Тяготы домохозяйства. Часть 9

Паша выпил третью стопку бальзама у себя на кухне и закрыл глаза. Когда он их открыл, то не сразу понял, где находится. Вокруг было темно и жутко неудобно. Он был согнут вдвое в каком-то замкнутом пространстве.

«В гробу!» ― кольнула его страшная мысль. Точно, его похоронили заживо. Дядя Ксюши его всё-таки достал. Правда в этом гробу почему-то пахло картошкой с грибами. Должно быть предсмертные галлюцинации.

― Почему ваш багаж плачет? ― послышался снаружи гроба незнакомый голос ― Что в нём?

― Мой начальник, ― ответила Набекрень.

― Вы что, его похитили?!

― Нет. Он сам туда попросился.

― Он не может ехать багажом.

― Я ему то же самое сказала. Но он — начальник. Кто я такая, чтобы с ним спорить?

― Выпустите меня! ― завопил чемодан.

Щёлкнули замки, белый свет ламп аэропорта резанул Паше по глазам.

― Что мы тут делаем?! ― хрустя конечностями, поинтересовался мужчина.

― Ждём наш рейс, ― совершенно невозмутимо ответила Ольга Прокофьевна, параллельно разгадывая кроссворд.

― Какой ещё рейс? Куда вы меня везёте?!

― Родина Хеопса и Тутанхамона шесть букв, ― ответила Набекрень, не отвлекаясь.

― В Египет?! Зачем?!

― Решать вопрос вашей безопасности. Вы же сами недавно кричали, что лучшая защита ― это нападение. Я с вами полностью согласна.

― С ума сошли? Вы же меня просто накачали алкоголем! Это всё ваш суррогатный бальзам!

― Он безалкогольный, ― ответила Набекрень и, достав флягу, прополоскала бальзамом рот и закапала им глаза.

― Что я скажу Кате?!

― То же, что и всегда. Скажите, что ушли на пробежку. Тем более, что маршрут ваш всё так же пролегает через Ксению.

― Но как мы её найдём? У вас что, есть адрес?

― Да, один знакомый «крысёныш» подсказал.

Паша так хотел со всем этим скорее покончить, что вынужден был согласиться.

― Билеты, надеюсь, бизнес-классом?

― С классом. С пятым «В», на пирамиды едут смотреть, ― помахала Набекрень в сторону разносивших зал ожидания детей.

Их классный руководитель четырежды подмигнула ей в ответ своим нервным тиком. Рейс задерживался на пять часов, и бедная женщина периодически бегала в Duty free за «седативным».

― Нет, так не пойдёт, ― Паша встал и направился к кассам, чтобы поменять билеты.

― Нытик! ― громко заявила Набекрень.

― Что вы сейчас сказали?! ― озлобленно посмотрел в её сторону Павел, который вспомнил, как Набекрень недавно называла его начальником.

― Вечно жалующийся человек, пять букв ― нытик, ― спокойно ответила Набекрень и вписала слово.

На предполётном досмотре их остановили сотрудники аэропорта, объяснив, что личную еду с собой на борт брать нельзя и в стоимость билетов входит обед.

― Жаль, а я хотела угостить всех на борту, — сказала Ольга Прокофьевна и достала из чемодана сорок контейнеров с горячей едой внутри. Она как бы случайно открыла один из них. Густой аромат жареной картошки с лисичками тотчас спровоцировал забастовку среди пассажиров и экипажа. Абсолютно все, кроме капитана воздушного судна, отказывались лететь, если на обед подадут что-то другое. Когда Ольга Прокофьевна достала маринованное ассорти, капитан капитулировал тоже, забрызгав слюной багажную ленту.

Среди пассажиров были иностранцы. Пришлось оперативно включить личную еду Набекрень в обязательное меню, пока забастовка не переросла в международный конфликт.

Весь полёт Паша был как на иголках. Вся эта история с дядей Ксении и решение проблемы перелётом в другую страну довели мужчину до стресса. Его поражало непоколебимое спокойствие Набекрень, которая проспала весь полёт. Своим храпом она вызывала лёгкую турбулентность. В какой-то момент Ольга Прокофьевна впала в такой глубокий сон, что снова начала лунатить. Пять взрослых мужчин пытались утихомирить Набекрень, но так и не смогли помешать ей отмыть все иллюминаторы и починить кондиционер. А ещё она разгадала весь свой кроссворд, а потом долго обижалась на Павла — якобы он специально разгадал сам, пока она спала. Его оправдания, что она гуляет во сне, Набекрень посчитала враньём и издевательством над рабочим классом.

Египет встретил их жарой и карманниками. На выходе из аэропорта какой-то мужчина столкнулся с Ольгой Прокофьевной и засунул свою руку туда, где, по его мнению, хранился кошелёк женщины. Набекрень сочувственно улыбнулась. Рука застряла там на семь часов при том, что все конечности Прокофьевны были на виду. За время своего незапланированного заключения воришка выучил русский язык, провёл экскурсию по всем местным достопримечательностям, помог найти продуктовый рынок, где Набекрень медитировала среди фиников и баклажанов. Затем он позвонил своему брату-таксисту и попросил, чтобы тот отвёз его новых друзей в отель, где остановилась Ксюша. Только тогда рука снова стала его собственностью, но потеряла былую ловкость. Мужчина больше никогда не воровал, зато устроился на официальную работу гидом.

