Джордж Фридман глава «Stratfor» ( теневое ЦРУ) : Взгляд на Россию изнутри. Рассказ о недельной поездке в Москву

На прошлой неделе я летал в Москву, прибыл в 16.30 8 декабря.

В Москве в это время темнеет, и солнце не встает примерно до 10 утра в это время года — так называемые черные дни в противоположность белым ночам. Для тех, кто привык к жизни недалеко от экватора, это неуютно. Это первый признак того, что вы не только в чужой стране, но и в чужой среде. Однако, когда мы поехали в сторону центра Москвы, а в часе езды, дорожное движение, дорожные работы, были привычным явлением. Москва имеет три аэропорта, и мы прилетели в самый дальний от центра города, Домодедово — основной международный аэропорт. В Москве происходят бесконечные ремонтные работы, и, пока движение задерживается, это означает, что процветание продолжается, по крайней мере, в столице.

фото © РИА Новости. Валерий Мельников

Наш хозяин встретил нас, и мы поехали работать, быстро найдя общий язык и обсуждая события текущего дня. Он провел много времени в Соединенных Штатах и был гораздо более знаком с нюансами американской жизни, чем я с русской. В этом он был идеальный хозяин, переводя свою страну для меня, всегда с запалом русского патриота, которым он, конечно, и являлся. Мы разговорились во время поездки по Москве, сумев погрузиться в эту тему.

От него, и из разговоров с российскими экспертами из большинства регионов мира — студентов Института международных отношений (МГИМО) — и горстки тех, кого я принял за обычных граждан (не устроенных в государственные учреждения, осуществляющие управление в России по международным и экономическим вопросам), я получил представление о российских проблемах. Проблемы в том, что можно ожидать. Основы и порядка в этих проблемах не было.

Экономические ожидания россиян

Я думал, что экономические проблемы России будут стоять на первом месте в умах людей. Падение рубля, снижение цен на нефть, общее замедление в экономике и влияние западных санкций — все, кажется, на Западе нацелено против российской экономики. Тем не менее, это не тот разговор, в котором я участвовал. Снижение рубля повлияло на планы о поездке за границу, но общество только недавно начало чувствовать реальное влияние этих факторов, в частности путем инфляции.

Но была и другая причина для относительного спокойствия за финансовую ситуацию, и она исходила не только от государственных чиновников, а также от частных лиц и должна рассматриваться очень серьезно. Русские отметили, что экономические руины всегда были нормой для России, и процветание — это лишь исключение из правила. Существует всегда ожидание того, что процветание придет к концу, и вернутся нормальные рамки российской бедности.

фото © РИА Новости. Григорий Сысоев

Россияне ужасно пострадали во время 1990-х годов при Борисе Ельцине, но также и при предыдущих правительствах еще во времена царей. Несмотря на это, некоторые указали, что они победили в войнах, в которых нужно было победить, и смогли жить жизнью, которую стоит жить. Золотой век предыдущих 10 лет шел к концу. Это можно было ожидать, и это надо будет пережить. Правительственные чиновники предупреждали об этом, и я не думаю, что это был блеф. Стержнем беседы были санкции, а целью было показать, что они не вынудят Россию изменить свою политику по отношению к Украине.

Сила русских в том, что они могут выдержать то, что бы сломало другие народы. Было также отмечено, что они, как правило, поддерживают правительство, независимо от его компетенции, когда Россия чувствует себя под угрозой. Таким образом, утверждали русские, никто не должен ожидать, что санкции, независимо от того, насколько жесткие, заставят Москву капитулировать. Вместо этого русские ответят своими санкциями, которые не были указаны, но которые, я, предполагаю, будут означать захват активов западных компаний в России и сокращение сельскохозяйственного импорта из Европы. Там не было речи о прекращении поставки природного газа в Европу.

Если это так, то американцы и европейцы вводят себя в заблуждение по вопросу о последствиях санкций. В общем, я лично испытываю мало доверия к введению санкций. Как говорится, русские дали мне возможность посмотреть через другую призму. Санкции отражают европейские и американские пороги боли. Они предназначены для того, чтобы вызвать боль, которую Запад может не выдержать. Применительно к другим, последствия могут различаться.

