят люди. Если дело происходит в лесу, штаб разбивают на местности. Налаживают связь. Формируют поисковые группы, у каждой из которых есть свои позывные. Пешая группа — позывной «Лиса». Экипажи на автомобилях — позывной «Ветер». Штаб — позывной «Заря». Нередко прибегают к помощи частной авиации — это небольшие самолеты и вертолеты, которые осматривают лес сверху. Позывной — «Борт».
Точное количество волонтеров «Лизы Алерт» неизвестно даже самим участникам отряда. «В смс-рассылку по Москве и области у нас включено около 2,5 тысяч абонентов. Тех, кого видела лично я на разных поисках — где-то человек шестьсот», — говорит Анастасия Харыбина и тут же добавляет: людей не хватает всегда. Работы много. Разной.
В 2010–2011 годах отряд отработал 141 заявку из Москвы и ближайших областей. Был найден сто один человек. Еще двадцать два вернулись домой сами или самостоятельно вышли из леса. Живыми нашли девяносто двух. Восемнадцать были не найдены.
В 2012 году заявок поступило почти в полтора раза больше — 255. В большинстве случаев — по статистике «Лизы Алерт» это 91% — пропавших находили.
2013- й год еще не закончился. Но о том, насколько прибавляется работы поисковикам, можно судить уже сейчас. С начала года и по сегодняшний день в «Лизу Алерт» поступило 2065 обращений со всей страны.
«Иногда они приезжают по вечерам на своих разбитых по лесам, серых от грязи автомобилях», — протоиерей Андрей Юревич служит в храме Живоначальной Троицы на Ленинградском проспекте в Москве. В том же дворе, где и храм, находится и офис поискового отряда «Лиза Алерт» — и теперь священник может наблюдать за его работой. «Эти ребята, по-настоящему романтичные и бесшабашные», — говорит он.
Координацию участников «Лизы Алерт» из разных городов можно наблюдать прямо сейчас, в режиме он-лайн. 1 января 2013 года в Приозерском районе Ленинградской области пропал 21-летний Николай Маслак. Он приехал из Петербурга справлять Новый год. Потом должен был сесть на обратную электричку до Питера. И не сел.
После его исчезновения прошло почти одиннадцать месяцев. Но до сих пор в группах поиска в социальных сетях появляются сообщения: похожего на Николая человека видели в Москве, в Самаре. Каждое из этих сообщений проверяют местные активисты «Лизы Алерт». Они связываются с тем, кто их писал, выходят на место, фотографируют, выясняют.
«Ребята-волонтеры очень старались помочь, — говорит Елена Маслак, мама пропавшего. — Они ездили в поселки Лосево, Саперное, где Колю видели в последний раз. Прочесали лес, выходили с лодкой на воду».
Милиция, говорит Елена, приостановила дело по поиску ее сына. Волонтеры-добровольцы — нет.
Тот самый поиск
«Бегунки» и «потеряшки» — в лексиконе Николая Ковалева из содружества волонтеров «Поиск пропавших детей» это два ключевых слова. Бегунками называют детей, которые убежали из дома сами. Потеряшки — с потеряшками все ясно — они потерялись. С 2009 года волонтеры содружества совершили около 2000 выездов и вернули домой около 700 детей, убежавших и потерявшихся.
Волонтер вспоминает случаи счастливого возвращения: приехали искать мальчика по вызову мамы, поговорили с ней, организовали группу — а в это время мальчик вылез из-под кровати в комнате. Или другое: в столичном районе Кузьминки организовали поисковый штаб. А пропавший ребенок проходил мимо — оказалось, он даже не знал, что его ищут.
«Одно из наших главных правил — никогда не связываться с экстрасенсами и магами, — говорит Ковалев. — На нашей практике, эти люди не нашли еще ни одного человека, а часто просто мешали». Так в Туле искали 16-летнего юношу. Экстрасенс указал место: поле рядом с населенным пунктом. Местные жители отправились туда, хотя, по данным поисковиков, искать нужно было не там. Поле прочесали, ничего не нашли. Потратили время. Юноша, как оказалось позже, погиб — в другом месте.
«Средний срок „жизни“ волонтера — два-три года, — резюмирует Ковалев. — Потом люди перегорают и уходят. Это очень тяжело: все время нести в себе бремя информации, испытывать терпение семьи, свое терпение».
«У каждого волонтера есть тот самый поиск, который все меняет. После него в голове все переворачивается, и тогда человек уже либо остается надолго, либо уходит», — говорит Анастасия Харыбина из «Лизы Алерт». В ее волонтерской жизни такой поиск случился в июле 2011-го. В Смоленской области ушла в лес девочка с красивым двойным именем Анна-Алена, 2,5 года. Был будний день, среда. Анастасия провела на поисках сутки. Ночью ее, еще совсем неопытную, оставили старшей по группе. Потом в штаб приехали студенты — в шортах и шлепках. Анастасия убеждала их, что в лес в таком виде для них же самих будет ходить опасно. С утра она поехала в Москву. Отработала несколько часов и решила: надо возвращаться! Но возвращаться уже было не нужно. Девочку нашли. Она погибла в лесу.
«Вот это и было мой тот самый поиск», — говорит Анастасия.
И она осталась в волонтерстве надолго.
«Богдан Прахов. Пятилетний мальчик, погибший во Владимирском лесу, в 2012-м», — называет имя своего «того самого поиска» Николай Ковалев.
И он тоже — остался…
Михаил Боков