Идеолог «Архстояния»: «Сначала деревня помогла мне, а потом я помог ей»
Имя художника Николая Полисского навсегда закрепилось в истории российского совриска и плотно связано с арт-парком Никола-Ленивец и фестивалем «Архстояние». Переселившись в 90-е годы в небольшую Калужскую деревню, Полисский, к тому моменту бывший участник группы «Митьки», скульптор и живописец, первое время писал пейзажи, но довольно быстро решил «войти в ландшафт». Однажды зимой ради забавы задумал построить армию из 200 снеговиков на склоне реки Угры. Задача была масштабной, поэтому на помощь художник позвал местных крестьян, которые покрутили пальцем у виска, но все-таки присоединились к творчеству. Фотография «Снеговиков» произвела фурор на все арт-сообщество, работу называли произведением чистого ленд-арта. Так Николай Полисский нащупал свой путь, в котором соединяются искусство и природа, эпос и игра, творческая мысль художника и народная мудрость.
После этого каждый год он приглашал на природу друзей — известных художников и архитекторов — отдыхать и собирать разные арт-объекты чаще всего огромного размера, ведь на территории в 650 га их не ограничивали никакие стены. Как и прежде, помогали местные жители, но главным условием было — собирать из материалов, что дает сама природа, — сена, веток, сухостоя и деревянного мусора, найденного в округе. Новости об арт-деревне разнеслись так быстро, что посмотреть на странные конструкции в полях и лесах стали приезжать сначала из Москвы, а потом и со всех концов России, а встречи друзей в узком кругу официально стали фестивалем «Архстояние».
Сегодня Никола-Ленивец — крупнейший арт-парк Европы, который ежегодно посещает более 250 тыс. человек, приезжающих сюда за необычными впечатлениями и отдыхом от городской суеты. А «Архстояние», в программе которого помимо ленд-арта, концерты, театральные перформансы и лекторий, стало главным смотром актуального современного искусства. За 19-летнюю историю фестиваля в парке появилось более 100 арт-объектов или, как их здесь называют, пространственных скульптур российских и иностранных художников, которые органично вписались в ландшафт места. Многие из них, такие как знаменитая «Ротонда» Александра Бродского, «Вселенский разум», «Бобур» и «Маяк» на реке Угре Николая Полисского, и вовсе стали знаковыми для всей российской культуры.
Чему деревенские жители и художники могут научить жителей мегаполиса?
Деревенские жители могут научить выживанию в специфических условиях. Как в Щедринской «Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил»: деревенские умеют то, что совершенно забыто в городе — чинить абсолютно все своими руками (здесь не достучишься ни до каких контор), собирать грибы, колоть дрова. Могут сами себя лечить. Художники же дело другое: кто-то может чему-то научить, а кто-то, наоборот, больше запутает.
В интервью изданию The Blueprint вы сказали, что «сбежали в деревню». Почему и от чего? Что бы вы посоветовали тем, кто тоже хочет сбежать?
Кажется, что я бежал, но, на самом деле, я никуда не сбегал, сохранив связь с городом. Можно сказать, что «сбежал на заранее подготовленные позиции». В Никола-Ленивце у меня оказались необычайные ресурсы — как природные, так и человеческие, которых нет ни у кого в мире. Земля местная никому не принадлежала: прежняя власть ушла, а новая еще не появилась. Местный народ готов был со мной идти на всякие приключения за небольшие деньги, которые я мог тогда привезти из города. Если бы не было связи с городом, пришлось бы стать как деревенские, а я не хотел. Зато сначала деревня помогла мне, а потом я помог деревне, используя городские связи. Наша деревня выживает благодаря тесным связям с горожанами. Никола-Ленивец — это ведь единственная в мире деревня, которая живет за счет искусства, искусство здесь почти полностью заменило сельское хозяйство.