фото © РИА Новости. Рамиль Ситдиков

У меня такое чувство, что русские говорили серьезно. Это могло бы объяснить, почему усиление санкций, а также падение цен на нефть, экономические спады и остальное просто не вызвали подрыва уверенности, который ожидался. Солидные цифры по итогам голосования показывают, что президент Владимир Путин по-прежнему очень популярен. По-прежнему ли он популярен, в то время как курс продолжает снижаться, и одинаково ли оптимистична финансово пострадавшая элита, это другой вопрос. Но для меня самый важный урок, я, возможно, уяснил в России — главное слово здесь «возможно» — это то, что россияне не реагируют на экономическое давление так, как на Западе, и что идея прославленного в президентской кампании лозунга «Это экономика, глупец!» не может применяться так же и в России.

Украинский вопрос

Об Украине говорили гораздо более напряженно. Здесь существует понимание того, что события в Украине были развернуты для России и обида, что руководство Обамы утверждают, что русские считают пропагандой кампанию, пытающуюся сделать Россию агрессором. Регулярно отмечались в две позиции. Во-первых, что Крым был исторически частью России, и что в нем уже преобладала российская армия в рамках Договора. Там не было никакого вторжения, а лишь утверждение реальности. Во-вторых, накалялась настойчивость, что восточная Украина населена русскими, и как и в других странах, тем русским должна быть предоставлена высокая степень автономии. Один ученый указал на канадской модели и Квебеке, что Запад обычно не имеет никаких проблем с региональной автономией для этнически различных регионов, но был в шоке, что русские, могут захотеть практиковать форму регионализма, принятую на Западе.

фото © РИА Новости. Игорь Маслов

Случай с Косово является чрезвычайно важным для россиян и потому, что они чувствуют, что их пожелания там не были учтены, и потому, что имел место прецедент. Спустя годы после падения сербского правительства, которое угрожало албанцам в Косово, Запад подарил Косово независимость. Россияне утверждают, что границы были перерисованы, хотя никакой опасности для Косово не было. Россия не хотела, чтобы это произошло, но Запад сделал это, потому что мог. По мнению России, перерисовав карту Сербии, Запад не имеет права возражать против перекройки карты Украины.

Я стараюсь не быть втянутым в споры о вопросах добра и зла, не потому, что я не думаю, что есть разница, но потому, что история редко решается с помощью моральных принципов. Я понял взгляд россиян на Украину как на необходимый стратегический буфер, и мысль, что без него они бы столкнуться с серьезной угрозой, если не сейчас, то когда-нибудь. Они указывают на Наполеона и Гитлера в качестве примеров врагов, пораженных до основания.

Я пытался представить стратегическую американскую точку зрения. Соединенные Штаты провели прошлый век в достижении единой цели: избежать возникновения какого-либо одного гегемона, который мог бы быть в состоянии использовать западноевропейские технологии и капитал и российские ресурсы и рабочую силу. Соединенные Штаты вмешались в Первую Мировую войну в 1917 году, чтобы блокировать немецкую гегемонию, и снова во время Второй Мировой войны. В холодной войне целью было предотвратить российскую гегемонию. Стратегическая политика США остается неизменной на протяжении целого столетия.

фото © РИА Новости. Владимир Федоренко

Соединенные Штаты предназначены предотвратить рост любого гегемона. В этом случае страх возрождающейся России есть воспоминание о холодной войне, но небезосновательный. Как некоторые указали мне, экономическая слабость редко означает военную слабость или политическую разобщенность. Я согласился с ними в этом и отметил, что именно поэтому у Соединенных Штатов есть обоснованное опасение насчет России в Украине. Если России удастся восстановить свою власть в Украине, то, что будет дальше? Россия имеет военную и политическую силу, которая могла бы начать посягать на Европу. Таким образом, это не иррационально для Соединенных Штатов, и по крайней мере некоторых европейских стран, хотеть утвердить свою власть в Украине.

Когда я выложил этот аргумент очень высокопоставленному чиновнику из министерства иностранных дел Российской Федерации, он сказал, что не имеет ни малейшего представления, что я пытался сказать. Хотя я думаю, что он в полной мере понимает геополитические императивы, руководящие России в Украине, но для него вековые императивы, руководящие в Соединенных Штатах слишком велики, чтобы применить их к украинскому вопросу. Вопрос не о нем, видящем только его сторону вопроса. Скорее всего, это то, что для России Украина является актуальным вопросом, и картина американской стратегии, которую я рисовал, является настолько абстрактной, что, кажется, не имеющей ничего общего с непосредственной реальностью. Существует традиционный американский ответ на то, что такое русская уверенность в себе; однако россияне чувствуют, что они были далеки от наступления и лишь оборонялись. Для этого чиновника американские опасения о российской гегемонии просто слишком надуманы, чтобы их рассматривать.

