Ефим Андурский , Дело об отрицательно факте
Какова природа прав государства, - поинтересовался я у интеллектуалов? Большинство посчитало, что государство действует по праву сильного. Это касается, в частности, такого органа государства, как суд, который асфальтовым катком прокатился по судьбе инвалида I группы Николая Игнатьева.
В 2012 году он обратился ко мне – председателю Общественного совета по вопросам развития городского хозяйства при исполкоме Казани. И поскольку этот как бы совещательный и рекомендательный орган свою деятельность приостановил, теперь права и законные интересы инвалида я защищаю по линии возглавляемой мной региональной общественной организации, специализирующейся в содействии таким, как Игнатьев, то есть пытающимся добиться справедливости.
6 октября 2014 г., действуя в качестве представителя Игнатьева, я обратился в Кировский районный суд Казани с требованием установить так называемый отрицательный факт, имеющий юридическое значение. Факт этот заключается в том, что Игнатьев в занимаемую им муниципальную квартиру никогда не вселял совершенно постороннего ему гражданина Ирека Каюмова.
Должен сказать, что доказывание отрицательных фактов имеет свою специфику. Об этом пишет Сергей Халатов, ссылаясь на Постановление Президиума ВАС РФ от 29.01.2013 N 11524/12 по делу N А51-15943/2011. В этом постановлении говорится, что, исходя из объективной невозможности доказывания факта отсутствия правоотношений между сторонами, суду необходимо бремя доказывания обратного (наличие какого-либо правового основания) возлагать на ответчика.
Попытаемся логику Президиума ВАС применить к делу об установлении факта невселения Игнатьевым г-на Каюмова. Истец, то есть Игнатьев, утверждает, что никакого вселения не было. А г-н Каюмов – что было. А как это следует из ст. 56 ГПК РФ, каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и/или возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом. И только суд вправе определить, какие обстоятельства имеют значение для дела, а какие нет, и какой стороне надлежит доказывать эти обстоятельства. По-моему, это называется волюнтаризм…
Судья Любовь Солдатова посчитала, что в описываемом деле имеет значение такое обстоятельство, как постоянная регистрация г-на Каюмов в квартире Игнатьева, доказательством которого служит выписка из домовой книги. А то, что в этой книге г-н Каюмов обозначен сыном Игнатьева как бы не имеет значения.
Да, отрицательные факты доказывать трудно, а порой это и вовсе невозможно. Покажем это на примере преступления, предусмотренного ст. 131 УК РФ. Допустим, что некая леди обвиняет некоего джентльмена в том, что тот ее изнасиловал. И как ее гипотетический половой партнер должен доказывать свою невинность? Хорошо, если у джентльмена есть алиби. А если его нет?
Иначе обстоит дело с предполагаемой жертвой изнасилования. У нее, если, конечно, что-то между ними было, есть возможность предоставить следствию «вещественные доказательства» близости. Но она, заметим, могла произойти по обоюдному согласию и к взаимному удовольствию. Так что, биологические выделения джентльмена сами по себе еще ничего не доказывают. Желательно, чтобы леди предоставила суду медицинскую справку, подтверждающую травмы, характерные для изнасилования.
Принимая решение, судья основывается на законе. Но не только на законе. Немаловажное значение имеет его внутренне убеждение. А судья Солдатова, как мне кажется, имеет глубокое внутренне убеждение в том, что ее коллега Эдуард Каминский сделал все правильно. Наверное, по этой причиной судья Солдатова и пренебрегла логикой Президиума ВАС. В противном случае, она предложила бы г-ну Каюмову представить суду доказательства того, что Игнатьев и в самом деле всели к себе и г-на Каюмова, и его мать, создавать с которой семью Игнатьев, по его словам, не планировал.
А судья Каминский, на пустом месте вселивший г-на Каюмова и его новорожденную дочь в квартиру инвалида I группы Игнатьева? Он, по-видимому, имел глубокое внутреннее убеждение в том, что законную жену инвалида, осуществляющую постоянный внешний уход за своим мужем и не имеющую иного жилья, из квартиры занимаемой мужем нужно выселить, вселив в эту квартиру чужих людей, имеющих собственное жилье. Но не повлияли ли на решение судьи Каминского какие-либо обстоятельства, о которых нам ничего не известно? И о которых мы можем только догадываться…
Мог ли Игнатьев вселить Каюмова, не нарушая закон? Нет, не мог. Будучи нанимателем, он имел право вселить в занимаемую квартиру ограниченный круг лиц. В том числе супругу, детей, родителей, других родственников и нетрудоспособных иждивенцев. Иных лиц Игнатьев мог вселить только в том случае, если они были признаны членами его семьи.
Однако с г-ном Каюмовым наш фигурант в родственных отношениях не состоял. В суд с требованием признать его членом семьи Игнатьева г-н Каюмов не обращался. А вот Игнатьев в суд обратился, потребовав установить, что г-н Каюмов членом его семьи не является. И, добавлю, никогда им не являлся.
В своем исковом заявлении я сослался на Постановление Пленума ВС СССР от 21.06.1985 N 9 «О судебной практике…», в котором сказано, что заявления о фактах, имеющих юридическое значение, рассматриваются по заявлениям заинтересованных лиц. Однако ранее установлением факта вселения (или невселения) г-на Каюмова никто не интересовался.
А между тем, свое решение о вселении г-на Каюмова в квартиру Игнатьева судья Каминский обосновал фактом, который ранее никем не был доказан. А суд не требует доказывать только те факты, которые он считает очевидными. Но разве очевидно то, что Игнатьев вселил к себе г-на Каюмова? Учитывая это, я и заявил иск об установлении невселения. Это потребовалось для того, чтобы установить основания для возникновения, изменения и/или прекращения жилищных прав Игнатьева и его супруги Гюльнары Зиннатуллиной.
Да, решение судьи Каминского, вселившего г-на Каюмова в муниципальную квартиру (в нарушение прав муниципального образования), вступило в силу, но оно не было реализовано, потому что соответствующего постановления (о вселении г-на Каюмова в квартиру Игнатьева) исполком Казани не издавал.
Принимая решение об установлении факта невселения, судья Любовь Солдатова исходила из избранного ей обстоятельства. Оно заключалось в том, что в 1995 году г-н Каюмов получил-таки постоянную прописку в квартире Игнатьева. Игнатьев же отрицает, что когда-либо давал согласие на вселение г-на Каюмова. В самом деле, зачем ему было нужно, сойдясь с другой женщиной, прописывать в своей квартире сына умершей сожительницы?!
В пору описываемых событий действовал ЖК РСФСР, ст. 54 которого давала Игнатьеву право как нанимателю вселять в занимаемое жилое помещение «других граждан». Следует, однако, учитывать, что содержавшееся в ч. 1 этой статьи положение об «установленном порядке» как необходимой процедуре вселения в жилое помещение при условии соблюдения режима прописки Постановлением Конституционного Суда РФ от 25.04.1995 N 3-П было признано не соответствующим Конституции РФ. И что согласно ч. 3 ст. 79 ФКЗ от 21.07.1994 N 1-ФКЗ акты или их отдельные положения, признанные неконституционными, утрачивают силу. Однако судья Солдатова этого не учла…
Граждане, вселенные нанимателем, приобретали равное с ним право пользования жилым помещением, но только в том случае, если являлись или признавались членами его семьи (ст. 53 ЖК РСФСР), и если при вселении между этими гражданами и нанимателем не было иного соглашения о порядке пользования жилым помещением. А как быть с тем, что г-н Каюмов членом семьи Игнатьева не был, и никакого соглашения с ним не заключал?
И все же прописка г-на Каюмова в квартире Игнатьева кое-что доказывает. Что паспортным столом были нарушены нормы жилищного законодательства, а это нарушение разве может послужить доказательством вселения г-на Каюмова, если и выселявшегося из дома, доставшегося ему по наследству от умершей матери, то лишь на время очередного пребывания в местах, не столь отдаленных.
19 февраля 2013 года Государственный совет Татарстана провел совещание по делу Игнатьева. По результатам этого совещания депутат Хафиз Миргалимов обратился к прокурору республики с просьбой принять меры к улучшению жилищных условий Игнатьева. И прокуратура Кировского района Казани обратилась-таки в суд. Она потребовала обязать исполком города выделить муниципальное жилье Игнатьеву.
Посчитав членам его семьи г-на Каюмова и его детей и не посчитав таковой супругу Игнатьева, судья Владимир Морозов решил несуществующую в природе семью Игнатьева-Каюмова облагодетельствовать трехкомнатной муниципальной квартирой. На втором – недоступном безногому Игнатьеву этаже. Здесь уже второй год благоденствует г-н Каюмов со всем своим семейством. Естественно – без Игнатьева, по-прежнему ютящимся в деревянном доме 1934 года постройки, удобства в котором запроектированы не были.
