Синий Орёл
- А о чём ты их хотел спросить? – Удивлённо спрашивает Серёга. - Услышал, значит я сам не заметил, что высказал мысль вслух.
- Ну интересно же! Вот мамонтов, носорогов они откапывают постоянно, а почему людей не находят?
Колыма. Хребет Черского.
- А может, находят, только не треплют об этом на каждом шагу.
- Вот и я думаю. Ну не может такого быть, чтоб тут люди раньше не жили, до оледенения. Иначе тогда, откуда учёные знают о том, что наши доисторические предки охотились на мамонтов! Помнишь картинки в учебнике, в книжках, про доисторических людей?
- А я вообще то, сам, когда брожу по тайге, такое чувство имею, словно тут до сих пор прошлая жизнь сохранилась. Не верится, что раньше тут одни ледники были.
- Ну да. И местные говорят…
- Что местные говорят?
- Ну… Что до них тут высокие белые люди жили.
- А от кого это ты слышал?
- Лёша рассказал одну историю. Ну, брательник мой. Он тут с одним лётчиком из Магадана познакомился, тот в командировках в Кепервееме работает. Ну и такие чудеса чудесатые рассказывает!
Короче, слухай. Говорит, весной Малый Анюй разлился, и начал взлётку аэропорта подмывать. Бросили туда сборную бригаду отсыпку делать, чтоб поднять уровень грунта. Ну… типа дамбы, чтоб водой вэ-пэ-пэ не заливало. Бульдозер, пять самосвалов, и несколько местных бичей, среди которых один бухарик из аборигенов - эвен по имени Никифор Горохов. Он давно уже в тайге не был, около гастронома круглый год живёт. Иногда шабашит за бутылку, чаще попрошайничает. Ну знаешь, у нас в каждом посёлке такие есть.
Так вот самосвалы разгрузились, бульдозерист сдвинул грунт куда надо, и пока машины вновь не вернулись гружёные, пошёл «позвонить». А работяги лопаты побросали, курят. А за всем этим тот лётчик наблюдает. И вот он говорит, что вернулся бульдозерист, и говорит мужикам, что камни там какие - то странные нашёл.
Лётчик думал, что может минералы какие красивые, он коллекционирует камни разные, и пошёл посмотреть. Оказалось, что камни самые обычные, серые валуны, размером с дыньку сорта «Колхозница», но лежат больно странно. Двенадцать камней уложены так, что образуют правильный квадрат, а внутри него ещё квадрат из четырёх камней. Пригляделся, на камнях знаки какие то выдолблены. Интересно стало Спросил работяг, не видели ли они такое ещё поблизости. Говорят, что нет.
Только Никифор болтнул, что это шаманские камни. Лётчик, давай расспрашивать. Никифор и говорит: -
- Вы русские думаете, что если радио и самолёты изобрели, то самые умные. А до вас тут другие белые были. Ого – го какие умные были! Летать тоже умели.
- Да прямь! Неужели летать? На коврах - самолётах что ли? – Смеётся пилот, а сам думает, - надо бы в гастроном сгонять, иначе Никифор не разговорится. И точно. Абориген примолк, а тут снова самосвалы пришли, и уже не до разговоров стало.
Но лётчик тот очень любопытный оказался. Купил бутылку водки, хлеба, консервов, и как только шабашники получили расчёт, по три рубля на нос, отловил Никифора, пока тот не купил себе бормотухи и не нажрался до поры.
Пришли в аэропортовскую общагу, в комнату, где командировочные живут, сели, и начал лётчик аборигена поить. Сначала просто за жизнь беседу вели, а когда Никифор подпил основательно, и язык у него развязался, стал незаметно и на, интересующие вопросы отвечать. И вот что выходит, если ему верить:
Камни те, со знаками, возил с собой шаман по особым случаям. Когда Никифор был мальчишкой, его мать рожала ему братика, и сильно тяжёлые роды были. Отец побоялся, что помрёт она, и оставит его одного с кучей ребятишек. Послали за шаманом. Тот приехал, посмотрел на умирающую, и сказал делать всё, как он велит.
Детей отогнали подальше, а все взрослые мужчины и женщины сели вокруг тяжелобольной женщины, лежащей у костра на нартах, группами по четыре человека. Шаман ходил от группы к группе, что-то бормотал, подвывал, и клал по центру каждой группы по круглому серому камню. Потом выпил чего то из фляжки, плеснул той же жидкости в костёр, от чего тот вспыхнул ярким пламенем, и начал бить в бубен, бормоча заклинания, и скуля, как голодный щенок.
Люди сидели с закрытыми глазами, и раскачивались в разные стороны при каждом ударе бубна. Потом все хором начали повторять за шаманом: - «Хэй маара хэй, йёй саара йёй, йый таара йый, йюй кара йюй».
- Это на каком языке, Горохов?
- Не знаю. У наших народов даже букв таких нет. Не перебивай.
В общем, всё как на демонстрации 1 Мая, что крикнут с трибуны, то народ и повторяет. Да всё быстрее и быстрее, в такт ударам колотушки в бубен шамана. Когда каждая группа из четырёх человек, начала совершать одновременные движения, раскачиваясь, одни группы влево-вправо, другие вперёд-назад, оленья шкура, которой был накрыты нарты, вдруг зашевелилась, и женщина взлетела над землёй вот так вот (показывая расстояние от пола до чумазой заскорузлой ладони), на полметра!
Раскинула руки по сторонам, покачалась в воздухе, затем перевернулась лицом вниз, и рухнула на своё ложе. Никто из взрослых этого не видел, потому, что все как заколдованные раскачивались сидя, из стороны в сторону с закрытыми глазами, и нараспев повторяли заклинания, которые им выкрикивал шаман. Толька стайка ребятишек спокойно наблюдала происходящее, со стороны.