фото © РИА Новости. Андрей Стенин

На других собраниях, со старшими сотрудниками Института международных отношений, я попробовал использовать иную тактику, пытаясь объяснить, что русские сбили с толку президента США Барака Обаму в Сирии. Обама не хотел атаковать, когда ядовитый газ (боевые отравляюще вещества —ред.) был использован в Сирии, потому что это было в военном плане трудно и потому, что, если бы он свергнул президента Сирии Башара аль Асада, тогда бы суннитские джихадисты остались во главе страны. Соединенные Штаты и Россия имели одинаковые интересы, утверждал я, и попытка России поставить в неудобное положение президента, делая вид, что Путин заставил его отступить, вызвала реакцию США в Украине. Честно говоря, я думал, что мое геополитическое объяснение было много более последовательным, чем этот аргумент, но я попробовал использовать его. Дискуссия была за обедом, но мое время было потрачено на объяснения и рассуждения, а не на еду. Я обнаружил, что я сам мог придерживаться геополитической позиции, но они освоили тонкости администрации Обамы в тонкостях, которых мне никогда не достичь.

Будущее России и Запада

Более важный вопрос заключался в том, что будет дальше. Очевидный вопрос в том, распространился ли украинский кризис на страны Балтики, Молдовы или Кавказа. Я поднял этот вопрос с официальным представителем МИДа. Он эмоционально подчеркивал, делая паузы несколько раз, что этот кризис не будет распространяться. Я так понял, это означает, что в странах Балтики не будет ни одного российского беспорядка, не будет беспорядков в Молдове и военных действий на Кавказе. Я думаю, что он был искренен. Русские умеют идти на уступки. Они должны иметь дело с Украиной, и они должны справиться с существующими санкциями, несмотря на то, сколько им еще предстоит терпеть экономические проблемы. Запад имеет ресурсы, чтобы справиться с несколькими кризисами. Россия должна подавить этот кризис в Украине.

Россияне будут вести переговоры о предоставлении автономии для русских в некоторых районах на востоке Украины. Насколько автономными они будут, я не знаю. Они нуждаются в значительном жесте, чтобы защитить свои интересы и утвердить свое значение. Их точка зрения, что во многих странах существует региональная автономия, убедительна. Но история зиждется на власти, и Запад использует свою власть, чтобы жестко давить на Россию. Но очевидно, что нет ничего более опасного, чем ранить медведя. Убить его лучше, но убить Россию оказалось нелегко.

фото © Фотохост ШОС

Я ушел с двумя мыслями. Одна из них была о том, что Путин более надежен, чем я думал. В свете событий, это не значит много. Президенты приходят и уходят. Но это напоминание, что вещи, которые свергнут западного лидера, могут не затронуть лидера России. Во-вторых, русские не планируют кампанию агрессии. Вот здесь я более обеспокоен — не потому, что они хотят вторгнуться куда-либо, а потому, что народы часто не знают о том, что вот-вот произойдет, и они могут реагировать, таким образом, который удивит их. Это самое опасное в данной ситуации. То, что предполагалось, кажется действительно безвредным. Опасно действие непредвиденное, как со стороны других, так и со стороны России.

В то же время, мой общий анализ остается неизменным. Независимо от того, что Россия могла бы сделать в другом месте, Украина имеет фундаментальное стратегическое значение для России. Даже если восток (Украины — ред.) получит (некую — ред.) степень автономии, Россия будет по-прежнему глубоко обеспокоена отношениями остальной территории Украины с Западом. Также как это, для Запада трудно понять, что русская история это сказка о буферах. Буферные государства спасают Россию от западных оккупантов. Россия хочет создать механизм, который оставит Украину, по крайней мере, нейтральной.

Для США, любая восходящая держава в Евразии вызывает автоматическую реакцию, порожденную столетней историей. Также как это, для России трудно понять, что почти половина века холодной войны дала Соединенным Штатам непереносимость возможного повторного восхождения России. Соединенные Штаты потратили прошлый век, блокируя объединение Европы под одной враждебной державой. То на что Россия нацелена и то, чего боится Америка — очень разные вещи.

Соединенные Штаты и Европа не могут понять опасения России. Россия не может понять в особенности американских страхов. Опасения же обоих сторон реальны и законны. Это вопрос не непонимания между странами, а несовместимых императивов. Вся добрая воля в мире — а ее очень мало — не может решить проблему двух крупных стран, которые вынуждены защищать свои интересы и при этом должны заставить других почувствовать угрозу. Я многому научился в моем путешествии. Я не узнал, как решить эту проблему, кроме того, что, по крайней мере, каждый должен понимать опасения другого, даже если не может успокоить его.

Оригинал публикации

Перевод Cassad.Net