Отель оказался очень большим и очень частным. Информацию по поводу клиентов сотрудники не разглашали даже за деньги, которые, к слову, всё равно брали. Паша, мрачный как туча, провёл весь день, стуча во все номера подряд, а ещё разгуливая по пляжу и заглядывая под зонты в поисках своей бывшей любовницы, но везде находил лишь чужих. За свою назойливость он несколько раз был изгнан с территории отеля охраной, но за наличку, точно птица-феникс, снова возвращался назад на грешную землю и продолжал поиски.

Ольга Прокофьевна исследовала коралловое дно с маской, проверила аквапарк, прокатилась на каждой его горке, а потом пошла по ресторанам. Паша оплачивал все расходы. Домработнице всё больше нравилась перспектива быть убитой. Она всерьёз начала задумываться о том, чтобы как можно чаще попадать в подобные истории и даже решила пересмотреть несколько пунктов договора, который заключила со своим работодателем.

В конце дня, когда солнце уже село, они встретились с Пашей в назначенном месте у бассейна. Наберкень выглядела отдохнувшей и сытой. Тело её покрывал свежий бронзовый загар, волосы стали пышными от солёной воды, она успела обзавестись купальником и ожерельем из коралла.

Паша выглядел менее радужно. На нервной почве он не пил и не ел. Мужчина исхудал и осунулся, кожа слезала с него лоскутами, он обзавёлся только хроническим гастритом.

Ольга Прокофьевна достала из чемодана сметану, мистическим образом прошедшую все таможни. Сгоревший на солнце Паша умолял не дотрагиваться до него, и женщина использовала технику широкого мазка. Словно художник-абстракционист, покрывающий холст, она разукрасила своего начальника и всё в радиусе десяти метров сметаной, размахивая банкой. Несколько отдыхающих рядом не поняли современного искусства и покинули территорию бассейна. Паша впитал натуральный крем как губка —за секунду — и лишь негромко всхлипнул.

Ольга Прокофьеван уже потянулась за второй банкой, когда мимо них прошла какая-то влюблённая парочка. Мужчина громко разговаривал и на очень ломаном русском признавался девушке в любви. Он размахивал руками, чтобы более чётко донести свои намерения до избранницы, и нечаянно его рука попала прямо по обгоревшему плечу Павла. О том, что Паше было больно, узнал весь отель. Консьерж успокаивал туристов, говоря, что скорее всего люди слышат рёв тяжело больного верблюда, который уже при смерти.

― Паша?! ― узнала в умирающем верблюде своего бывшего любовника девушка.

― Ксюша?! ― обрадовался Паша, понимая, что поиски, наконец, закончились.

― Артур?! ― морщась от негодования, смотрела Набекрень на индуса, который сопровождал девушку.

― Это мой друг! ― начала оправдываться Ксения.

― Друх? И фсё? А как зи яхта? А как зи номер с басеин? ― негодовал мужчина.

― Что ты здесь делаешь?! ― наконец опомнилась Ксюша, глядя на Пашу, ― да ещё и Годзиллу свою притащил! Вам обоим должны уже оградки ставить!

Ольга Прокофьевна не вмешивалась. Кто-то оставил на шезлонге кроссворд и женщина погрузилась в него. Газета была на немецком и Набекрень ничего не понимала, но это всё равно было интересней той мелодрамы, что разворачивалась в трёх метрах от неё.

Паша и Ксюша ругались долго. В процессе выяснилось, что у настоящего Артура давно закончились деньги и он вынужден ездить в командировку на север, где в качестве чернорабочего занимался прокладкой нефтепровода. Все эти деловые шашлыки были поводом поесть и выпить на халяву, а зарубежная индейка была куплена по акции в местном супермаркете.

Ближе к рассвету перепалка начала набирать обороты. Из-за криков не спал уже весь отель. Наконец Набекрень вспомнила, что забыла выключить дома утюг и решила, что пора закругляться. Она встала с шезлонга и двинулась в сторону Ксюши. Её спутник решил защитить честь девушки и встал у Набекрень на пути, выкинув вперёд кулаки. Ольга Прокофьевна скрутила газету в трубочку и хлопнула благородного идиота по лбу. Тот ненадолго вышел из строя, но без последствий для здоровья.

Заметив надвигающуюся Набекрень, вооруженную немецкой корреспонденцией, Ксюша вытащила откуда-то перцовый баллончик и прыснула в лицо домработнице. Набекрень облизнулась. Этот перец и рядом не стоял с тем, что рос на её подоконнике.

Тогда Ксюша завизжала во всё горло, сообщая давно не спавшим туристам о том, что её собираются убить. Никто не возражал. Все были в ожидании. Но Ольга Прокофьевна не собиралась причинять физического вреда девушке — она пыталась действовать разговорами. Это-то и стало последней каплей терпения администрации отеля.

Через пять минут приехали две машины с полицейскими и всех нарушителей тишины погрузили внутрь, включая бедного индуса, который мирно спал, раскорячившись между шезлонгами.

Паша кричал о невиновности, просил не трогать кожу и предлагал деньги. Ксюша угрожала всем без разбора, и только Ольга Прокофьевна была не против немного задержаться на курорте — её отпуск неожиданно получил продолжение. К тому же она вспомнила, что у утюга есть датчик самоотключения.

продолжение следует...

Александр Райн