Священномученик Сергий (Увицкий): матушка долго шла вдоль колючей проволоки в поисках мужа, когда ее остановил старик
В лагере отец Сергий занимал должность помощника лекаря, это назначение он получил лишь потому, что знал латынь. Никаких других врачей в лагере не было. «Да как же ты лечишь?» — спросила его супруга Павла Ивановна, когда смогла приехать к нему в лагерь. «Да как? Водой и молитвой», — ответил священник.
Медицинский пункт располагался в одной из комнат деревенского дома. Посредине комнаты была натянута веревка с перекинутой через нее простыней, которая разделяла помещение на две половины, в одной помещался медпункт, в другой — сапожная мастерская. Днем отец Сергий работал в медпункте, а на ночь, сопровождаемый конвоиром, возвращался в барак.
* * *
Священномученик Сергий родился в 1881 году в селе Хлебниково Уржумского уезда Вятской губернии, где его дед, священник Сергий Увицкий, был настоятелем храма Рождества Богородицы, а отец, Александр Увицкий, преподавал в Хлебниковском начальном училище. В 1891 году Сергей поступил в Нолинское духовное училище, а после его окончания — в Вятскую духовную семинарию. В 1901 году он с отличием окончил семинарию и был направлен для продолжения образования на казенный счет в Казанскую духовную академию. В том же году он познакомился с дочерью диакона Иоанна Огородникова Павлой, ставшей впоследствии его супругой и верной помощницей.
Окончив в 1905 году со степенью кандидата богословия академию, Сергей Александрович 4 ноября этого года был определен преподавателем основного, догматического и нравственного богословия в Могилёвскую духовную семинарию. 30 июля 1908 года епископ Гомельский, викарий Могилёвской епархии Митрофан (Краснопольский) рукоположил его во диакона к Воскресенской церкви города Могилёва, а 1 августа — во священника.
12 ноября 1913 года Святейший Синод назначил отца Сергия исполняющим обязанности смотрителя Камышловского духовного училища в Пермской губернии, а через два года утвердил его в должности смотрителя.
Прибывший в Камышлов в 1915 году с ревизией от Учебного комитета Святейшего Синода Петр Федорович Полянский, побывав на занятиях преподавателей, с особенной любовью и уважением отнесся к священнику Сергию Увицкому, отметив, что он «подаёт пример хорошего преподавания; свои уроки он ведет с чувством благоговейного отношения к слову Божию. Объяснения его полны глубокого назидания. Ученики внимательно следят за ходом урока, ответами товарищей, всегда готовы в свою очередь отвечать на тот или другой вопрос, предложенный преподавателем».
О религиозной обстановке в училище и участии в ее создании священника Сергия Увицкого Петр Федорович писал: «Смотритель училища обращает серьезное внимание на религиозно-нравственное воспитание учащихся. Богослужение совершает он благоговейно и нередко произносит назидательные поучения <...>. Как администратор, отличается преданностью делу и трудолюбием, направленным на усовершенствование учебно-воспитательной части. К своим служащим и питомцам он относится благожелательно, стараясь воздействовать на небрежных и нерадивых мерами кротких увещаний и убеждений».
15 марта 1917 года отец Сергий был назначен исполняющим обязанности настоятеля Покровского собора в Камышлове. Он был прекрасным проповедником, так что и неверующие люди приходили слушать его. Пришедшие к власти большевики стали настоятельно требовать от отца Сергия, чтобы он перестал говорить проповеди, и летом 1920 года он был арестован и отправлен в губернскую чрезвычайную комиссию в Екатеринбург. Священника обвинили в том, что он «ведет тонкую, тайную антисоветскую пропаганду <...> компанию ведет с интеллигенцией и духовенством, с торговцами и всюду ему симпатизируют <...>. Увицкий вреден для советской Республики как влияющий на массы <...>».
Прихожане Покровского собора незамедлительно заступились за пастыря, но, несмотря на их ходатайства, отец Сергий был признан виновным и приговорен к бессрочному заключению в концлагере и принудительным работам. В связи с третьей годовщиной Октябрьской революции власти вскоре объявили амнистию, и 12 декабря 1920 года бессрочный срок был заменен на один год заключения, и в 1921 году священник был освобожден.
В 1924 году отец Сергий переехал с семьей в город Нижний Тагил. В 1925 году он был возведен в сан протоиерея и назначен настоятелем Выйско-Никольской церкви и благочинным 4-го Нижнетагильского округа.
Каменная четырехпрестольная Выйско-Никольская церковь в Нижнем Тагиле, последним настоятелем которой стал отец Сергий, была заложена в 1835 году сыновьями уральского предпринимателя Николая Демидова в память об отце и построена архитектором Константином Тоном, который вовзводил Храм Христа Спасителя в Москве.
В 1929 году в стране началась кампания по закрытию церквей, сопровождавшаяся арестами духовенства и верующих. Осенью 1929 года власти Нижнего Тагила приняли решение закрыть Выйско-Никольскую церковь. На предприятиях и в учреждениях были развешаны объявления: «Товарищи! Все, кто почему-либо не успел подписаться за закрытие Никольской церкви, должны подписаться в этом списке». Подписные листы распространялись в техникуме и в школах — среди несовершеннолетних, где дети писали нередко печатными буквами лишь свои имена: Дуся, Володя, Боря. За отказ от подписи учащимся техникума грозило исключение.
Приходской совет Выйско-Никольского храма постановил собрать подписи прихожан под обращением к властям с просьбой не закрывать храм. «Если для неверующих вопрос о ликвидации храмов решается весьма просто, то для нас, верующих, решение этого вопроса не может <...> проходить без глубоких моральных потрясений, — писали члены совета. — Для первых вопрос о храме <...> вообще безразличен, ими храм понимается как предмет суеверия, темноты и обмана <...>, а для нас, верующих, наоборот, храм — предмет высокой моральной ценности, предмет священный, как место молитвенного общения с Богом, где совершаются религиозные обряды, имеющие существенно важное для нас значение, как средства достижения нами спасения и вечной жизни. Таково наше религиозное убеждение. <...> Это <...> убеждение и вытекающее из него <...> право на пользование храмом не стоит в противоречии с законами СССР, наоборот — ограждается этими законами. <...> Храм этот представляет из себя чрезвычайную ценность как памятник архитектурного искусства, легкомысленно испортить который есть преступление, недопустимое в культурной стране. <...> Выйско-Никольская православная религиозная община <...> “не ничтожная кучка верующих” <...>, а община, насчитывающая в своих рядах несколько тысяч верующих <...>. Мы, верующие граждане СССР, не маленькие дети и не безвольные рабы, которые не способны сознательно и самостоятельно разобраться в вопросах и решать свои нужды без посторонней помощи. И мы заявляем, что вопрос о нашем храме мы, верующие граждане, разрешили совершенно сознательно и согласно своему желанию: храм нам необходим, и мы от него не отказываемся».
Отец Сергий призвал верующих к усиленной молитве и посту, убеждая их в наступившие скорбные дни как можно чаще исповедоваться и причащаться.
9 февраля 1930 года протоиерей Сергий был арестован и заключен в Тагильскую тюрьму. Отвечая на предъявленное ему обвинение, священник сказал: «Виновным в предъявленном мне обвинении себя не признаю, так как антисоветской агитации с использованием религиозных предрассудков масс не вёл и сопротивление в изъятии церкви под культурные нужды не создавал».
23 апреля 1930 года отец Сергий направил заявление в Особое совещание при Коллегии ОГПУ в Москву, в котором подробно описал религиозный характер своей пастырской деятельности:
«Я — убежденный православный христианин и священник, избравший таковую деятельность по внутреннему призванию. Мои религиозные убеждения сложились под влиянием воспитания меня в религиозной семье и образования в духовной школе, законченного в духовной академии.
Получив такое воспитание и образование и имея полную убежденность в истинности христианского вероучения и морали, я таким образом по внутреннему влечению избрал для себя деятельность священника, как наиболее соответствующую таковым убеждениям и благоприятствующую практическим целям христианской религии — устроению жизни на началах Евангельского учения: любви к Богу и человеку, нравственному возрождению и достижению спасения в вечной жизни.
Осуществлению этих целей христианского вероучения и морали и была всецело посвящена моя пастырская деятельность в качестве приходского священника. К этой цели всецело были направлены и все мои проповеди, в которых я призывал верующих к устроению жизни на основе христианской веры и морали. Естественно, в своих проповедях я касался и современного религиозно-нравственного состояния людей, говорил об утрате веры в Бога, распространении неверия, об упадке добрых христианских нравов, выражающихся в расстройстве добрых семейных отношений, в непочтительности детей к родителям, в легкости взглядов на вопросы целомудрия и брака, в неуважении к достоинству человеческой личности, столь часто наблюдаемом ныне во взаимных отношениях друг к другу и т. д.; говорил, что следствием этого, именно упадка добрых христианских нравов, и является то, что жизнь людей становится всё тяжелее, поражается разными бедствиями: болезнями, материальными недостатками, расстройством семейного благополучия, войнами и междоусобицами.
Указывая на это, я призывал верующих к исправлению нравов, взаимной любви, примирению и всепрощению, к памятованию об ответственности всех перед Богом на Страшном суде Его».
16 мая 1930 года тройка ОГПУ по Уралу приговорила протоиерея Сергия к пяти годам заключения в концлагерь, и он был отправлен в Вишерский лагерь.
Дочери священника были уволены с работы как дети «врага народа», и супруга священника переехала с детьми в город Невьянск, куда ее пригласила староста невьянского храма, хорошо знавшая семью Увицких.
Павла Ивановна сразу же стала наводить справки о месте нахождения мужа и после некоторых хлопот получила разрешение на свидание. Летом 1931 года они с сыном Николаем приехали к отцу Сергию. Павла Ивановна сняла в деревне комнату и ей разрешили в течение недели видеться с мужем.
«С завалинки этого домика, в котором мы с мамой жили, я рисовал деревню, — вспоминал Николай Увицкий. — Пока я рисовал, ко мне несколько раз подходил комендант лагеря, настаивая, чтобы я отдал ему этот рисунок. Но я говорил ему, что рисунок этот я делаю для папы <...>. Когда же, закончив рисунок, я хотел оставить его папе, то он сказал, что у него всё равно отнимут <...> и велел мне везти его с собой домой...»
Отец Сергий терпеливо переносил тяготы заключения. Самым прискорбным для него была невозможность служить литургию. «Он был священником, и ему вместо того, чтобы быть “лекпомом”, очень хотелось хотя бы еще раз постоять у престола Господня», — вспоминал Николай.
Осенью 1931 года отца Сергия перевели в другой лагерь — на Беломорско-Балтийский канал, ставший продолжателем и наследником Соловецких концлагерей. К каторжным работам здесь были привлечены 170 тысяч заключенных, единственными орудиями труда которых были ручные пилы, кирки, лопаты и тачки. Всё здесь, начиная с тачек и до строительных лесов, делалось вручную. Советская пропаганда в насмешку называла употреблявшиеся здесь «технические средства» — тяжелые деревянные площадки, положенные на четыре деревянных катка, — «беломорскими фордами».
Отец Сергий попал в этот лагерь в то время, когда там еще ничего не было «благоустроено» и заключенным нужно было, прежде чем приступить к работе, построить на голом месте бараки. И бывало, что жестокий голод и холод убивали людей раньше, чем они к ней смогли приступить. Заключенные здесь жили в мокрых и холодных палатках, битком набитых людьми, и если ночью поворачивался с боку на бок один человек, то с ним должны были поворачиваться еще четыре или пять. И при этом находящихся в этих жутких условиях заключенных почти не кормили, и многие из них заболевали цингой и умирали от голода и болезней. Применяя «социалистический метод» для максимального ускорения работ, лагерное начальство время от времени устраивало между бригадами «социалистические соревнования» и «штурмовые ночи», когда заключенные якобы «добровольно» работали по двадцать четыре, а иногда и по сорок восемь часов без отдыха. В лагере на Беломорско-Балтийском канале погибло тогда более 25 тысяч человек.
Павле Ивановне удалось отыскать местонахождение мужа в одном из этих страшных лагпунктов и даже выхлопотать разрешение на свидание с ним, однако ей тут же было объявлено, что свидание будет ограничено двумя часами. В октябре 1931 года она приехала в лагерь. Долго шла Павла Ивановна в поисках мужа вдоль колючей проволоки, когда ее остановил идущий ей навстречу старик. «Павлинька!» — воскликнул он. С трудом узнала она в изможденном старце отца Сергия, опухшего от голода и поседевшего от перенесенных страданий. Он едва передвигался, хотя ему было тогда чуть более пятидесяти лет. Заплакав, Павла Ивановна бросилась к мужу, но конвоир грубо ее оттолкнул, разрешив им сказать друг другу лишь несколько слов. На следующий год, 12 марта 1932 года, протоиерей Сергий Увицкий скончался.
*Священномученик Митрофан, архиепископ Астраханский (Краснопольский); память 23 июня / 6 июля. — Ред.
** Священномученик Пётр, митрополит Крутицкий, местоблюститель Патриаршего престола (Полянский); память 27 сентября / 10 октября. — Ред.