25 декабря 2014 года судья Морозов, рассмотрев соответствующее требование исполкома, вынес определение об изменении порядка исполнения своего решения по квартирному вопросу «семьи» Игнатьева-Каюмова. И выделил каждому по однокомнатной квартире.
Определение судьи Морозова г-н Каюмов обжаловал в Верховный суд Татарстана. Впрочем, у меня мало сомнений в том, что определение судьи Морозова Верховный суд оставит в силе. А это значит, что исполкому Казани придется вынести два постановления о выделении муниципального жилья. Одно – по Игнатьеву, другое – по г-ну Каюмову.
Вот тогда-то и возникнет вопрос: как быть исполкому с жильем для г-на Каюмова? Выполнить решение судьи Морозова, игнорируя ст. 49 ЖК РФ? Где ясно сказано, что муниципальное жилье предоставляется только нуждающимся. При том условии, что они являются еще и малоимущими. А кто доказал, что г-н Каюмов является и малоимущим, и нуждающимся?
Дом, в котором продолжает жить Игнатьев, никто пока не расселял. И депутат Миргалимов просил прокуратуру позаботиться об улучшении жилищные условия только Игнатьева. Что же побудило прокуратуру, попирая ст. 45 ГПК РФ, выступить в интересах г-на Каюмова? И нет ли здесь коррупционных начал?!
В своем решении судья Солдатова ссылается на конституционную норму о недопустимости выселения гражданина из жилища или ограничен его в праве пользования этим жилищем иначе как по основаниям и в порядке, предусмотренными федеральными законами.
Как я догадываюсь, судья Солдатова печется… нет, не об инвалиде. Она печется о г-не Каюмове. А зачем нам обсуждать выселение г-на Каюмова, если пока еще не доказан тот сомнительный факт, что он был вселен в квартиру Игнатьева?!
Судья Солдатова пишет, что решением ее коллеги судьи Каминского г-н Каюмов и его дочь были-таки вселены в квартиру, которую муниципалитет предоставил Игнатьеву. Однако, вселяя в квартиру Игнатьева посторонних для него граждан, судья Каминский, мнением собственника – муниципального образования не поинтересовался. А между тем, правильное определение круга лиц, участвующих в деле, имеет существенное значение. Ведь разрешение вопроса о правах лица, не привлеченного к участию в деле, в силу подп. 4 п. 2 ст. 364 ГПК РФ является безусловным основанием для отмены судебного решения. Тем не менее, Верховный суд Татарстана, где теперь служит судья Каминский, его решение оставил в силе.
Судья Солдатова подчеркивает, что обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным постановлением по ранее рассмотренному делу, обязательны для суда. Они не доказываются вновь и не подлежат оспариванию при рассмотрении другого дела с участием тех же лиц. А что установил судья Каминский? Что Игнатьев в 80-ых годах прошлого века вселил мать г-на Каюмова вместе с несовершеннолетним в то время сыном? Нет, ничего такого судья Каминский не устанавливал. В своем решении он всего лишь упомянул об этом, якобы имевшем место, вселении.
Это значит, что заключение судьи Каминского, которое в своем решении воспроизводит судья «Игнатьевым Н.А. в данное жилое помещение была вселена Каюмова Н.Н. с несовершеннолетним в то время сыном Каюмовым И.Ш.» есть вымысел, не основанный на законе.
Опытная, казалось бы, судья Солдатовой, посчитала, что факт вселения г-на Каюмова в квартиру Игнатьева подтверждается какими-то там судебными актами. А зачем нужны все эти «подтверждения»? Суду надо было установить, имело ли место вселение г-на Каюмова в квартиру, занимаемую Игнатьевым.
В конечном итоге судья Солдатова приняло соломоново решение, придя к выводу, что оснований для удовлетворения исковых требований Игнатьева не имеется. И отказала в установлении факта, заключающегося в том, что Игнатьев не вселял г-на Каюмова в свою квартиру.
Решение судьи Солдатовой мы обжалуем, но никто поручится за то, что вышестоящий суд станет вникать в детали дела Игнатьева. Да, у меня нет уверенности в том, что Игнатьев добьется справедливости. Но я убежден в том, что пример Игнатьева лишний раз покажет несправедливость российского правосудия.
Впрочем, судьям, как бы независимым ни от кого (кроме работодателя, который им прилично платит) совершенно безразлично, что мы о них думаем. Судя по делу Игнатьеву, репутация отечественной судебной системы их не интересует…