Тем, кто хочет сбежать, я бы посоветовал все как следует обдумать. Нужно понимать, зачем ты бежишь. Чтобы убежать совсем в дикую природу, порвав связи с городом, нужно очень много уметь. Городской человек на природе пропадет, потому что он ничего не умеет, и выжить будет сложно. Кроме того, нужно взять с собой работу, а она всегда исходит из города. Я люблю природу, чистый воздух, чистую воду — здесь во всех смыслах хорошо. Но, честно сказать, я не фанат полностью уединенного образа жизни. В деревне у меня общения стало даже больше, чем в городе. Приехал к тебе за 500 км кто-то, нужно время уделить, от них ведь не убежишь.
Никола-Ленивец — это единственная в мире деревня, которая живет за счет искусства, искусство здесь почти полностью заменило сельское хозяйство.
В этом году на «Архстоянии» вы презентовали свой новый объект «Баню-форум» — сооружение, сочетающее в себе сразу две функции — действующую баню и лекторий. Почему баня — такое значимое, почти сакральное место? Почему самые важные вопросы решаются в бане?
В бане человек расслабляется, идет туда в хорошей компании — эти два фактора способствуют философским разговорам. Хочется обсудить что-то возвышенное, порассуждать о мировых проблемах. Это еще с античных времен пошло.
В Москве сегодня на фоне общего увлечения эзотерикой, в целом характерного для периода неопределенности, растет популярность бань «со смыслом». Например, Cave, которые делают пар и на «Архстоянии», предлагают парение «Освобождение души от защитной брони» за 12 600 руб. Что думаете о таком феномене в целом? И надо ли вообще освобождаться от защитной брони, в частности?
Я не поклонник эзотерических практик, честно скажу. Никогда не входил ни в какие секты, не посещал психоаналитиков. Стараюсь своими мозгами до всего доходить или общаться с друзьями, умными людьми. Этим всем заражен город, а деревенские как-то справляются сами, видимо, природа влияет на психологическое здоровье. Я бы не советовал баловаться завиральными теориями, хотя каждый сам должен решать, кому доверять и во что верить.
Почему, как вам кажется, Никола-Ленивец остается единственным в своем роде российским масштабным ленд-арт-парком? Вроде бы и огромные территории есть, и художники, и даже деньги. Что сложилось у вас такого, чего не получается сложить в других местах?
У нас своя история, с самого начала была свобода во всем, и все работали сообща, исключительно по собственному желанию. Мы всегда опирались только на свои силы, и эта энергия дала возможность развиваться этому месту. Хотя в самом начале, когда мы думали о фестивале и парке, нам важные эксперты говорили, что из этого ничего не получится, что это нежизнеспособно, но вера и желание многих участников, интерес первых зрителей и поддержка арт-среды сделали свое дело. Вот уже более 20 лет никто не придумал ничего лучше на этой земле. Если бы кто-то придумал лучше, народ бы пошел туда. Часто слышу: кому-то посулили денег, и проект развивается, а кончились средства, и все закрылось. Выход только один — нужно много работать и рассчитывать только на себя. Со временем помощь придет с разных сторон, но если бы мы жили и ждали денег от «дяди», вряд ли бы у нас что-то получилось.
Должно ли сегодня искусство быть актуальным, чтобы быть интересным?
Я понимаю, что такое актуальное искусство, но в то время как другие откликались на какую-то политику, мне всегда хотелось делать что-то для себя. И внезапно это понравилось и всем остальным. Мой ответ на этот вопрос — нет, искусство не обязательно должно быть актуальным, если актуальность — это реакция на сиюминутно проходящую жизнь. Художнику прежде всего важно найти себя, и тогда он будет интересен другим. В искусстве было все, не было только тебя.
В искусстве было все, не было только тебя.
Как художнику себя не потерять в условиях ограничений и страха?
Прежде всего, чтобы бояться что-то потерять, нужно сначала что-то найти, а это самое сложное. Очень много художников так себя и не находят. А как это сделать, вам никто не скажет. Нужно изучать себя и жизнь, много подсказок встретится по пути, главное — научиться их видеть.