Но вот, шаман затрясся всем телом, протяжно завыл, и завалился на нарты, прямо на спину матери Никифора. Через день, женщина попросила еды. А уже через три, встала на ноги. Это, как утверждает Никифор, он видел собственными глазами, но это не самое удивительное. О том, что могли делать эвены с помощью своих шаманов в прошлом, Никифор Горохов поведал далее:
От стариков он узнал, как их предки спасались от напастей и как охотились на китов. Если в тундре начинался мор оленей, то в одном стойбище, где жил шаман, собирались все окрестные племена, и устраивали камлание с участием сотен людей. Так же собирались группы по сорок и восемьдесят взрослых мужчин и женщин, в центр каждой из которых шаман клал круглый камень с особым знаком на каждом из них. Пели заклинания, раскачивались синхронно, каждая из групп в одном направлении, и мор отступал. Падёж оленей сходил на нет, и опасность голода отступала.
На побережье океана, когда в бухты входили семьи китов, собирались уже тысячи людей, и после их совместного камлания, случался скорый отлив, вода отступала от берега, и беспомощных обездвиженных китов забивали, добравшись до них пешком. Оставалось только успеть привязать их туши верёвками, и добежать до берега, пока не вернулась океанская вода. Потом нужно было подтянуть за верёвки туши китов по воде к берегу, разделать их на куски, и перевезти в заготовленные ледяные ямы, вырубленные в вечной мерзлоте на возвышенных местах. Там мясо, придавленное дёрном и камнями, для защиты от песцов, хорошо сохранялось даже в самое жаркое лето.
Но настоящие чудеса делали только те, рассказал Никифор, кто научил всему выше описанному, эвенов. Это были высокие белые люди с голубыми глазами. Они жили здесь всегда, ещё до того как тут появились юкагиры. В те времена, когда эвенов, якутов, алзамаев, ураса и чукчей, в помине не существовало.
Они жили в больших улусах, до тысячи дворов, в каждом двухэтажный дом из брёвен, отапливаемый углём каменной печью, и сараи для скотины. Умели ковать железо, дуть стекло, ткать ковры и ткани. У них были одомашненные лоси, на которых те ездили верхом, управляя длинным шестом. Лосих доили, и получали много молока, из которого делали масло, сыр, творог, и хмельной кумыс. Они с помощью камней и песен не только исцеляли себя и друг друга, но могли управлять погодой, опрокидывать сопки, менять течение рек. Они летали вместе с птицами далеко на юг, туда где жили люди с тёмной кожей.
- На чём летали? – перебил Никифора любопытный лётчик.
- Не знаю, однако. Говорят, на гусях и лебедях…
- Мда… Летели гуси-лебеди… Походу набрался ты Горохов, заговариваться начинаешь.
- Так это ты мне допрос учинил, а не я к тебе в рассказчики напросился. Говорю, что от стариков слышал. А те от своих стариков слышали. Давно это было, поди разбери что быль, а что выдумка.
- Хорошо, Никифор. Я всё это в блокнотик запишу, может кому пригодится. Не возражаешь, если я твои имя и фамилию укажу?
- Мне всё равно. Это же не моё имя. Это твоё имя. Русские меня так записали. А родители мне дали имя Диктэмэ Киран.
- Во, блин! Звучит то как… А это что-то означает?
- Да. По русски это Синий Орёл.
- Ха-ха-ха! Синий то ты точно, а вот на счёт орла… Ну ладно, ладно, чего насупился? Давай закусывай, глазунья остыла уж.
Так вот, это то, что тот лётчик-вертолётчик от аборигена слышал. Ну сказка и сказка, чего там… Но он ещё одну вещь странную в Кепервееме обнаружил. Говорит, что при заходе на полосу, делая «коробочку» на посадку, обратил внимание на странную канаву, которая тянется строго параллельно вэ-пэ-пэ. Прямая как стрела, длиной километров восемь. А рядом, между канавой и аэропортом, видна площадка, похожая ещё на одну взлётку, только короче. Старая, вся заболочена, и кочкарником поросла.
Приземлились, говорит, сразу как сдал Задание в штурманскую, так сразу к деду одному, он там начальник службы аэродромного обеспечения. Начинал работать в аэропорту ещё во времена Ленд-лиза, когда американские самолёт с Аляски в Союз перегоняли. Задал ему вопрос насчёт канавы с «заброшенной взлёткой», а тот серьёзно так посмотрел, и рассказал ещё одну странную историю.
Говорит, что когда первый аэродром строили, отсыпали грунтом первую попавшуюся подходящую площадку. Одну из двух, что уже имелась. Вторую, за ненадобностью не трогали, хотя изначально планы такие были. А когда после смерти Сталина начали удлинять и расширять оставшуюся с войны полосу, прилетели из Магадана маркшейдеры с рейками и нивелиром, «стрельнули» отметки высот, и оказалось, что съёмка то и не нужна, по сути. Площадка вся идеально ровная по горизонту.
Осталось только отсыпку сделать, чтоб удлинить, имеющуюся полосу. И удлинили до трёх километров, чтоб Ил-14-тые принимать. А канаву на его памяти никто не рыл. Никто не помнит, как она появилась. Так то вот! Получается, что аэродром там был уже тогда, когда ещё и авиации на Колыме не было.
- Пернатый, где ты всех этих историй набираешься только! Ну, сказочник…
- А я то чё? За чо купил, за то продал…
Посетителей: